Джек Вэнс - Звездный король
Герсен снова рассовал яды по карманам трупа, вместе со веем оружием, оттащил его к шлюзу для выброса отходов и захлопнул люк так, чтобы ничего не бросалось в глаза. Когда корабль будет в космосе, одно нажатие на кнопку – и труп бандита исчезнет в пространства. Затем Кирт начал искать устройство, которое Сутиро, когда еще был жив, столь тщательно устанавливал. Под полкой он обнаружил небольшой приклеенный тумблер, от которого шла проводка к скрыто установленному реле, в свою очередь включавшему клапаны в четырех баллонах с газом, установленных в различных потайных местах салона.
…Ядовитый или анестезирующий газ? Он отделил один из сосудов и нашел этикетку, напечатанную угловатым шрифтом, употреблявшимся на Саркое. Она гласила: «Мгновенный наркотик. Сон наступает с минимальными последствиями».
Оказывается, Малагате, не менее методичный, чем Герсен, предпринял свои меры предосторожности.
Кирт вынес каждый из четырех баллонов к входной двери, освободил их от содержимого и поставил сосуды на те же места. Он оставил на том же месте тумблер, установленный Сутиро, но изменил его функцию.
Сделав это, Герсен достал собственное устройство – только что приобретенный таймер и гранату из потайных запасов.
Немного подумав, он поместил их в реактивном отсеке, где они не принесут особого вреда, но будут всегда под рукой в случае необходимости.
Он взглянул на часы – час дня. Времени оставалось в обрез. Очень мало для всего того, что ему еще предстояло сделать. Он вышел из корабля, закрыв его за собой, и, вернувшись в здание вокзала, отправился на стоянку глайдеров. Необходимо было ехать в Сайлмайкербич.
Он выбрал одноместный кэб – гироскопически уравновешенный скутер с прозрачным колпаком. Два сева – в прорезь автомата, и он получил его в свое полное пользование на час. Поднявшись над стоянкой, Кирт направился к северу.
Район Сайлмайкербич нес на себе отпечаток уникальности. Авента – вольный космический город, – почти ничем не отличалась от доброй полусотни других полисов Ойкумены. Сайлмайкербич, напротив, не походил ни на какое другое поселение человека в известной части Вселенной. Дома низкие, с толстыми стенами из обломков бетона и ракушечника, белые или выбеленные дождями и сверкающие под ослепительным светом Ригеля.
Район этот был убежищем для представителей нескольких дюжин разных народов с других планет. Каждый из них жил в своем анклаве с характерными для него продуктовыми магазинами, ресторанами и культовыми сооружениями. Несмотря на большие различия в происхождении, обычаях, внешнем виде, обитатели района были одинаково горделивы, наполовину подозрительны, наполовину наивны, одинаково презрительно относящиеся как к чужакам, так и друг к другу. Они зарабатывали себе на жизнь, обслуживая туристов в качестве прислуги либо поденщиков. Кроме того, многие из них были владельцами мелочных лавок или ремесленных мастерских. Многие выступали в качестве артистов или музыкантов в бесчисленных тавернах, ресторанах, бистро, борделях.
К северу от этого района возвышался холм Медной, и здесь архитектура зданий была совсем иной: высокие узкие жилые здания почти готических пропорций, каждое из которых, казалось, хотело вырасти выше соседа. Именно здесь, по словам Сутиро, и обитал Хильдемар Даске.
В адресной книге района Красавчик не числился – да Герсен и не рассчитывал на это. Он стал заходить в таверны, справляясь о высоком мужчине с расщепленным носом, красным цветом кожи и белыми, как мел, щеками. Он вскоре наткнулся на людей, которые как-то примечали Даске, но только в четвертой таверне он наконец нашел человека, который с ним разговаривал.
– Вы, должно быть, имеете в виду Красавчика, – сказал бармен, – да он частенько наведывается сюда, чтобы выпить. Он представляется астронавтом, но я не очень-то верю в это. Я и сам часто заявлял о себе, что я, дескать, великий любовник. Все мы лжем зачастую гораздо больше, чем это необходимо.
«В чем истина?» – спросил однажды Понтий Пилат в древней басне, а я отвечаю: «В единственном предмете для наслаждений, который дешев, как воздух, но который мы принимаем, как некий драгоценный камень».
Бармен совсем уж расфилософствовался, но Герсен быстро вернул его к предмету своих поисков.
– Где живет этот Красавчик? Вы должны знать, раз он ваш завсегдатай.
– На той стороне холма, – бармен неопределенно указал рукой. – Большего я не могу сказать, потому что и сам не знаю.
Расспросы в других тавернах, лавках и просто на перекрестках в конце концов позволили Герсену довольно точно определить местонахождение берлоги Даске, и он выехал по узкой не мощеной улочке из района высоких жилых домов, обогнул пустой скалистый обрыв и в конце дороги увидел стоящий отдельно прямоугольный коттедж, из которого открывалась великолепная панорама всего залива. К югу был виден бульвар, еще дальше едва проступали контуры высотных домов Ремо.
Герсен осторожно приблизился к дому, хотя весь его вид говорил о том, что он пуст. Он обошел его вокруг, заглядывая в окна, и не обнаружил ничего интересного. Осмотревшись быстро по сторонам, он взломал оконный переплет скрытого от посторонних глаз окна и осторожно, на случай, если Даске подстроил какую-нибудь ловушку, забрался внутрь.
Все в доме говорило о том, что это и есть обитель Даске, – едва уловимый едкий запах совместно с общей атмосферой, еще более неуловимой, чем запах Атмосферой жестокости, грязи, необузданной силы.
Здесь было четыре комнаты. Герсен быстро произвел общий осмотр, затем сосредоточил свое внимание на гостиной. В углу стоял письменный стол и тяжелое кресло. На стене над столом висели десятки фотографий Даске во всех позах на фоне самых разнообразных пейзажей.
Здесь был Даске крупным планом – отчетливо различалась каждая пора его кожи, расщепленный хрящ носа, голубые глаза без век. Здесь был Даске на носилках из желтого пальмового дерева, задрапированных тончайшим шелком, которые несли на своих плечах шесть черноволосых девушек. Здесь был Даске в костюме пожарника с планеты Бариалл – в сияющих доспехах и каске с рогами, похожий на огромного жука.
В углу комнаты размещался ряд фотографий неизвестного мужчины. По всей вероятности, снимки были сделаны за довольно большой промежуток времени. На первом из них было лицо тридцатилетнего парня – твердая, самоуверенная, бульдожья физиономия, даже немного благодушная. На последующих фотографиях ее вид постепенно менялся. Щеки все больше западали, глаза выкатывались из глазниц, на висках все больше проступала запутанная сетка жилок и нервов. С каждым новым снимком лицо становилось все изможденнее.
