Григорий Неделько - Три фальшивых цветка Нереальности
— В этом документе всего две строчки. В первой упомянут Мастер Хаос, во второй — цветок. Да, гипотетически между ними может не быть связи. Но мне и этого достаточно, чтобы…
— Сомневаюсь, что моему братцу будет недостаточно, он потребует более веских доказательств.
— Это я знаю.
Я снял тёмные очки и посмотрел в иллюминатор. Внизу проносился Ад: высокий, красивый, шумный. Мы пролетали над районом, где преобладал песочный цвет. Приближался полдень. Было светло, но жилые здания, магазинчики, мобили и некоторые жители всё равно мигали лампочками и светили фонарями. Дороги и строения плавились от жары. И это была уже не метафора. Кучки строителей перемещались от одного расплавленного участка к другому, обрабатывая растёкшиеся камни и металлы особым раствором. На заводах изготовляли в два, а то и в три раза больше стилонеров. Крылатые воришки появлялись на свет и, не успев к нему привыкнуть, вылетали через небольшие окошки на улицу. Собирались в стаи, облепляли здания, как мошкара — листья, и обдували, обдували их холодом. Адцы сходили с ума. Уровень жестокости вырос, уровень преступности — тоже. Самым популярным преступлением стало ограбление автоматов с газировкой.
Вельз включил визор. В новостях говорили о разном, но всё так или иначе касалось жары.
Рынки закрыли — из-за жары.
Реки обмельчали — из-за жары.
Театры пустуют — из-за жары.
Автоинспекторы берут взятки — из-за жары.
Повелитель объявил сегодняшний день Днём Жары и призывал всех жителей Ада к борьбе… с жарой.
Я представил длиннющие очереди: призраки, демоны, лангольеры, клавишники — все вооружаются вёдрами с водой и идут тушить Ад. Выплёскивают воду на тротуары. Она стекает на дорогу, в канализацию. Ад наполняется водой. Ручьи набухают, как вены, превращаются в реки. Вода затекает в дома, в игровые автоматы, в полых существ. Вода завладевает всем. Реки схлёстываются, и влага побеждает сушу. Низкие здания уже погрузились на дно новорожденного океана, высокие в жалких потугах тянут шпили вверх. Ад похож на аквариум. Кто-то решил налить в аквариум воду — до краёв. Чтобы Ад и любое воспоминание о нём исчезли в ревущих голубых потоках, в жарких волнах. Кипящих и исходящих паром. Купол раскаливается добела. Издевательски легко его энергия рождает клубы пара, и они заволакивают небо и Купол, и Космос. Ветер стихает. И ничто не мешает пару, душному влажному пару, захватить…
— Дец.
Сквозь удушающее тепло и головную боль проступили алые контуры. Они стали чётче и насыщеннее. В контуры налили краску. Наверху вспыхнули два глаза. Чуть ниже появился чёрный овал — рот. До меня донеслись звуки:
— Дец, ты в порядке? Я сам выпил три таблетки, пока головная боль не отпустила. Ну, как ты?
— Вельз…
Я сел и понял, что нахожусь в кресле. Меня обступили стены, стол, иллюминаторы, приборная панель. Я всё ещё был в шлюпке.
— Ты отрубился, — сказал Вельзевул. — Мы решили покемарить и отключились. Я первым пришёл в себя.
Я был слишком занят в последнее время, чтобы обращать внимание на жару. Но сейчас, стоило мне расслабиться, она навалилась на меня, придавив своим грузным телом, — тяжеленный комок из плазмы подминал меня под себя.
Я встал. Кровь ударила в головы, ноги подогнулись. Пот водопадом низвергался с меня. Организм был обезвожен… Весело.
— Вельз, ты ведь помнишь, что я люблю жару?
— Ага.
— Так вот, забудь, это неправда.
А чего я ещё хотел: чем ближе к развязке, тем горячее.
Вельз припарковался в паре кварталов от моего дома.
— У тебя остались те таблетки? — спросил я.
— Да, щас принесу…
Вельз высыпал мне на ладонь несколько штук. Я проглотил их и запил водой из бутылки. Полегчало. Но если не станет прохладнее, придётся принимать их каждые полчаса.
— Близится Судный Полдень? — Я усмехнулся.
— Что?
— Я проверю, не ждут ли меня дома гости. Не улетай, о’кей?
— Ладно. Будь на связи.
— Аха.
Я спустился по трапу.
Люк закрылся.
Узкие переулки вывели меня к моему дому. Я скользнул в тень, пробежал вдоль стены и выглянул из-за угла. Два копа в штатском стояли у входа в подъезд. Я их сразу распознал: у меня с полицией связан богатейший жизненный опыт. Значит, засада…
Воспользуюсь обходным путём.
Неподалёку находился тупик. Я добежал до него и забрался на мусорный контейнер. Отошёл назад, разбежался, прыгнул — и повис на пожарной лестнице. Подтянулся, поставил ноги на ступеньку. Стараясь не шуметь и не высовываться, поднялся на свой этаж. Встал на карниз и быстро пригнулся. Выждал немного. Осторожно заглянул в окно.
Коп стоял посреди кухни и в ус не дул.
Я пригнулся и перебежал влево. Открыл отмычкой окно. Успокоил сигнализацию, сказав, что это я и не о чем беспокоиться. Залез в комнату: здесь всё было перевёрнуто, ящики — открыты, вещи валялись на полу. Уборкой займёмся позже. Я подошёл к шкафу, открыл дверцу и взял футбольный мяч. Вылез обратно на карниз. Размахнулся и бросил мяч в дверь. Снова пригнулся и метнулся вправо.
Скрип двери, шаги. Коп бросился проверять, кто это шумит в комнате.
Воспользовавшись этим, я взломал окно на кухню. Перемахнул через подоконник. Закрыл окно, запер на замок — и услышал топот. Возвращался коп, недовольный тем, что его потревожили. Я спрятался под стол. У стола было две широкие непрозрачные опоры, и стоял он у самой стены. Меня не должны были заметить.
Коп, ворча что-то себе под нос, встал на прежнее место. Так, парниша, замри.
Я досчитал до трёх и…
…чуть не облажался.
Коп повернулся и посмотрел в мою сторону. Неужели засёк?
Я затаился и не дышал.
Ботинки копа находились в десяти сантиметрах от моих носов — ждать дальше не имело смысла. Я схватил копа за щиколотки и дёрнул.
— Ы… — падая, выдохнул он.
Ударился обо что-то и затих. Его голова прикатилась под стол. Коп оказался мертвяком.
Я взял голову подмышку и вылез из-под стола. С радостью разогнулся. Убедился, что мертвячья голова (а значит, и её владелец) в отключке. Положил тыковку рядом с телом: придёт в себя — пришьёт на место. Мертвяки — ходячие трупы, они и в более безобидных ситуациях теряют голову.
Я связал копа и сунул ему в рот большое яблоко. Запасы верёвки иссякли.
Я оставил копа загорать, вытер со лбов пот и направился в свою комнату.
Но это была уже не моя комната.
Я видел её из окна, и тогда мне показалось, что беспорядок — не такой большой. Дверцы шкафов открыты, на полу валяются вещи, но ничего критического. Сейчас я понял, что был не прав, и даже присвистнул: они не только многое разворотили и выпотрошили — почти всё они сломали, разорвали и открутили.
