Сергей Алексеев - Молчание пирамид
Хлопец встряхнулся, допил виски, открыл старинный платяной шкаф и повесил туда пиджак. Поверх рубашки оказались ремни плечевой кобуры — никогда он не ходил с оружием, если не считать двустволки, с которой иногда поднимался на чердак костела…
— Вы же знаете, я не рыбак, — не сразу откликнулся Самохин. — Хотя люблю кататься на лодке.
— Это я заметил, — серьезно сказал фаворит, уставившись в открытый шкаф. — Не любите вы природу, мать вашу…
Он склонился и достал коробку из-под компьютерного монитора, плотно обмотанную скотчем, довольно тяжелую — лицо покраснело, поставил на край стола, не занятый посудой.
— И вправду не люблю. — Самохин сделал равнодушный вид. — Потому что девять лет прожил в тундре, на краю света.
Генерал взял нож, разрезал скотч и открыл коробку.
— Это я знаю. Кажется, на Лумбовском полигоне?
— Кажется…
— Как вы думаете, что здесь?
— Жемчуг Сумарокова, — безразлично сказал Самохин.
— А говорите, не догадливый! Все дети тундры догадливые…
— Только зачем вы его изъяли?
— Не изымал, — фаворит усмехнулся, — Власов сам привез. И сдал на хранение. Боится держать в мастерской такие ценности… Ну, посмотрите на эти перлы!
Сергей Николаевич заглянул в коробку.
— Похожи на голубиные яйца…
— Яйца, мой друг, яйцевидной формы. А это драгоценный скатный жемчуг. — Он достал из папки бумажный пакет. — Да, кстати, вот ваши документы… Тут все, от паспорта до водительского удостоверения и прочих нужных свидетельств.
Самохин потянулся за пакетом, но генерал отвел руку.
— Сначала сдайте свои! И все, до единой бумажки.
Удостоверение полковника ФСБ Самохин сдавать не собирался ни в коем случае, поэтому оно лежало в специальном карманчике пиджака под мышкой.
Достал бумажник, вынул оттуда только деньги.
— Это можно оставить?
— Можно, говорят, они не пахнут. — Хлопец вручил Самохину пакет. — Впрочем, есть специальная безотчетная сумма, расходы на операцию. Так что свои можно не тратить.
— Это здорово. — Самохин вскрыл пакет с документами. — А то я тут сильно поиздержался. Собирался уж с шапкой стоять…
— На единственную и неповторимую потратились?
— Да, женщины требуют не только внимания…
— А почему с шапкой?
— Стыдно здоровую лапищу протягивать. А ведь еще надо придумать сиротскую легенду…
— Теперь это вам не грозит, — ясно намекнул фаворит, однако Самохин сделал вид, что не понял.
— Кстати, помощник рассказал легенду… Только мне не совсем понятно, с какой целью вы устроили этот спектакль с попыткой изъять жемчуг, потом в открытую искали Сумарокова? Вы же придумали хорошую легенду и сгубили ее сами!
— Это правда, — театрально повинился генерал. — Потому что она нам больше не потребуется. Легенда с грибами нужна вашему помощнику. У нас теперь другое прикрытие…
— Контрабанда антиквариата?
— Ну, это я придумал для устрашения местной ювелирной мафии! Она здесь сильна и со связями.
— Что же станем делать мы?
— Удалимся. Через сорок минут подъедет Власов и мы, господин Войтекунас, выезжаем. Вместе с этой коробочкой.
— Куда?
— На вашу историческую родину. Вы посмотрите, у вас же литовский паспорт. Кстати, натуральный.
— Любопытно… И вправду литовский.
В первый момент Самохин ощутил неприятную, сосущую пустоту в желудке — верный признак, что через несколько минут начнется изжога и проснется язва, болезнь совести и нервов, которую не излечить даже метеоритом со звезды Инера…
Между тем Хлопец продолжал давить с неотвратимостью бульдозера.
— Предоставляю вам еще один шанс стать человеком, Всеволод Римасович. В первый раз вышло недоразумение. Все испортила моя жена, верно? Сказала не те слова… Но вы простите глупую бабу, дело прошлое…
— Что-то я не совсем понимаю… — Изжога покатилась по пищеводу расплавленным оловом и раньше обычного. — Ваше настойчивое желание вывести меня в люди. Может, вы мой настоящий папа, скрывающий отцовство?
— Нет, я современных мыльных сериалов не смотрю.
— В чем же причина, товарищ генерал?
— Да все просто. Вы самый приличный человек из всей окружающей нас публики. А я изучил ее, уж поверьте… Циники, подлецы или зажравшиеся идиоты. В том числе, и в «Бурводстрое»… И я выбрал вас, чтоб счастливыми были не только глаза.
— Спасибо за комплименты…
— А это не комплименты. Совершенно трезвая оценка личностных и деловых качеств. Вы — человек старого, нынче не модного, воспитания. А я консерватор. Заметили, мы с вами похожи: оба честно служили, оба стремились достичь совершенства в своей области, и обоих нас потом вышвырнули Я все-таки генерал, а вам должно быть обиднее — оказаться на улице майором. С полковничьей-то должности! А те, кто служил с вами, сделали карьеру. Муровитин — генерал, Сиплов и Стяжкин — полковники, в генштабе сидят. Все трое — моложе вас и были в вашем подчинении! Вам не надоело ходить в бессребрениках?
— Надоело, — честно признался Самохин.
— И нищета достала?
— Еще как! Говорю же, недавно была мысль постоять с шапкой. Где-нибудь в переходе…
— Мне тоже все это обрыдло. — Хлопец налил виски, выпил, перетерпел отвращение. — А больше всего одиночество… Генеральская жизнь в КГБ, да и в ФСБ тоже… это вечное мучительное одиночество. Перед глазами узкий крут одних и тех же людей, одни и те же разговоры, шутки, анекдоты. Дома жена, беспутная дочь, и больше ни одной живой души. И тоже одни и те же слова, проблемы, шутки… Думал, на гражданке все изменится, появятся новые знакомства, другие лица — нет. В «Бурводстрое» опять те же физиономии, и все похожи на Баринова. А еще и командир — баба, молодящаяся дура… У меня никогда не было друзей, только сослуживцы. В детстве хотел брата, но вырос с тремя младшими сестрами. Сына хотел родить — получилась дочь… Вы не хотите вырваться из этого крута?
— Как-то не задумывался… — Столь редкостная откровенность генерала даже подкупала. — А потом, я не испытываю ни замкнутых кругов, ни одиночества…
— Перестаньте! Это потому, что вам еще не пятьдесят девять.
— Меня смущает другое…
— Что?
— Неожиданное предложение.
— Объясняю. Дело с жемчугом совершенно чистое, нет никакого криминала. Неужели думаете, я самоубийца и ничего не проверил?
— Я так не думаю…
Хлопец зачерпнул горсть жемчуга.
— Это никому не принадлежит. Реставратора Сумарокова Федора Кирилловича на этом свете больше не существует.
— Куда же он делся?
— Умер полтора года назад и похоронен на монастырском кладбище Полого Яра. Его паспорт не сдали после смерти, и вот теперь по нему неустановленный… пожилой гражданин заключил договор с камнерезом Власовым. Можете посмотреть, даже фотография не переклеена.
