Станислав Гагарин - Вторжение
Демидов оказался самым хитрым. Запасной полковник не был на том собрании, когда заговорщики, воспользовавшись отсутствием Николая Юсова, решили дать бой председателю, благо сочинитель остался один. Был еще Казаков, но тот при голосовании воздержался, наш домашний Демосфен и Герберт Спенсер, знаток японской чудо-экономики и сочинитель афоризмов. Не дрался он за шефа, аки лев, не дрался… Правда, не кусал и самого льва, и за это уже спасибо. Хотя воздержавшийся — он кто? Врагом может оказаться, а вот Другом… Поживем — увидим.
Так вот, Демидова не было, он уже на Павлова вовсю работал, будто бы сохраняя «Отечеству» верность. Случайно его разоблачили, подлость, она запах имеет, если не ты, то другие учуют, благородно возмутятся и тебе смердящую падаль сунут под нос.
Нюхнули раз и два, перепроверили — точно. Двойник Демидов, завербовал его сынок знаменитого фантаста.
…Вдвоем со Сталиным они молча дошли до школьного здания, в котором разместили Агентство по охране авторских прав, и Станислав Гагарин, прокрутивший события целого года в уме, сказал вождю, хорошо зная, что тот сразу читает его мысли:
— И все-таки, я считаю, что людям надо доверять, Иосиф Виссарионович.
— Верно вы считаете! — воскликнул вождь и характерным для него жестом поднял указательный палец, назидательно направив его на спутника.
— Совершенно правильно считаете… Не доверять людям нельзя! Теперь я и сам это понимаю.
…Писатель вспомнил давешний разговор с вождем, снова подумал о его судьбе, где он и что с ним, но тревоги особой не испытывал, потому как понимал: с космическим посланцем ничего по-земному дурного случиться не может.
Позади услыхал шум двигающейся машины, повернулся и увидел догонявшую его «Волгу» желто-лимонного цвета с укрепленным на крыше шашечным фонарем.
Такси едва обогнало Станислава Гагарина и лихо, с некоторым щегольством, свидетельствующим о высоком профессионализме водителя, вцепился в гравийную обочину.
Когда писатель поравнялся с передним сиденьем, таксист, изогнувшись, отворил правую дверцу и, глядя снизу вверх, добродушно скаля ровные белые зубы, приветливо сказал:
— В ногах правды нет, земляк! Подвезу — не дорого возьму… Куда в такую рань собрался?
— Доброе утро, — отозвался Станислав Гагарин, но открытую дверцу проигнорировал, не любил ездить рядом с шофером, сел позади и справа.
— Куда едем? — осведомился таксист.
— Пока прямо, потом видно будет.
— Хозяин — барин, — пожал плечами водитель, но тон его не изменился, похоже было, что он готов везти странного пассажира, подобранного в пустынном месте, хоть на край света.
Желто-лимонная «Волга» резко взяла с места. Станислав Гагарин посмотрел на шофера, замурлыкавшего нечто вроде «Эх дороги, пыль да туман…» Парень, как парень, нет тридцати, неопределенной национальности. Он мог оказаться и кабардинцем, и осетином, и терским казаком, в родословной которого затерялась некая толика кавказской крови.
Волевой подбородок, усы под лидера песняров Мулявина, в меру длинные волосы, шатеновые, ближе к темным, уши средней величины, особых примет не имеется…
«Что это я? — усмехнулся писатель. — Будто словесный портрет готов сочинить…»
Тут он обратил внимание на сплошное переднее сиденье, которое не делилось на два кресла, а занимало пространство от одного борта до другого.
— А далеко ли мы от Моздока? — спросил Станислав Семенович индифферентно, на всякий случай.
— Рядом, — изменившимся тоном, бросив мурлыкать песню, будто обрезал шофер.
Из спинки переднего сиденья вдруг поползла вверх полоса темного стекла.
«Волга» прибавила скорость.
— Притормози, парень! — крикнул писатель. — Надо выйти… Тормози!
Водитель не отвечал. Он согнулся над штурвалом, разгоняя машину, а темное стекло, отделявшее пассажира, уже скрыло таксиста наполовину.
Снизу вдруг стали подниматься клубы синего дыма.
— Останови! — взревел Станислав Гагарин. — Выпрыгну на ходу!
Он рванул ручку правой дверцы, но та не подавалась.
Переметнулся налево, но и здесь выход из машины был заклинен.
Дым скрыл гагаринские колени, и уже сейчас обреченный пассажир чувствовал сладковатый запах, отдающий ванилью.
Стекло поднялось до крыши и начисто отгородило писателя от таксиста.
Станислав Гагарин забарабанил кулаками в так неожиданно возникшую перегородку, но быстро понял тщету усилий, откинулся на сиденье.
Дым достиг его подбородка. Еще мгновение — и несчастной жертве придется вдохнуть сладкую отраву.
«Но отрава ли эта синяя гадость? — подумал писатель. — Если меня решили убрать, то сделать это проще менее сложным и изысканным способом…»
Вдохнув синий дым, Станислав Гагарин успел подумать о том, что в Моздоке в нынешнем году обязательно еще побывает. Ведь там намечен Российский семинар молодых авторов «Отечества».
«Как хочется поесть спелых абрикосов!» — на этой мысли писатель потерял сознание.
XVI. НАСТАВЛЕНИЯ ЛОМЕХУЗАМ
…Мы заинтересованы в постоянном вырождении варваров. Для этого хороши любые средства — голод, спиртные напитки, наркотики, сексуальные извращения, которые необходимо громогласно объявлять человеческой слабостью, а не грехом, болезнью, а не преступлением.
Варвары отвыкли думать без наших научных советов. С помощью советников, у которых замещена нами личность, мы учим их поступать так, чтобы всячески способствовать наступлению господства Конструкторов ЗЛА. Варвары, руководимые нами, не видят настоятельной необходимости в том, чего мы, когда придет время нашего господства, будем неукоснительно придерживаться. Необходимо помнить и учить впоследствии подданных, что истинная наука о строе человеческой жизни, социального быта предписывает разделение труда.
Разделение людей на классы и сословия — закон жизни на Земле. Равенства быть не может, вследствие уже самого разделения видов человеческой деятельности. Не могут одинаково отвечать перед законом тот, кто собственным поступком компрометирует целое сословие, и тот, кто не затрагивает им ничего, кроме собственной чести.
Истинная наука социального устройства, в тайны которой мы никогда не допускали и не допустим аборигенов, в том, что место и труд должны сохраняться в определенном кругу, чтобы не быть источником человеческих мук от несоответствия выполняемой работе.
Последнее отметить следует особо.
