Шабаш Найтингейл - Стим Виолетта "ViolettSteam"
– Ты что, только узнал, как зовут нашего дворецкого? – удивился Дрейк, не понимая, что вызвало подобную реакцию. – Он же служит в Кроу-хаусе с начала зимы!
Сам дворецкий тоже растерянно замер, наверняка теряясь в догадках, отчего его фамилия прозвучала в устах бывшего охотника так гневно. Но Дориан сам подошел к нему.
– Какого черта ты устроился на работу именно сюда? – сквозь зубы спросил Дориан, смерив слугу почти ненавидящим взглядом. – Кто ты такой и чем занимался до Дня Песни?! Отвечай живо, пока я тебя не прикончил!
– Я был светлым чародеем, мой господин… Жил с другими беглыми светляками в шотландском Хайленде, а когда он пал, перебрался в Орден Монтеры… – совершенно растерявшись, испуганно пробормотал дворецкий.
Дрейк, наблюдавший за ними, был уверен, что, имейся в этот момент у Дориана аутэм в рукаве, тот бы его непременно выхватил. Но, к счастью, бальные смокинги не предусматривали тайных ножен, а времена охотников на светлых официально прошли.
– А твой брат? – не унимался Дориан. – Ведь вы тренировались в Хайленде вместе, не так ли?!
– Я ничего… то есть давно не слышал о своем брате, мой господин. Люк отчего-то пропал три года назад, я много раз пытался с ним связаться… Надеюсь, с ним все в порядке, – лепетал слуга, и его глаза метались из стороны в сторону. – Мне просто нужна была работа, я не хотел никаких проблем. Ведь после Дня Песни все изменилось… Какая разница, кто кем был, светлым или темным…
Вероятно, пораженный какой-то своей личной догадкой, Дориан отступил на шаг. Его лицо стало чрезвычайно бледным, как если бы он увидел перед собой призрака. Ничего больше не сказав, парень вышел из комнаты прочь.
Дворецкий и Дрейк непонимающе переглянулись.
– Прости, пожалуйста, Гиллан, – только и смог выдавить Дрейк. – Не знаю, что на него нашло.
– Все в порядке, господин, – вздохнул слуга. – Давайте я помогу вам прикрепить бутоньерку.
Для Деметры Лоренс настал тот самый миг, когда большая прямоугольная коробка с эмблемой «Швейной ведьмы Мариэль» была открыта. С опаской она развернула упаковочную бумагу и увидела корсет платья из дорогого багрового бархата с декольте сердечком. Под корсетом все пространство коробки до самого дна занимала необъятная юбка, состоящая из десятков, если не сотен, слоев рубинового шифона. И все было усыпано мельчайшими блестками, словно капельками крови.
Платье было абсолютно в стиле Рубины, и Деми знала, что если бы его надела сестра, то оно село бы на ней как влитое. Однако сама она никогда не решилась бы облачиться в такой яркий и броский наряд.
– Вам стоило рассмотреть его раньше, госпожа, – задумчиво проговорила Рут, заглядывая Деми через плечо. – Даже не знаю, какие туфли могут к нему подойти. Возможно, черные, с серебряными пряжками?
– Туфли здесь уже есть, – уверенно ответила Деметра, зная свою сестру, и, хорошенько пошаривши в слоях фатина, извлекла бархатные башмачки на аккуратном каблуке, с причудливой вышивкой. – И тоже красные, разумеется.
– Тогда можно надеть серебряное колье на шею, – продолжала размышлять Рут. – Глаза накрасить поярче, да и губы тоже, в оттенок к платью…
Так начались приготовления. Происходило все в бывшей спальне Дориана в Кроу-хаусе. В особняк они прибыли накануне и провели здесь ночь.
С раннего утра в доме царила неописуемая суета. Опять откуда-то появилось очень много разных людей – все они стремились первыми поздравить жениха и его крестного Ричарда. В спальню к Деми тоже постоянно кто-то заглядывал, чтобы сообщить последние новости, принести что-то или просто поболтать.
Ровно в девять часов перед всеми участниками торжества одновременно появились праздничные буклеты, украшенные алыми узорами и переливающимися буквами. Деметра даже не представляла, сколько магических сил нужно было потратить на то, чтобы применить почтовые чары для пересылки сразу всем гостям. Вполне возможно, что Рубине в этом помог кто-то гораздо более могущественный. Например, Вильгельмина.
Так или иначе, в буклете содержалась вся необходимая информация – о свадебных традициях, плане мероприятия и рассадке гостей, а на самых последних страницах находился виш-лист со списком подарков. Как Деми узнала из прилагающейся сноски, подарки предлагалось дарить вплоть до окончания медового месяца – молодожены намеревались распаковывать их сразу по возвращении в Англию.
Она продолжила изучать буклет все то время, пока Рут укладывала ей волосы. До тех пор, пока их не отвлек появившийся в дверях и явно запыхавшийся дворецкий Гиллан.
– Миледи Рубина Вэлфорд требует, чтобы вы одолжили ей какое-нибудь свое украшение! – воскликнул он. – Дело не терпит отлагательств!
– Она так и сказала – требует? – приподняла брови Деметра и посмотрела на свою экономку. – Зачем ей нужно мое украшение?
– В буклете написано, мисс. Возможно, вы еще не дочитали до этого фрагмента, – мирно заметила Рут и, отложив горячие щипцы, указала на нужный абзац – его она, очевидно, успела прочитать, пока завивала ей волосы. – Старый викторианский стишок. На свадьбу невеста обязательно должна надеть «что-то старое и что-то новое, что-то взятое взаймы и что-то голубое, и положить серебряный шестипенсовик в туфлю» [11]. На счастье.
– Интересно, почему Алана не могла ей что-то одолжить, – проворчала Деми.
– «Взятое взаймы» обязательно должно быть памятным, от близкой родственницы, которая счастлива в браке или отношениях, – вполголоса пояснила Рут, наклоняясь к ее уху.
Почувствовав себя виноватой за свои слова – Алана уж точно не могла похвастаться «счастливыми» отношениями, – Деметра принялась торопливо размышлять насчет имевшихся у нее украшений. Любимым раньше был только кулон с топазом, но его она сильно испортила во время финальной битвы Пятидневной войны. Оставался только…
– Пошлите ей медальон Людвига и Антуанетты, – сказала она вслух. – Конечно, для них все тоже закончилось трагично, но ведь они были счастливы вместе когда-то? Других памятных украшений у меня нет.
После исчезновения Ордена Монтеры медальон все равно стал обычной бесполезной побрякушкой. А делиться золотыми сережками, подаренными ей Дорианом совсем недавно, она попросту не захотела.
Но и на этом неожиданные визиты не закончились.
Заглядывал Ричард – искал зачем-то Дориана, затем маленький Морган – похвастаться нарядом и попрощаться.
Мальчик был одет в самый настоящий взрослый смокинг с белоснежной бутоньеркой на груди. Ему полагалось выполнять роль свадебного пажа и нести подол платья Рубины, а потому он уезжал из Кроу-хауса в Вэлфорд-холл заранее. За ним по пятам следовал Пампкин, которому по такому случаю тоже нацепили галстук-бабочку.
Наконец все ненадолго затихло, и Деметра, с готовой вечерней прической и совершенно непривычным для нее макияжем с широкими черными стрелками и красными матовыми губами, с помощью Рут смогла облачиться в свое платье.
Юбка оказалась настолько пышной и огромной, что к ней стало трудно приблизиться даже на фут. А когда корсет был затянут до предела, Деми посмотрела на себя в зеркало и с удивлением отметила, что еще никогда в жизни не надевала настолько блистательных нарядов. Она видела не себя, а какую-то великолепную звезду из голливудского фильма.
С гордостью оглядев результат – Деметра не сомневалась, что он получился таким удачным только благодаря ее заслугам, – Рут вышла из спальни, чтобы узнать об экипажах. Но стоило экономке выйти за порог, как на нем тут же возник Дориан.
Он подошел к зеркалу и остановился, рассматривая ее каким-то тяжелым взглядом. Деми поняла – странное состояние парня, длившееся еще со времен их отъезда из Лост-хауса, никуда не делось. Оно даже усугубилось.
Но они не смогли ничего обсудить в пути. Дориан только отмалчивался, а затем и вовсе уснул, проспав всю дорогу до Эмайна.
Не мог ведь он догадаться насчет Лики?.. А если догадался, то почему ничего не рассказал ей?
