Кейт ДеКандидо - Больше никогда
— Извиняюсь за опоздание, — сказал Том.
Он щеголял ярко-розовой рубашкой, которую сто процентов можно было увидеть с орбиты. Остальные члены группы были в свитерах и джинсах, а Эдди носил тот же черный ансамбль, в котором выходил на сцену.
— Ну, по какому поводу встреча?
Сэм прокрутил в голове заклинание — простое заклинание вызова, тщательно записанное отцом между памятками о Жнецах и индейцах калуза[133]. Для подстраховки Сэм мог свериться с дневником, но в заклинании встречались сложные латинские слова, а любая ошибка в произношении могла закончиться трагично. Сэм до сих пор с потрясающей ясностью помнил, как больше десяти лет назад впервые проговорил заклинание поиска, но из-за плохой латыни вместо того, чтобы найти привидение, призвал его. Призрак сразу принялся крушить домик, в котором на тот момент жили Винчестеры, и, хотя Джон смог отправить его восвояси, за разгромленное помещение он так и не расплатился.
— Ладно, — Манфред оделил Тома пивом, — вам, должно быть, интересно, почему я всех сюда позвал. Все просто, хотя едва ли вы поверите. Короче… у меня появились проблемы с домом, а эти парни — Дин и Сэм — помогают мне с ними разобраться.
Дин отошел и стал около двери рядом с братом.
Робби нахмурился:
— Мы думали, они друзья Эша.
— Мы и есть, — объяснил Дин. — Эш нам и рассказал про неприятности с домом.
— И эти неприятности связаны с Рокси? — уточнил Алдо.
Дин ухмыльнулся:
— С чего ты взял, Алдо?
— Да потому что ты всю неделю о ней расспрашиваешь. Достало уже, честно говоря. Не скажу, что в восторге от этого жизненного этапа.
— И почему же? — подался вперед старший Винчестер.
— Эта сучка как испарилась. Не тебе прощального звонка, ни «прости не сложилось», ни «давай останемся друзьями», это вообще нормально?
Сэм отметил, что Алдо выглядит раздраженным, а ведь с самого начала знакомства казалось, что гитарист от души радуется жизни. Сэм не отважился загадывать, было ли это его обычным настроением или последствием пребывания в обществе анонимных алкоголиков. Однако сейчас Алдо показал зубы, и Сэм подумал, что, вероятно, они попали в точку со своей теорией.
— Дело в том, — начал Дин, — что Рокси пропала без вести как раз после того, как вы с ней жили у Манфреда.
Все встрепенулись, кроме спокойного, как удав, Эдди. Том, полулежавший в кресле, резко выпрямился:
— Что? Она пропала? Без вести?
— Об этом заявили в полицию тогда же.
Алдо явственно смутился:
— Что ты несешь, Сэм?
— Я Дин.
— Какая разница. Ни у кого я не жил.
Манфред хлопнул себя по бедрам:
— Да жил ты, Алдо. Помнишь, у меня была Люсиль, и ты ей колол инсулин по утрам, пока я был в отъезде?
Алдо на момент спрятал лицо в ладонях:
— О черт… Мужик, прости… прости, я тебе не сказал, но… я эту кошку терпеть не мог. Короче, мы не ужились, и я… я тебе соврал.
Сэм слегка опешил: он ожидал совсем другой реакции, хотя, если Алдо виновен, вполне естественно, что он отрицает пребывание в доме. А гитарист поднялся и шагнул к Манфреду:
— Мне не хотелось тебя подводить, но я реально не мог пробыть рядом с этой тупой котярой больше пяти минут. Я попросил парней меня прикрыть.
— Постой, — перебил Робби. — Когда это было? Четвертого?
— Ага, — кивнул Манфред. — Но я тебе доверял…
— Знаю-знаю! — Алдо вскинул руки. — Парни, ну скажите ему!
Робби и Том синхронно кивнули:
— Мы за ней присмотрели.
Эдди тоже кивал. Манфред потряс головой:
— Чуваки, я ж вам не показывал, как уколы делать. Я только Алдо показал.
Том рассмеялся:
— Уж поверь, дружище, как вмазать мы знаем.
Винчестеры переглянулись, и Дин вмешался в разговор:
— Ладно, все это замечательно, но одного факта не меняет: Рокси мертва.
Все воззрились на братьев так, будто думали, что они уже ушли.
— Что-что? — переспросил Алдо.
— Она мертва, — повторил Манфред. — Я это наверняка знаю, потому что ее привидение меня уже пару недель достает каждый раз, когда я возвращаюсь из нашего бара.
На несколько секунд воцарилась тишина, а затем по комнате прокатился шквал хохота. Не смеялся только Эдди, но для этого и простая улыбка была целым делом.
— А я думал… — еле-еле выговорил Робби, — я думал, что День Дурака… ну ты знаешь… типа в апреле…
— Серьезно, — сказал Дин.
Алдо со смехом помотал головой:
— Я всегда говорил, что у Эша с башкой непорядок. Кажется, я был прав — с такими-то друзьями…
Дин оглянулся на брата:
— Сэм?
«Будем делать шоу», — подумал младший Винчестер и открыл дневник отца на предусмотрительно заложенной странице:
— Phasmates mortua hic ligata admovete audieminique![134]
— Это немецкий? — недоуменно поинтересовался Робби.
— Не, латинский, — поправил Том и на ошарашенный взгляд пояснил: — Что? Я его в старшей школе учил.
— Phasmates mortua hic ligata admovete audieminique! — повторил Сэм.
— Глупости! — громко сказал Алдо. — Не бывает…
Сэм повторил заклинание в третий раз.
Оконные стекла задребезжали в рамах, на полках с треском завибрировали диски.
Том вскочил на ноги:
— Это еще что за чертовщина?
Остальные переводили взгляд с друг друга на Сэма и обратно. На их лицах поселилось до боли знакомое, виденное сотни раз выражение: «Так не бывает. Это не правда. Это какой-то фокус. Это не тот мир, в котором я живу! Пусть перестанет!»
Потом кто-то захохотал. Услышав смех, Алдо побелел и пробормотал:
— Рокси?
Хохот не прекратился, но тот же голос принялся выкрикивать:
— Люби меня! Люби меня!
И Рокси появилась. За всклокоченными волосами с трудом различалось лицо, но футболка осталась прежней, а из широко раскрытого рта вырывались вопли. Крича, Рокси двинулась к окну, где стоял Эдди. В первый раз за время их короткого знакомства Эдди переменился в лице — он вытаращил глаза и принялся бешено отмахиваться:
— Сука, оставь меня в покое! Ты мертвая! Ты мертва и зарыта!
— Эдди, какого черта? — вскинулся Манфред.
— Люби меня! ЛЮБИ МЕНЯ!! — завывала Рокси Кармайкл.
— Нет, я сказал, тупица! — завопил Эдди. — Убирайся отсюда, ты мертва!
— ЛЮБИ МЕНЯ!!
Том и Робби перебрались ближе к братьям, Манфреду и Алдо.
— Чувак, прогони ее, — попросил Робби.
— А зачем? — отозвался Сэм.
— Ты еще спрашиваешь? Убери ее, а то, клянусь, я с тебя шкуру спущу! — выкрикнул Том.
— Люби меня! Люби меня!
Диски посыпались на пол, стекла затряслись сильнее.
— Убирайся! — орал Эдди. — Я ведь тебя убил уже! Убирайся!
