Любовь Федорова - Тыква
— Только не шевелитесь, — прошептал Мем не столько гвардейцу, сколько его псу.
— Откройте, эргр, мой дедушка при смерти, — пропищал из-за двери тоненький голосок.
— Навязали тут… — бормотал эргр, в темноте распутывая дверную ручку.
— Мы молчим, — сообщил тем временем Мем свой план гвардейцу. — И собачка молчит, если получится. Для начала пусть эргр поговорит сам. А то он слишком смелый…
Собака вздохнула и привалила к ноге Мема плечо и огромную слюнявую морду с торчащими наружу зубами.
Скрипнули дверные петли, в дверной проем упал свет от наружного фонаря.
— Дедушка помирает… — пропищал все тот же голосок.
— Сейчас, я обуюсь… — едва успел выговорить Датар, как его сгребли за рубаху на груди и поволокли во двор.
— Где бумага? — вопросил грозный голос.
— Как… какая бумага? — пролепетал эргр Датар.
— Где вексель, который тебе передали?
— Ка… как… кой вексель?..
— Где деньги?
— У меня нет денег…
— Нет денег?!
Послышался звук удара, а так же стук локтей, коленей и прочих частей тела по деревянному крыльцу.
— У меня нет денег, я не знаю ничего про ваш вексель, — заскулил пришибленный Датар.
— У тебя есть вексель на получение денег в банке. Вексель, который тебе передал советник государя. Вексель, который подписан твоим отцом. Где наши деньги?
— Вы с ума сошли! Мой отец чернил-то никогда не видел…
Снова удар.
— Пора вмешаться, — сказал Мем, поддергивая для драки рукава.
Но прежде, чем он продолжил свою мысль или успел что-то сделать, гвардеец положил руку на загривок собаки и совершенно спокойно произнес:
— Дара, кто там? Наведи порядок.
Дара издала громовое рычание, от которого едва не лопнула рыбья перепонка на окне в большой комнате, а с печи почти попадала посуда, и одним прыжком оказалась снаружи. Через пару мгновений с крыльца послышались вопли, каких Мем в жизни не слыхал. Страшно было даже выйти посмотреть, что делает там «песик» со злоумышленниками. По крикам и утробному рыку похоже было, что поедает живьем.
На крыльце Мем столкнулся с заползающим в дом монахом. Датар с ужасом смотрел, как собака стаскивает в кучу и валяет в грязи сразу трех или четырех человек. По лицу у эргра текла кровь.
— Т-ты… ты… ты… бо… больше т-так н-не делай, — проговорил эргр, обращаясь то ли к Мему, то ли к гвардейцу.
Мем в это время соображал, как теперь отнять у псины свою законную добычу и, главное, будет ли добыча потом пригодна для допроса. По всему получалось, что принадлежат вымогатели векселя Тайной Страже, и интересны будут Домовому в первую очередь, а уж с расследованием Нонора — как получится.
Переступив через Датара, Мем выбрался на крыльцо. Новый взрыв чудовищного рыка заставил его посмотреть наискось через двор, в сторону древнего кладбища. Там приостановились две фигуры; одна из них явно показывала что-то, совершенно не видное ночью и издалека, но в предмете этом можно было заподозрить квадратный полицейский жетон.
— Что здесь происходит? — крикнули оттуда, и Мем по голосу узнал одного из близнецов, которые везли его в лодке. — Остановитесь, или будете арестованы!
Подойти однако братья побоялись.
— У вас наручники-то есть? — крикнул Мем с крыльца.
— Для тебя найдутся!
— Тогда сюда идите! Быстро!
Те сделали несколько шагов, но собака им сказала «ГРРРР», и они остановились. Мем вытащил из-за пазухи свой жетон и сам пошел к ним по дуге в обход собаки.
— Тайная Стража, — сказал Мем, предъявляя синюю печать.
Они перекарабкались через пару могил и сунули ему в нос точно такие же печати. В свете луны, фонарей и слабо светящихся облаков можно было разглядеть, что подписал их все тот же господин Рарон.
— Три медяка верните, — предложил им Мем, когда они ознакомились с документами друг друга.
— А там что? — один показал на свалку перед причтовым домом.
— Там улов лично для господина Домового. Вы где этих людей ждали? На пристани?
— Да.
— А почему? В прошлый раз они пришли со стороны лодочных сараев. Вы бы так их и ждали на своей пристани, если бы не песик!
Близнецы переглянулись и промолчали.
— Забирайте их теперь, я не буду руки пачкать, — гордо заявил Мем и развернул в мирное положение приготовленные для драки рукава.
— А… э… песик…
Песик был покладистым. Гвардеец только слегка ему свистнул, и тот покинул поле боя.
— Дяденька, дяденька, — плакал, выползая из трепаной кучи какой-то мальчишка, — я не виноват… Они мне медячок дали, велели про дедушку сказать… Вот, хотите — заберите медячок…
Близнецы в это время вязали локти взрослым участникам бесславно проигранной битвы с «песиком».
— Иди ты отсюда со своим медячком, — замахнулся на мальчишку Мем, и тот мигом сиганул за низкую ограду.
* * *Эргр Датар полоскал разбитую физиономию в тазу с водой.
— Вы сумасшедшие, — проговорил он, едва Мем переступил порог. — Вы все сумасшедшие, включая вашу собаку. Откуда она знает, кого можно кусать, а кого нельзя? А если бы она меня сожрала вместе с остальными, что тогда?
— Не сожрала бы, — примирительно сказал Мем.
— Она вообще не кусается, — укоризненно добавил гвардеец.
— А что ж они орали так?
Мем пожал плечами:
— Откуда мне знать? Ты тоже орал. Испугались, наверное.
Датар приложил к разбитому носу мокрое полотенце, хотел отвернуться, но удержаться не смог, все равно сказал:
— Вас охранять меня прислали, да? Почему вы позволили этому негодяю меня ударить? Вы плохо исполняете свои обязанности!
Мем ухмыльнулся и сел на лавку.
— Я исполняю их так, как считаю нужным. Этот негодяй просто обязан был вас ударить. Без этого сегодня было нельзя.
— Что это за разговор такой? — возмутился монах.
— Вот именно. Что за разговор, когда вы, пока вас не приложат хорошенько лицом о крыльцо, правды не скажете?
Датар швырнул полотенце в стену.
— Слушай, — сказал он зло. — Чего ты ко мне привязался? Чего вы все ко мне привязались? Я не желаю ни с кем из вас иметь никаких дел.
— Не буду говорить за других, но я здесь для твоего же блага.
— Хорошенькое благо!..
— Представь, если бы не было меня. Что дальше ты ответил бы про вексель и про твоего отца своему последнему гостю? Чем ты недоволен?
Датар поджал губы.
— Я недоволен тем, что моя частная жизнь входит в круг чьих-то служебных интересов, — заявил он.
— Давай начистоту, — предложил Мем. — Не будем играть в дружбу и расположение. Я прямо спрошу то, что надеялся выведать, втершись в доверие. Ты знаешь своего отца?
