Сергей Тепляков - Флешка
– Так. может, и хорошо, чтобы быстрее дошло? – невозмутимо сказал вдруг Шурков.
Хозяин оторопело уставился на него.
– Пусть народ сейчас, именно сейчас, восстанет, пока армия и полиция вас еще слушаются… – пояснил Шурков.
– Постреляют, накостыляют, пар с обоих сторон выпустится – и будем дальше строить суверенную демократию. Лет на двадцать урока хватит.
Хозяин отвалился на спинку стула. Эту позу – вполоборота, одна рука на подлокотнике согнута, другая вытянута на стол – посоветовал ему когда-то Шурков. Хозяин привык к ней. При такой позе никому не надо было пояснять, кто в доме хозяин, и кто в стране нацлидер. При такой позе всегда получалось, что собеседник рапортует барину. Шурков давно заметил, что эту позу Хозяин полюбил – он и на встречах с западными лидерами, в Белом доме, усаживался так, что непонятно было, кто же тут гостеприимный хозяин. Шурков понял, что идея про пар понравилась Хозяину.
– Думаешь, надавать им по головам? – спросил Хозяин.
– А разве это не есть ваш план? – осторожно спросил Шурков. Хозяин хмыкнул.
– Ну, может пока не в Москве… – заговорил Шурков. – Начать с какой-нибудь провинции. И не бить – так, потаскать по милициям, пусть в дежурке посидят. Может, этого и достаточно будет.
– Что мне с провинции? – вдруг опят нахмурился Хозяин. – Они там пусть хоть замитингуются – их не видать. Москва! Надо, чтобы в Москве было чисто. Ты же говорил, что все оппозиционеры у тебя на ниточках. А, Карабас Барабас? Взбунтовались твои буратины?
Это был удар под дых. Шурков и впрямь не раз говорил, что все лидеры оппозиции у него под колпаком и на каждого есть управа. Это было вранье, но до поры оно действовало. Разные акции оппозиции можно было толковать как необходимость имитировать хоть какую-то политическую жизнь в стране, как театральные постановки. Митинг же на Болотной за имитацию выдать было нельзя. И точно также ни на кого в этом митинге не было у Шуркова управы. И даже соврать он не мог осмелиться.
– Вот они на 24-е митинг собирали, еще больше пришло. Грозятся и дальше протестовать, а потом и мои выборы сорвать.
Хозяин уставился на него своими белыми глазами. Шурков понял, каких слов ждет от него Хозяин. Но не мог набраться духу, чтобы эти слова сказать.
– Как думаешь, на понт берут? – спросил Хозяин.
– Конечно, на понт….
– Это твое мнение или ты ручаешься за это?
Шурков почувствовал, что промок до трусов. Как и за что он мог ручаться – с тоской подумал он. Вдруг он вспомнил о Жанне. Она могла сделать чудо.
– Ручаюсь! – твердо сказал Шурков.
– Ну, ладно… Ладно… – сказал Хозяин, отваливаясь от стола на спинку кресла и принимая все ту же свою позу – одна рука на подлокотнике, другая – на столе.
– Смотри. Но кажется мне, что за годы стабильности не тем порошком ты гражданам нашей великой страны мозги промывал. Все равно много у них оставалось в мозгах этой демократической плесени. И видишь – зацвела!
– Промоем! – сказал Шурков. Он никогда так не говорил с Хозяином и с тоской подумал, что Хозяин, кажется, это заметил. К тому же, по лицу катился пот, это тоже было впервые, и Хозяин, кажется, заметил и это.
Собрав последние силы, Шурков вышел из кабинета. Дорога до своего кабинета показалась Шуркову бесконечной. Там он упал в кресло. Помощница в приемной, проводившая босса недоуменным взглядом (никогда его таким не видела), приоткрыв дверь, осторожно просунула голову в кабинет.
– Коньяку! – проговорил осипшим голосом Шурков.
Помощница через минуту появилась с подносом, на котором был бокал и полная бутылка – видать, понимала, что минимальной дозой не обойтись.
Шурков налил, хлебнул. Потом вспомнил про телефон и полез в карман – не звонил ли кто? Увидел, что звонила Жанна, и тепло потекло по жилам – то ли и от коньяка, а то ли от того, что Жанна сулила чудо. Шурков подумал, что не худо бы, если это и правда какая-то там машина времени, отгогнать все назад, к тому времени, когда Ельцин решал, кого оставить на царстве. И уж теперь Хозяина не было бы в списке кандидатур!
«Может, все уже срослось?» – подумал он, мечтая об этом так, как не мечтал ни о чем в жизни.
Он нажал кнопку вызова.
11
Телефон зазвонил и Жанна вздрогнула. Всем телом она почувствовала, как изменилось настроение в «Хаммере» – все смотрели на нее и ждали ее разговора.
– Да… – ответила она.
– Что у вас там? – спросил Шурков.
– На нас напали. Целый отряд напал на нас… – проговорила Жанна.
Шурков молчал. Жанна не могла его видеть, и хорошо – известие о нападении пришибло Шуркова как дубиной. Он глотнул коньяку и осипшим голосом спросил:
– Ну, так вы ушли? Ушли?
– Ушли… – кивнула Жанна.
– А эта штука? Объект у вас?
– У нас… – ответила Жанна.
– Но напали-то чего? – спросил Шурков. – Что им было нужно?
– Эта штука и была нужна… – ответила Жанна. – Они знали человека, у которого она лежала в рюкзаке и охотились именно за ним.
«Твою мать…» – Шурков почувствовал ужас, которого не чувствовал никогда. Он даже не предполагал, что может так испугаться. Все же кавказской крови в нем было много, и воспитание было таково, что когда однажды в школе, в Липецке, куда они уехали с матерью, на него кинулся пацан с ножом, Шурков схватился за лезвие рукой и отобрал нож, хоть и изрезал руку до кости. Сейчас, при воспоминании, руку начало болезненно тянуть. Шурков помахал ею.
«Второе нападение за неделю! Неужели Хозяин прознал про эту затею? – подумал Шурков. – Не совпадение ли – этот сегодняшний разнос и это нападение? Да нет, не может быть».
– Будьте пока на месте… – строго сказал он. – Я все улажу.
После этого он сразу отключил телефон.
«Что же я улажу? – подумал он. – Начну спрашивать – а ну как поймет кто-нибудь что-нибудь?»..
Он начал звонить разным своим друзьям и приятелям из разных кабинетов. Но, видать, известие о накачке у Хозяина уже пробежало по жилам государственной машины – у кого-то обнаружились дела, а некоторые удивительным образом и вовсе не ответили на звонок. Это потрясло Шуркова даже больше, чем разнос у Хозяина. Он знал, что государственной машине нельзя было отказать в коллективном разуме, и если она кого-то списывала в утиль, то обычно не ошибалась.
Он подумал, не позвонить ли министру внутренних дел – может, ему что известно о перестрелке в Челябинске. Но такой интерес наверняка бы удивил министра, нельзя было его настораживать. «К Хозяину сразу побежит…» – с тоской подумал Шурков.
Ему вдруг пришло в голову, что можно ведь просто включить телевизор. Огромная плазма в полстены имелась у него в кабинете. Шурков нашел пульт, включил и начал перебирать каналы. Но круглосуточных новостей из российских каналов не имел почти никто, а кто имел – так это были не новости: до утра крутили записанные с вечера выпуски. Шурков залез в интернет, но и там новостные ленты спали. Шурков понял, что всюду натыкается на созданное им же сонное царство, так устраивавшее его еще совсем недавно, еще утром.
