Марк Ходдер - Таинственная история заводного человека
Бёртон удивленно посмотрел на полковника:
— Неужели вы полагаете, что он может отказаться от брата лишь ради сохранения титула?
— Бог мой, да почему ж нет?
Прозвенел гонг, и его эхо разнеслось по всему особняку.
— Призыв на обед, ужин или что-то в этом роде. Который час? Часы здесь не ходят, и я никогда не знаю, который сейчас чертов час!
Королевский агент нахмурился и вынул из кармана часы:
— Половина седьмого. Вы хотите сказать, что ни одни часы в доме не ходят?
— Ну да, так оно и есть. Остановились почти месяц назад. Осмелюсь предположить, что и ваши остановятся, если пробудете здесь подольше. Возможно, это как-то связано с местоположением дома и земным магнетизмом. Не знаю. Я солдат, а не технологист! Не важно. Богль проводит вас в комнаты для гостей и принесет ваши вещи. Вы сможете надеть вечерние костюмы. Просто формальность. Соблюдение ритуала. Признак цивилизованности. Человек всегда должен одеваться, всё равно для чего, не так ли? Мы собираемся в столовой через пятнадцать минут, там вы встретитесь с сэром Альфредом. Если он придет. Может и не прийти.
Четверть часа спустя, надев вечерние костюмы, Бёртон и Суинберн спустились по главной лестнице. (Поэт хихикнул, вспомнив, как несколько недель назад его друг спускался по похожей лестнице менее контролируемым способом. «Интересно, простит ли когда-нибудь Бёртона сэр Родерик Мурчисон?» — спросил себя Суинберн.) Вдоль стен холла молчаливыми стражами стояли полированные доспехи. Гости миновали холл и оказались в длинной столовой. В центре стоял огромный стол, все стены были увешаны портретами. Когда Бёртон и Суинберн вошли, Богль поклонился, а Лашингтон весело их приветствовал.
— Это юный Роджер Тичборн, — сказал он, указывая на один из портретов. — А это, — повернулся он, указав на другой, — его предок, печально знаменитый Роджер де Тичборн. То же самое имя, заметьте, за исключением де. Это по-французски значит «из», я полагаю. Роджер из Тичборна. Вследствие того факта, что он…
Полковник прочистил горло и замолчал.
— Что он? — спросил Суинберн.
— Из Тичборна, черт побери!
— О да. Весьма неприятная личность!
— Я бы так не сказал, — послышался голос из двери. — Но возможно, потому что я слишком похож на него.
Все обернулись и увидели двоих вошедших.
— Сэр Альфред Тичборн, джентльмены, — отрапортовал полковник. — А это наши гости: сэр Ричард Бёртон и его помощник, м-м-м…
— Алджернон Суинберн, — подсказал поэт.
— Добро пожаловать, джентльмены! Слава богу, что вы приехали помочь мне! — Альфред Тичборн направился к ним, протянув руку.
Вид Тичборна поразил Бёртона, ибо, хотя баронет был очень молод, его волосы уже полностью побелели, а вокруг глаз залегли глубокие морщины. Крепко сложенный, ростом пять футов и девять дюймов,[70] он действительно напоминал человека на портрете, по крайней мере внешне, но если черты лица предка выражали жестокость, то у сэра Альфреда — слабость: неприятно рыхлые и мокрые губы, чересчур скошенный подбородок, излишне широко расставленные глаза. В вечернем костюме он казался изнеженным, чуть ли не женственным, а в руке, которую пожал Бёртон, казалось, вообще не было костей. Исполненные страха глаза баронета всё время бегали. Больше он ничего не успел сказать, так как вмешался второй вошедший:
— Уверен, что сэр Ричард сделает всё, чтобы помочь вам, сэр Альфред, но, может быть, не будем просить его об этом на голодный желудок, да?
— Доктор Дженкин, джентльмены, наш местный лекарь, — сказал Лашингтон. — Или лекарь Дженкин, наш местный доктор. Не знаю, как правильно. Или так, или этак.
— Рад познакомиться с вами, да? — сказал Дженкин. Он был высокий и худой, с большими руками и ногами, длинной челюстью, торчащими ушами и близко поставленными бледно-голубыми глазами. Локоны его седых зачесанных назад волос спадали на шею.
Все пятеро сели за стол, служанки принесли еду, Богль подал вино. Альфред Тичборн подергивался и ерзал так, что перещеголял даже Суинберна.
— Чем я могу помочь вам, сэр? — спросил его Бёртон. — Вы хотели бы знать мое мнение о Претенденте?
— Вздор, — в ярости воскликнул Тичборн, — обыкновенный дешевый мошенник! Нет, Бёртон, я хочу, чтобы вы выгнали проклятую ведьму, пока она не выгнала меня!
— Ведьму?
— Да, леди Мабеллу! Гнусная колдунья, которая хочет видеть меня, последнего из Тичборнов, мертвым!
— Сэр Альфред полагает, что в дом наведывается жена… вот этого человека, — пояснил Дженкин и указал на портрет.
— Вы действительно видели призрака, сэр? — спросил Суинберн.
— Трижды!
— Сознание способно выкинуть весьма убедительные трюки, особенно в состоянии возбуждения, — предположил Дженкин.
— Я не вообразил ее себе! — крикнул баронет. В этот момент громко звякнула упавшая поварешка, которую уронила одна из служанок.
— Осторожнее, юная леди, должна быть дисциплина! — рявкнул Лашингтон. — Случайность, я думаю. Не имеет значения. Сходите-ка, милочка, и принесите новую.
— Погодите, — прервал его Бёртон. — Как вас зовут, мисс?
— Кристина Розано, сэр, — ответила девушка, покраснев как свекла, и сделала книксен.
— Вы тоже видели призрака, мисс Розано?
Девушка сглотнула, облизала губы и беспокойно оглядела каждого.
— Я… я…
— Вы можете говорить совершенно свободно, — сказал Лашингтон. — Прошу прощения, что рявкнул на вас. Военная привычка. Что вы видели?
Девушка шмыгнула носом и заговорила:
— Прошу прощения, сэры, там есть коридор, ведущий на кухню. Две ночи назад, ну, перед рассветом, мне не спалось, и я захотела пить. Вот пошла я этим коридором и слышу: тук-тук-тук. Я-то подумала, это миссис Пиклторп, там наверху, чем-то стучит.
— Пиклторп — это наша повариха, — объяснил Лашингтон Бёртону и Суинберну. — Значит, не мышь, как я думал. Хотя нет. Не думал то есть.
— Да, сэр, повариха. Вот иду я на кухню и думаю: посмотрю, всё ли там в порядке. И вдруг, в коридоре… там… там… — Девушка сильно задрожала и закрыла лицо руками. — О-о-ох! — простонала она.
— Что вы увидели, мисс Розано? — спросил Бёртон.
Она посмотрела вверх. Ее лицо из пунцово-красного стало мертвенно-белым.
— Женщину, сэр, но сделанную из тумана. Она стучала по стене, а потом как повернется и как поглядит на меня!
— Вы видели ее глаза?
— Д-да! Ей-богу, такого страха ни в жисть не видала: как черные булыжники, плавающие в облаке! Она так зло посмотрела на меня и — пуфф! — исчезла. Будто ветер дунул — и нету, словно дым унесло!
