Саймон Грин - Плач соловья
Я выразительно посмотрел на Мертвеца.
— Мне надо попудрить носик.
— Отлично, — сказал он. — Спасибо, что поставил нас в известность.
— Я в этом клубе впервые, — сказал я со значением. — Не покажешь дорогу?
— A мне туда не надо. Одно из немногих преимуществ моего состояния, — ответил Мертвец.
Я свирепо зашевелил бровями, пока Россиньоль сосредоточилась на торте, и до Мертвеца наконец дошло. Мы извинились и направились к двери с надписью «Для джентльменов». В просторном, сверкающем белым кафелем туалете никого не было, если не считать Кайли, задравшей юбку перед писсуаром. Мы с Мертвецом занялись внимательным изучением торговых автоматов. Как только Кайли ушла, Мертвец посмотрел на меня неприязненно:
— Надеюсь, Джон, ты не стал бы беспокоить меня по пустякам. Уединиться с тобой в таком месте — от этого, знаешь ли, страдает моя репутация…
— Заткнись и слушай. Однажды Кавендиши уже натравили на меня двойника Россиньоль: тулпу с омерзительным характером и сверхъестественной физической силой. Можно определить, настоящая это Россиньоль или нет? Ты всегда говорил, что от мертвецов ничего не скроешь.
— Конечно. Я уже определил.
— И что?
— Она настоящая. И она мертвая.
— Она — какая?
— Нет ауры. Это первое, что я заметил.
— И ты мне ничего не сказал?
— Если она действует после смерти, это не мое дело. Тебе следует шире смотреть на вещи, Джон.
— Подожди… Она такая же мертвая, как ты?
— Нет, конечно. Тут дело другое. Для зомби она слишком эмоциональная и энергичная. Но живых без ауры не бывает. У всех есть аура.
— А моя как выглядит? — неожиданно для себя поинтересовался я.
— Яркая, лиловая.
— Да как же это может быть? — спросил я раздраженно. — Посмотри на нее: живее не бывает! Мертвецы не стонут от наслаждения над шоколадным тортом!
— Не шуми, пожалуйста. Вполне возможно, это имеет отношение к Кавендишам и их влиянию на нее. Хочешь, я сам ей расскажу?
— Лучше не надо. Тут нужен человек, который хотя бы краем уха слыхал о чувстве такта. Правда ей нужна, видите ли… — Я мрачно смотрел на сияющий кафель. — Как сообщают клиенту, что он мертв?
— Раскрывают рот, знаешь ли, и говорят. В конце концов, бывает хуже.
— Ты о чем?
Мертвец посмотрел на меня особенным взглядом:
— Тебе незачем знать, Джон. Поверь мне.
— Ох, заткнись.
К нашему возвращению раскрасневшаяся Россиньоль расправилась с половиной торта и последними двумя порциями виски с лимоном. Она помахала нам рукой, икнула и принялась слизывать шоколад с пальцев. Мы с Мертвецом сидели и смотрели, как она хихикает, покачиваясь на стуле.
— Я хочу еще выпить! — жизнерадостно объявила она. — Все должны пить! Хочешь торт? Я скажу, чтобы принесли еще одну ложку. Не надо? Ты много теряешь! В такой день, как сегодня, шоколад лучше секса! Ну, может, не всякого секса… А отчего вы такие кислые? Нашли свой номер телефона на стене в туалете?
Я набрал побольше воздуха и рассказал ей об открытии Мертвеца и его значении. Я объяснил все так прямо и просто, как только мог, и стал ждать. Из нее будто выпустили воздух; лицо застыло, но осталось спокойным. Облизывая ложку, она задумчиво смотрела вдаль, будто размышляя о деловом предложении или смерти дальнего родственника. Наконец она посмотрела мне в глаза и заговорила спокойно и твердо:
— Вот оно что. Теперь понятно, откуда у меня провалы в памяти, почему мне всегда так холодно и отчего я такая послушная в присутствии мистера и миссис Кавендиш. Их работа… Я настоящая никогда не стала бы всего этого терпеть. Здесь я будто проснулась от ночного кошмара, где нельзя пошевелить ни рукой, ни ногой. Только окончательно проснуться мне не суждено, не правда ли? Я ведь мертвая.
Мне захотелось обнять ее, утешить, сказать, что все будет хорошо, но ведь я обещал не лгать… Россиньоль некоторое время грызла нижнюю губу, потом по очереди внимательно оглядела каждого из нас.
— Мне можно как-нибудь помочь? Или хотя бы выяснить, что эти свиньи со мной сделали?
— Я попробую, — сказал Мертвец на удивление мягко. — Я вижу многое из того, что скрыто от живых. А раз мы оба мертвы, между нами возможен особенно глубокий контакт.
Одной рукой он сжал ее ладонь, а другую протянул мне. Не без сомнения я протянул свою. Я еще не забыл, что случилось с мистером Греем.
— Не бойся, Джон, — улыбнулся Мертвец, — только хочу вызвать образ последних мгновений жизни. Думаю, память просто заблокирована травмой. Пока вы со мной в контакте, вы оба сможете видеть то, что вижу я. Не забывайте: это будет лишь образ прошлого. Прошлое нельзя изменить ни при каких обстоятельствах.
Мертвец крепче сжал мою руку, и настоящее исчезло. Никаких заклинаний, никаких магических предметов — только воля человека, мертвого уже тридцать лет и до сих пор не желающего успокоиться. Мы оказались в кабинете у Кавендишей, том самом, куда меня притащили, избитого и окровавленного. Мистер и миссис Кавендиш улыбались, Россиньоль сидела, насупившись. Она пыталась им что-то сказать, но ее не слушали. Миссис Кавендиш налила бокал шампанского, сказала что-то успокаивающее. Россиньоль выпила шампанское одним глотком и бросила бокал под ноги. Потом она рухнула на пол и забилась в конвульсиях, на губах выступила пена. Мистер и миссис Кавендиш спокойно смотрели, улыбаясь. Наконец Россиньоль затихла. Кавендиши обратились к кому-то, стоящему в стороне, чьего лица нельзя было разглядеть.
Настоящее вступило в свои права, мы вернулись за столик. Мертвец выпустил наши руки. Россиньоль трясло, но она держалась, твердо сжав губы.
Усилием воли она подавила дрожь.
— Меня отравили? Зарезали курицу, несущую золотые яйца?
— Хороший вопрос, — сказал я. — Думаю, его стоит задать мистеру и миссис Кавендиш. При этом не обязательно проявлять благовоспитанность.
— Неплохо бы еще спросить, что они сделали потом, — откликнулся Мертвец, задумчиво разглядывая Россиньоль. — Мне случалось видеть разных зомби, но ты ни на кого из них нисколько не похожа. Ты мертва, но в тебе есть следы жизни. Откуда?
— Могли Кавендиши заключить договор вроде твоего? — спросил я. — От ее лица, как агенты?
— Нет, — ответил Мертвец уверенно. — Такой договор заключается добровольно, в этом весь смысл. Душу нельзя просто потерять, ее можно только продать.
— Как бы то ни было, оживлять мертвых могут лишь серьезные игроки, — сказал я. — В кабинете был кто-то еще, пусть мы и не смогли его разглядеть. Из Могущественных на стороне Кавендишей выступает только Иона, насколько мне известно. Но даже если он станет не только Могущественным, но и Владыкой, как его отец, он не некромант.
