Наталья Шитова - Клятва Примара (Дерзкая - 2)
Поэтому и в очередной раз, когда Одер потребовал отдыха, я не стала возражать. Я молча сидела и смотрела, как Одер нежно и аккуратно усаживает Мариэлу. Она была в никудышном состоянии, это верно. Губы ее посинели от напряжения, лицо побледнело и осунулось за какие-то несколько часов. Это уже не была та красавица, которая лежала в молочном коконе и горя не знала.
— Я пойду осмотрюсь, — произнес Одер и исчез из вида.
Мариэла проводила его печальным взглядом и, тяжело вздохнув, опустила голову. Проведя наедине со своими старыми знакомыми уже немало времени, я еще ни разу не разговаривала с ней. Ситуация была настолько двусмысленная, что поневоле мысли все время скатывались не в нужную сторону. Мне бы следовало хорошенько продумать наше плачевное положение, но я с удивлением и раздражением обнаружила, насколько трудно мне стало сосредоточиться с тех пор, как из меня вытащили частичку моей души.
— Я понимаю, насколько тебе трудно, — произнесла Мариэла своим легким нежным голосом. И я несколько секунд соображала, ко мне ли обращены эти слова. Но так как Одер все еще блуждал где-то, было очевидно, что мой аналог разговаривает именно со мной.
— О чем ты, Мари?
— Тебе будет трудно убить нас еще раз?
Вопрос прозвучал без издевки. Даже больше, он был задан серьезно и даже несколько сочувственно.
— Я еще не думала об этом, — ответила я. — К тому же, Примар рассчитывал…
— Я знаю, на что рассчитывал Примар, — перебила она меня. — Но я так же отлично знаю тебя, Катя. У нас с Одером нет шансов…
— Не выставляй меня мясником, — рассердилась я.
Она ничего не ответила. Кажется, она хотела поправить растрепавшиеся, плохо заплетенные волосы, но ее неживая рука, неловко покрутившись около головы, вернулась на место, и только сейчас, после этой неудачной попытки привести себя в порядок, я заметила блеск навернувшихся на ее глаза слез… Нет, ни за что не должна я допустить того, чтобы Мариэла осталась последним живым аналогом. Хотя мне было очень трудно представить себе, что я смогу взять оружие и хладнокровно убить эту девушку…
— Хочешь, я помогу тебе с прической? — спросила я.
Она отрицательно покачала головой. И мне стало почему-то стыдно. Может быть, мне и вовсе не следовало бы лишний раз подчеркивать перед ней ее беспомощность? Черт знает, как мне себя с ней вести?!
— Мари, тебе не кажется, что нас с тобой разделили как-то не правильно?
— Не кажется. А почему ты об этом спрашиваешь?
— Ты ведешь себя…
— … не так, как ты от меня ожидала?
Мне оставалось только кивнуть. Мариэла грустно улыбнулась и еще раз оглядела себя. Я всего лишь на секунду поставила себя на ее место и меня пробрала дрожь. Но Мариэла, оказывается, не собиралась прекращать со мной разговор.
Она внимательно посмотрела на меня:
— Не думаю, чтобы Примар ошибся. Я чувствую, что у меня внутри теперь только мое. Как и прежде. Просто как ни дели теперь, а воспоминания у нас с тобой общие. Все, что было с нами до сегодняшнего дня — все общее. Мы знаем друг о друге все… Подожди немного, ты скоро снова получишь мою душу, но она настолько мала, что не побеспокоит тебя, а лишь придаст тебе необходимых сил… — Мариэла вдруг всхлипнула. — Только не расспрашивай меня о том, что я чувствую. Мне тяжело об этом говорить, а ты сама узнаешь об этом, когда меня уже не будет…
Одер, выбежавший к нам из-за кустов, подскочил к Мариэле и обнял ее вздрагивающие плечи.
— Что она сказала тебе, милая?! Успокойся! — он гладил и успокаивал ее. Несколько раз он взглянул на меня, наверное, гневно и яростно, но его изуродованное лицо было страшно и искажено само по себе, поэтому эмоции уже не получали на нем должного отражения. Я хорошо помнила этого парня таким, каким он был до злополучной аварии. Это был красивый мужчина. И не только красивый, он был выразителен как во внешности, так и в действии и словах. Такого можно было полюбить искренне и безоглядно. И Мариэла любила его. Всю свою жизнь, всю свою смерть и все свое, пусть еще недолгое, воскрешение.
— Одер, послушай меня, — я окликнула его, не надеясь, что он отзовется. Он оглянулся на меня, и снова занялся женой. Мариэла отвела от себя его руки и кивнула на меня:
— Одер, ты слышишь, тебя зовут.
— Наплевать, — процедил Одер.
— Ребята, — я смотрела на них, и сочувствие постепенно вытеснялось тупым и тяжелым раздражением, — Если вам не совсем безразлично, что с нами будет, вам придется выслушать меня!
Они уставились на меня.
— Вы оба знаете, чего хочет от нас Примар. Учтите, что этот его план может оказаться всего лишь ложной затравкой. Но нам придется забыть и о Примаре, и о его планах. Нам нужно будет думать и помнить только о себе. Согласны?
Они молчали. Одер ласково разбирал рукой кудрявые светлые пряди Мариэлы и, казалось, не очень-то придавал значение нашему разговору.
— Чтобы избежать того исхода, который нам навязывает Примар, есть два пути. Первый — это прямо сейчас разойтись в разные стороны и постараться больше никогда не встречаться ни в этом мире, ни в каком другом, ни в этой жизни, ни в последующих, ни на этом свете, ни на том…
— Задумано неплохо, — процедил Одер сквозь зубы. — Но это был бы слишком простой способ для тебя избавиться от нас. Мари почти беспомощна, я выгляжу слишком… слишком заметным, чтобы мы могли замешаться среди людей. Я плохо знаю язык и совсем не знаю местных законов… Нам придет конец почти сразу же после нашего расставания.
— А я и не сказала, что первый способ — лучший. Хотя, в сущности, так оно и есть. Потому что второй способ для вас покажется вовсе диким.
— А именно? — уточнил Одер. Он встал, напоследок погладил Мариэлу по голове и подошел ко мне. Я вынуждена была встать ему навстречу. Глядя на него снизу вверх, я пояснила то, что имела в виду:
— Второй способ — стать союзниками в борьбе с обстоятельствами.
Одер фыркнул и отвернулся. Его вид говорил о том, что моя вторая идея нравится ему еще меньше первой.
— Одер, а ведь она права, — раздался сзади голос Мариэлы. Она встала и тоже подошла к нам.
— Я не говорю, что она не права. Но я не представляю, как это у нас получится, — проворчал Одер.
— Если мы хотим выжить все, придется не только представить, но и попытаться действовать, — сказала Мариэла. Я взглянула на нее. Она внимательно смотрела мне в глаза. И эти серые глаза с искорками говорили еще яснее, чем любой телепатический разговор: «Я на твоей стороне, Катя!» Да, это была вторая я. Она должна была, несомненно, придти к такому же выводу, как и я. Все же пять лет мы с ней были неразделимы.
