Маг и Отшельник (СИ) - Малинина Маргарита
Светка полезла в сумочку, которую оставила на подоконнике, для чего всегда садилась на крайний ряд, а мы трое переглянулись. У сокурсницы весьма нестандартные взгляды на украшения. Маринка закатила глаза, мол, щас что-то будет!
Светка, копаясь в сумке, выложила на стол попеременно косметичку, зарядку от телефона и прямоугольную картонную коробку с надписью «Таро Райдера-Уайта». И только на самом дне отыскался черный футляр с прозрачной крышкой.
– Вот!
Ей даже открывать его не нужно было: через «окошко» все и так видно, бабочка настолько крупная, что с ней не только писать, а просто ходить должно быть крайне неудобно.
– Опять ты со своими картами! – возмутилась Маринка. – Все никак не угомонишься.
– Ты что, я все лучше и лучше! Совершенствуюсь!
– Она мне четверку нагадала в прошлом году по истории античности! – возмущенно заговорила Ольга. – Помните, я одна только получила? А всем остальным пятерки!
– Тебя преподша не любит, это можно было предугадать, – с подозрением высказала мысль Марина, но та только отмахнулась.
– Хочешь, тебе погадаю? – неожиданно предложила Света, видя, с каким интересом я разглядываю коробку.
Я пожала плечами. Никогда этих карт вблизи не видела, хотя слышала о них, конечно, и даже в фильмах часто показывали, как какая-нибудь эффектная барышня в образе цыганки достает из колоды карту «Смерть», и главный герой падает в обморок или бьется в судорожных конвульсиях, вызванных непередаваемым страхом.
– Давай просто на одну карту. Полноценные расклады я пока не очень хорошо делаю.
Света вытащила колоду, быстро перетасовала прямо на столе рубашками кверху и заставила меня вытащить одну.
– Отшельник, – сказала Светка трагическим тоном, как будто я сама не могла прочитать. С английским я знакома и слово Hermit перевела с легкостью. Да и картинка говорящая: пожилой монах в сером одеянии с фонарем Диогена – совсем один, в ледниках, будто что-то ищет. Может, такого же одиночку?
– И что это значит? – спросила за меня Маринка.
– Закрытый человек, живешь в своем внутреннем мире, никого не хочешь в него пускать. Отшельник – это не обстоятельства, а личный выбор.
На этой глубокомысленной фразе препод снова проснулся – но только чтобы сказать нам, что лекции окончены и мы можем идти.
Дома, пока подружка «марафетилась» в ванной, где у меня хороший свет, я достала из шкафа розовое платье. Совсем не мятое… Будто нарочно. Зовет. Я посмотрела на часы. В принципе успеваю.
Но оно тонкое, из вискозы, почти летний вариант, и рукав три четверти. Может, вместо кожанки надеть утепленный плащик? Но он такой старый… А куртка хоть новая. Но в таком прикиде я замерзну. Стоит ли оно того? Там уже вон сколько претенденток набралось, включая таких акул как Олеська, которая, по слухам, аж с «подающим надежды хоккеистом» встречалась, как о нем писали в местной прессе. В то же время, по тем же самым слухам, с кем она только не встречалась… Бабуля про таких всегда говорила: «клеймо негде ставить».
– Че задумалась?
Я вздрогнула. Даже не заметила, как Маринка вернулась в комнату – вся радостная, сияющая, искрящаяся, как шампанское в бокале.
Шампанское я, кстати, не люблю.
– Как думаешь, там будет алкоголь?
– Конечно! Спрашиваешь! – обрадованно прыснула подруга. – Неужто решила нализаться впервые в жизни?
– Ты же знаешь, я пью только легкие коктейли, – сморщилась я. – Или мартини с кучей сока и льда.
– Ой, ну брось… Одевайся и идем.
До места добирались на метро и автобусе. Мы успели вовремя. Возле нужного подъезда уже собрался народ с потока. Некоторых я знала, некоторых нет. Удивительно, что Алекс позвал даже людей из другой группы, учитывая, что он и наших еще не всех хорошо знает.
– Вот и хочет познакомиться и зафрендиться! – возразила в ответ на мои озвученные мысли Маринка. – Что ты придираешься к нему?
Ничего себе… Марина заступается за парня, с которым, как и я, толком ни разу не пообщалась. Мне стало немного обидно за себя и нашу дружбу.
Я огляделась. Дом очень длинный, разделен на корпуса, но это одно цельное здание. Забор, огораживающий жилой комплекс, состоящий из трех таких домов, поставлен практически впритык к стене здания, а рядом, с той стороны, где мы стояли, вполне комфортно себя чувствовала самая настоящая заброшка. Вот тебе и элитный дом. Впрочем, дома выглядят мило, одинаково-разноцветные (бело-синие с вкраплениями оранжевого) в шестнадцать этажей и консьержами в каждом подъезде, так что я опять придираюсь, как скажет Маринка. Девелоперы не виноваты, что рядом с полученным местом стоит старый дом, тоже, кстати, высотка, но в двенадцать этажей. Дом строили-строили и не достроили, получается. Точнее, достроили, но не отделали. И теперь он стоит одинокий, заброшенный, никому не нужный и злобно пялится на меня своими пустыми прямоугольными глазами-окнами. Почему-то под этим взглядом стало неуютно, будто меня разглядывал кто-то живой со своими отнюдь не добрыми планами.
– Че ты зыришь? Что нашла там? – Маринка тоже вылупила свои большие карие глазищи в сторону дома, но быстро пожала плечами и отвернулась, не найдя там ничего интересного.
Я не успела ответить бесцеремонной подружке, потому что дверь парадной распахнулась, и какой-то незнакомый парень, такого же роста и фигуры, как Алекс, но только с темными волосами и немного старше на вид, махнул нам рукой, мол, заходите.
– Какой клевый швейцар! – обрадовалась Маринка и пошла на зов, как загипнотизированный кролик.
– Вряд ли это швейцар, – усомнилась я, идя за всеми в здание и чувствуя, будто меня заманивают в какую-то ловушку. Даже не знаю, откуда взялось это странное ощущение. Ничего коварного в подзывающем жесте не было, как и в самом парне. Возможно, соседний дом вызвал во мне пароксизм неконтролируемой фантазии.
Консьержем оказалась пожилая старушка за ноутбуком (как и предсказывала Маринка) и ничего у нас не спросила. Пока мы поднимались на лифте (в доме их было два, с обширными кабинами, так что влезли все), выяснилось, что парень – это Денис, старший брат Алекса.
На шестнадцатом этаже всего две квартиры, одна из дверей открыта, в связи с чем активно пропускает в парадную звуки музыки, разговоров и звона посуды, неудивительно, что туда мы и зашли.
Пространство, открывшееся взору, было огромным. Ничего странного, учитывая, что на целом этаже всего две квартиры. Совмещенная гостиная-столовая-кухня находилась справа от двери, и сразу было видно, сколько там диванов и столов, покруче любого ресторана, а сразу напротив двери располагалась какая-то мини-комната с аркой, прямо по центру которой находилась самая настоящая металлическая винтовая лестница. Оставалось загадкой, куда она вела, ведь этаж – последний; к сожалению, я не успела исследовать это помещение, потому что Денис, велев нам оставить в прихожей куртки и сумки, сразу проводил всех в гостиную.
Олеська уже была там – возле новорожденного. Вся «намарафеченная», как скажет Марина, светло-русые волосы начесаны не хуже Анджелы Дэвис, в ушах – крупные серьги. Оказывается, она напросилась прийти пораньше – помочь с готовкой; хотя изначально изыски кулинарии не предусматривались, это было видно по количеству пицц, чипсов и наборов с роллами и суши. Однако с ее легкой руки на том же столе, прямо между двумя огромными коробками с пиццами, появилась кастрюлька – тушеные овощи с мясом и грибами. Ай да Олеська! Посуда ожидала прихода гостей на отдельном столике, стояла стопкой, одинакового размера и формы, но разных цветов, видимо, такой оригинальный набор. Одна из тарелок была в руках у Алекса, и именно блюдо сокурсницы дымилось нынче в ней.
Народ, прибывший с нами, тут же налетел на еду, а Олеся, сидевшая так близко к Алексу, словно приклеенная, показала на нас рукой:
– Вот и Маринка с Каринкой! – и выразительно оглядела мой прикид. Уже рот открыла, чтобы что-то съязвить по поводу платья, дескать, правильно, что послушалась меня и переоделась, но не успела, слава богу, потому что Алекс при виде нас приподнялся и потянул через стол свою длинную белокожую руку.
