Девять сбежавших кошмаров (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна
Там значилось: «Дурные сны».
Виттория смотрела на эти два слова целых полторы минуты, но ничего умного в голову так и не пришло; она оглянулась на зевающего Рю, на довольного собою хозяина лавки и кротко спросила:
– И всё?
Лицо у Книжника так покраснело, словно он готов был вот-вот лопнуть.
– Да, всё! К вашему сведению, у меня здесь не справочное бюро и не Королевская историческая библиотека, а скромный магазин. Периодические издания, книги, немного антиквариата – и только! На вашем месте я бы радовался тому, что сумел узнать! И это хоть как-то объясняет, зачем духам кошмарных снов нападать на колдунью, вместо того чтобы преследовать обычных горожан! А если вы недовольны – можете обратиться к кому-нибудь более сведущему! – сердито заключил он, сложил бумаги обратно в шкатулку и отнёс её в шкаф.
– Спасибо за совет, – вежливо поблагодарила Виттория, подумав, что и впрямь неудобно беспокоить столь занятого человека, а лучше спросить о запечатанных «дурных снах» почтенного предка напрямую, раз уж он в своё время ими и занимался.
Вот только приходить с пустыми руками в будний день, когда Лобо явно рассчитывает на спокойный, тихий день без туристов, галдящих в музейных залах, и любопытных посетителей…
– Что-нибудь ещё? – ядовито поинтересовался Книжник и скрестил руки на груди, точно намекая, что кое-кто злоупотребил его гостеприимством.
– А, ну да, – откликнулась Виттория, размышляя, где бы купить по дороге пива для уважаемого предка – и что бы такого воодушевляющего приложить в качестве подарка. – Периодические издания, хм… Журналы… А свежего номера «Мотодевок» у вас нет? Ой…
Оскорблённый в лучших чувствах, Книжник выставил их за порог в одно мгновение и захлопнул дверь – похоже, гнев двух чудовищ с востока его страшил меньше, чем перспектива осквернить свою лавку продажей эротического журнала.
***
На воротах музея висела перекошенная табличка «Закрыто», покачиваясь на тёплом, ласковом ветру. Виттория поглядела на неё недоверчиво, даже потрогала для верности, однако реальность была неумолима.
– Нда, в первый раз такое… – Палец ткнулся в абсурдную картонную вывеску, но не прошёл сквозь неё, вопреки ожиданиям, а скользнул по свежей, не просохшей ещё венозно-багровой масляной краске. – Настоящая. Я думала, он мороком ограничится.
– Кто? – равнодушно уточнил Рю, щурясь в голубое небо с таким видом, словно с удовольствием никуда не пошёл бы вовсе, а подремал бы тут, на прогретом порожке, подложив под голову неприличные журналы и прижав к груди пивные банки.
– Предок, – вздохнула Виттория и, аккуратно сняв табличку, сунула её в мусорный бак. – Его рук дело. Он сегодня явно не в духе.
И, точно в подтверждение её слов, где-то в глубине музейных помещений заверещала пожарная сигнализация, затем – промокшие туристы, и вскоре во двор перед главным входом высыпала целая толпа, разношёрстая, но однородно недовольная. Просочиться сквозь неё не составило труда, впрочем: смотрители интересовались, скорее, сбрендившей электроникой, чем подсчётом посетителей и их умиротворением. Вообще попасть под холодный душ в музее надо было ещё умудриться: выставочные залы традиционно оборудовались газовой системой пожаротушения, которую запускали вручную, и порошковыми огнетушителями. А брызгалки с водой располагались только в раздевалке, в кафетерии, в боковых галереях, на лестницах и в тому подобных неважных частях здания, которые уважающий себя турист минует за считанные секунды, чтобы потом на часы зависнуть перед каким-нибудь особенно интересным экспонатом… Но Лобо за долгие годы наловчился включать воду в тот момент, когда это принесёт очередной группе любознательных посетителей максимальный урон.
Такова была, по мнению Виттории, отличительная черта всех колдунов – доводить любое умение, даже совершенно незначительное, до совершенства, а окружающих – до нервного тика.
Второй отличительной чертой было умение разить словом наповал.
– Никогда бы не думал, что настанет тот день, когда моя скромная, невинная ученица притащит знакомить со мной мужчину, – прозвучал мрачный голос с потолка.
Рю как-то по-особенному усмехнулся, и Витторию бросило в жар.
– Э-э-это не мужчина… – залепетала она, поняла, что сморозила глупость и осеклась. Но тут же исправилась: – То есть не в том смысле мужчина… то есть мужчина, но я тебя с ним не знакомить… то есть лучше всё-таки познакомьтесь, но не в смысле, что я его для этого привела, хотя и для этого тоже… – тут она окончательно смутилась, чувствуя, что с каждым уточнением всё глубже роет себе могилу. И пробормотала совсем уже тихо, вся пунцовая: – Вообще я тут по делу и с подарками.
– С подарков и надо было начинать, – ответил Лобо чуть более благосклонно, шагая наконец с картины на паркет, и потянулся. – Ну, что это за оглоблю патлатую ты ко мне притащила?
Виттория собиралась возразить, что это не оглобля, но вовремя прикусила язык.
«Можно подумать, что я первый день его знаю – было бы на что внимание обращать», – сказала она себе, но щёки всё равно алели, наверное, оттого что впервые ей довелось познакомить кого-то со знаменитым предком. Да и Рю не хотелось давать в обиду…
Но, кажется, он и сам неплохо справлялся.
– Я всего лишь воин, чуждый празднословия и тщеславия, так что зови меня просто Великим Чёрным Драконом, колдун, – шагнул Рю вперёд, протягивая ладонь для рукопожатия.
– А, так ты тот самый, из книги… Зови меня Лобо, – откликнулся предок с подозрительным дружелюбием и протянул руку в ответ.
Отчётливо хрустнули кости, только непонятно чьи. Мигнули и погасли лампы. Воздух потяжелел; снаружи потемнело – ясное небо стали заволакивать тучи.
– Воистину приятное знакомство, колдун.
– Взаимно, взаимно.
Хруст усилился. Сквозь щели в жалюзи видно было, как крепчал ветер; в иссиня-чёрных клубах туч сверкнула молния – и тут же другая, не успела даже угаснуть первая.
– Для меня честь – присматривать за юной девой, наследницей столь славного рода.
– Могу только приветствовать такое стремление. Я эту деву берегу с малых лет. Собираюсь беречь дальше. В смысле, деву.
Хруст стал каким-то уж совсем пугающим. Грозовое небо за окном побелело от вспышек молний; буйный ветер разметал по двору пыль и мусор, выворотил рекламную стойку у входа и поволок по мостовой вместе с музейным смотрителем, попытавшимся её удержать. Где-то вдали завизжала сигнализация, и в унисон с ней тоскливо заорали бездомные помоечные коты.
Дракон и колдун глядели друг на друга с одинаково приветливыми, благожелательными улыбками и не спешили разрывать рукопожатие.
– У добрых мужей и мысли сходятся, – сказал Рю, и глаза у него как-то подозрительно вспыхнули.
– То-то и оно, что сходятся, – поддакнул Лобо, глядя исподлобья. – Как вспомню себя в молодости…
– Зачем прошлое ворошить? Лучше о грядущем позаботиться. Но и то правда: смотрю я на тебя и думаю, что мы с тобою похожи, как родичи, колдун.
– Ну, с родством, пожалуй, торопиться не стоит.
Когда ветер за окном закинул на крышу соседнего магазина вопящую даму с собачкой на поводке, Виттория решила, что с неё, пожалуй, хватит.
– Вы так рады знакомству, что у меня сил нет, – буркнула она и, выудив из пакета две жестянки с пивом, одну кинула предку, а другую – Рю, вынуждая их разорвать рукопожатие. – Это вам – скрепить дружбу… а это мне.
И, приложив третью банку ко лбу, Виттория аккуратно сползла по стенке. Ветер за окном, по счастью, начал утихать, да и в тучах появились разрывы, но воздух по-прежнему слегка искрил от напряжения.
Лобо кашлянул – если его не знать, то можно было бы решить, что от смущения – и проворчал:
– Да ладно, я же по-приятельски. Так что у тебя за дело?
Пересказ истории – в третий раз с утра, между прочим – занял почти что полчаса. Ещё бы – ведь с каждым кругом прибавлялись новые детали, действующие лица и подробности. Дослушав до списка помех, запечатанных Основателями, Лобо мрачно махнул рукой и откупорил вторую банку.
