Стивен Джонс - Мистика
Подвал был огромен, сводчатый потолок уходил вверх над заполненным ящиками пространством. Хотя кафельные стены были холодными на ощупь, в подвале было на удивление сухо. В одном из его концов незапакованная голова с острова Пасхи, задевая макушкой потолок, обозревала окрестности. Статуя была такой же длиннолицей и носатой, как и тот непривлекательный тип, которого изображал теперь классически красивый актер, сцепившийся в решающей схватке с эрзац-Наполеоном преступного мира.
— Похоже на подземную станцию метро, — заметила Катриона.
— Совершенно верно, умный Котенок, — согласился Эдвин. — Здесь и планировали сделать станцию "Британский музей", но строительство так и не было закончено. Компания обанкротилась. Большая часть линий была засыпана, но эту музей забрал себе под самые глубокие хранилища. Некоторые предметы слишком огромны, чтобы держать их в обычном подвале.
— Как глупо, — сказала она. — Ясно же, что подземной железной дорогой должна заниматься одна компания ради блага народа, а не соперничать и интриговать с конкурентами, которые источат всю землю под Лондоном, пока город не провалится.
Он не стал спорить.
Паркер воскликнул "стоп!", его усиленный мегафоном голос гулко раскатился по подвалу.
Бэрримор — губа наконец выбрита, без всякого ущерба для его внешности — остановился, и к нему кинулась девушка, чтобы подновить грим на его щеках. Место его боя с Мориарти теперь кишело обслугой, занимавшейся подобными же мелкими делами.
Юноша в бриджах помог Мориарти подняться на ноги. Профессора изображал довольно жуткого вида тип с всклокоченными волосами, глазами, будто огоньки поминальных свечей, и тонкогубой усмешкой. Помощник режиссера, который, она знала, был слегка влюблен в нее, сказал, что Мориарти играет австриец с совершенно ужасным именем Густав фон Зейффертиц. Во время недавней войны он взял себе дурацкий американский псевдоним Г. Батлер Клонбло.
Бэрримор мог включать и выключать своего Шерлока, будто электрическую лампочку, — мелодраматичный, когда включалась камера, но отчаянный шутник между дублями. Фон Зейффертиц, который нравился Бэрримору, поскольку по контрасту давал ему возможность выглядеть еще красивее, казалось, был "включен" все время и коварно ускользнул, когда режиссер снова принялся орать на Бэрримора.
Она подтолкнула Эдвина локтем и кивнула на Мориарти.
Актер продвигался прочь из круга искусственного света, к нагромождению ящиков, словно его так и тянуло помолиться у подбородка головы с острова Пасхи.
— Странно, — заметил Эдвин.
— Ты просто завидуешь.
До сих пор им так и не удалось воспользоваться возможностью порыться в запретных сокровищах. Бесценные древние артефакты были сейчас декорациями, и да помогут Небеса всякому, кто случайно забредет в поле зрения камеры. Режиссер имел здесь право судить и казнить на месте, как подобает командиру на поле боя.
Фон Зейффертиц явно что-то выискивал. Он вглядывался сквозь пенсне в нарисованные мелом на ящиках руны, недовольно ворча себе под нос.
— Старина Борегард велел нам быть настороже, — сказал Эдвин. — В его время в музее случилась какая-то нехорошая история, как раз перед юбилеем. Он немного сдвинутый на этом, на мой взгляд. Долгая безупречная служба и все такое.
С того момента, как они спустились под землю, Катриону бил озноб, но это был не просто холод. Тени за границей слабого света казались глубже, чем они имели право быть.
— Мистер Борегард редко ошибается, — напомнила она Эдвину.
Противникам пора было сойтись снова. Паркер велел помощникам убраться и свел Бэрримора и фон Зейффертица вместе, словно рефери на боксерском поединке. Казалось, австриец с очень большой неохотой оторвался от своих поисков ради такой ерунды, как работа.
— Держу пари, этому парню надоело, что его побеждают, — сказал Эдвин. — Я видел его в ролях негодяев в полудюжине фильмов.
Подобно ей, Эдвин был тайно предан новейшему искусству. Они ходили в кино гораздо чаще, чем в театр, и особую любовь питали к парижским сериалам, "Фантомасу" и "Судье". Когда ей самой случалось использовать псевдоним, Катриона часто выбирала Ирма Веп, по имени неоднозначной злодейки из "Вампиров".
— Интересно, не было ли у него когда-нибудь искушения подраться по-настоящему и победить героя. Всего однажды.
Она понимала, что имеет в виду Эдвин. Мориарти производил слишком сильное впечатление для пожилого профессора математики — в реальной жизни именно такого человека легче легкого сбросить в водопад, — и Шерлок пропускал удар за ударом.
Фон Зейффертиц уклонялся и нападал, словно он был намного моложе, и уже украсил прославленное лицо звезды несколькими потенциальными синяками. Бэрримор немного взмок. Неужели Профессор забыл сценарий? Он должен проиграть.
Фон Зейффертиц обхватил Бэрримора захватом и бросил его на пол. Режиссер крикнул "стоп!". Засуетились озабоченные люди. У звезды шла кровь. Мориарти приносил неискренние извинения.
— Мое лицо, мое лицо, — причитал Бэрримор, заполняя своим поставленным голосом весь подвал.
Эдвин кивнул ей, чтобы она взглянула.
Она подошла поближе к актеру с носовым платком наготове.
Струйки крови текли из обеих ноздрей, образуя на месте сбритых усов их красное подобие.
— У меня сломан нос?
Она остановила кровь и ощупала гибкие хрящи Бэрриморова носа. Решив, что его драгоценная физиономия пострадала не слишком серьезно, она так ему и сказала.
— Слава богу! — провозгласил он, целуя ее в лоб, исполняя мечту множества поклонниц.
Она почувствовала на своих волосах липкие и совсем неромантичные ошметки крови и осторожно сняла их ногтями, вытерев о стену.
— Я должен беречь себя, — пробормотал актер. — Все остальное не важно.
Бэрримор испытывал просто-таки невероятное облегчение. Она поняла, что он боялся за своего долгожданного Гамлета.
— Благословляю вас, дитя, — сказал он. — За милосердную весть. Невозможно играть Принца с нашлепкой из пластыря посреди лица. Лишиться его ради этой дешевки было бы просто невыносимо.
Все актеры немного чудаки.
