Сакс Ромер - Спящий детектив
— Этой возможности поговорить с вами, мистер Сирльз, я ждал. Не исключено, что не имеет то значения, но усадьба, где живет наш добрый Хауфман, именовалась ранее «Парком».
— И что же? — спросил я, резко обернувшись к нему.
— Известна она в качестве «дома с привидениями», как именуют подобные места глупцы. Несомненно, поэтому и сменили название. О «Парке» писали немало в журналах, что посвящены психическим вопросам.
— «Парк», — пробормотал я. — Кажется, я читал об этом доме в той необычайной оккультной книге, о которой говорила сегодня вечером мисс Хауфман — «Психические измерения», правильно? Это ведь то самое место, где по слухам был убит монах, умер старый антиквар и некая молодая девушка, если не ошибаюсь?
— Да, — ответил Морис Клау, — о да. Поведаю вам секрет. Книжицу «Психические измерения» написал я и, разумеется, мне давно известно о «Парке».
Его слова поразили меня — о книге в то время много говорили. Клау вперил взгляд в окружавшие нас тени и, как мне показалось, с подозрением понюхал воздух.
— Оставим разговоры о сверхъестественных опасностях, — сказал я. — Но дело в том, что как только слуги обо всем этом узнают, а кто-то в округе наверняка им скажет, они дружно скроются из дома. В подобных случаях прислуга имеет замечательную привычку бежать, сломя голову.
— Обязаны мы, безусловно, поведать ему, нашему доброму Хауфману, — согласился Клау. — Быть может, придумает он способ покинуть дом, не сообщая молодым леди о пугающей репутации «Парка». Юная Грета обладает симпатическим интеллектом, — Клау притронулся пальцами ко лбу. — Пластинка такая чувствительная, фотографическая пленка такая нежная! Опасно ей оставаться. Бывают, мистер Сирльз, симпатические самоубийства! Эта девушка — она медиум. Из «Парка» должно увезти ее.
— Нельзя терять ни минуты, — сказал я. — Нынче же ночью мы должны решить, что нам делать. Не согласитесь ли зайти ко мне?
Морис Клау выразил свое согласие, и мы двинулись дальше через тополиную рощу.
Ночь была совершенно безветренная, но на всем протяжении аллеи беспрестанно раздавался жуткий, леденящий душу шепот. Деревья вздымали ветви к усыпанному звездами небу, словно ряды мертвецов, тянущих свои руки из могил. Возможно, это видение было порождено самой атмосферой усадьбы. Внутренний взор легко превращал тополь в костлявую фигуру монаха; и даже самый трезвомыслящий человек, знакомый с историей усадьбы, расслышал бы в тихих, неустанных голосах деревьев горестные женские вздохи. Словом, я ничуть не пожалел о расставании с аллеей, когда мы вышли за ворота и оказались на дороге.
Позднее, у меня в кабинете, мы подробно обсудили положение дел. Я достал из книжного шкафа «Психические измерения» и передал книгу Морису Клау.
— Где-то здесь, — пророкотал он, перелистывая страницы.
— Зачитываю: «Восьмого августа 1858 года фра Джулимо, который принадлежал к независимому религиозному братству, занимавшему дом с 1851 по 1858 год, был найден задушенным у подножия тополя неподалеку от ворот». Мало смог я узнать о том братстве, — сказал он, поднимая глаза, — но они были, мне кажется, людьми добропорядочными. После убийства они почти сразу же покинули усадьбу. Арестов не было.
Клау справился с книгой.
— Далее, в конце февраля или в начале марта 1863 года в доме поселился мистер Б. Д. Он был антикваром с европейской известностью и повадками затворника. Всего лишь с двумя слугами — старым солдатом с женой — он жил в «Парке», то есть в «Роще», с весны 1863 по осень 1865 года. Известный нам Пепли дословно пересказывает беседы с людьми, что слышали рассказы мистера Д. о том, как порой ночью звал его по имени из тополиной рощи тихий голос. Приведена беседа с его слугой и женой последнего, подтверждающая эти заявления.
Однажды сентябрьским утром мистер Д. найден был мертвым в роще. Причина смерти в точности так и не установлена. Дом приходит в упадок. Он так необитаем; его страшатся. С 1865 до 1888 года стоит он совершенно пустой.
Затем усадьбу занимает некий мистер К.; но он прожил там лишь два месяца, этот К. После него усадьбу один за другим снимали еще трое жильцов. Только один из них жил там — неделю; остальные же, узнав, как должно полагать, о дурной славе дома, так в него и не въехали.
Семнадцать лет назад произошла последняя трагедия, связанная со зловещей тополиной рощей. В усадьбе появился эксцентричный старый холостяк и летом 1903 года пригласил к себе племянницу. Свидетельства указывают мне ясно, что бедняжка была невротичкой — о, это очевидно; потому объяснима трагедия. Она выпала, или выпрыгнула, из окна своей спальни однажды июньской ночью, и обнаружена была мертвой у подножия первого в роще тополя. Проклятье! это морг, этот дом!
Он возвратил мне книгу и замолк, глядя на меня.
— Вы сами посещали усадьбу? — прервал я затянувшееся молчание Клау.
— Четырежды, в разное время, мистер Сирльз! Шепот слышен лишь в нескольких комнатах, и только тогда, когда окна открыты. Заметьте, однако, что все трагедии случились в теплые месяцы, когда оставались окна распахнутыми.
— В этом шепоте… было нечто сверхъестественное?
— О нет. Вы прочитали ведь мои разъяснения.
Хауфман озадаченно уставился на нас.
— Везет же мне! — заметил он. — Грета прочла вашу книгу, мистер Клау, и уже сообразила, или скоро вычислит, что «Парк» и «Роща» — одно и то же. Я-то предпринял эту поездку скорее из-за нее, — добавил он. — Та переделка, о которой я вам рассказывал, заставила ее поволноваться. Ей казалось, что какой-то тип ее преследует. Доктора заявили, что это частый симптом нервного расстройства, и велели сменить климат. Так что я все бросил — подумал, пусть лучше выздоравливает. Черт подери этот дом!
И он распрощался, твердо вознамерившись сменить место жительства. Но сама мысль о том, что придется подвергать себя таким неудобствам из-за малопонятных легенд о призраках, была чужда его практическому уму; миновало две недели, а Хауфманы все еще оставались в «Роще». Ремонт в лавке Клау, надо полагать, был далек от завершения, потому что тот несколько раз сопровождал меня с визитами к Шену Хауфману и девушкам. Закончилось тем, что в один прекрасный день Грета прямо спросила его, является ли усадьба тем самым «Парком», который был описан в «Психических измерениях».
Клау нехотя пришлось признать ее правоту, но девушка ничуть не встревожилась и, напротив, даже обрадовалась.
— Какая непонятливость! — воскликнула она. — Я должна была догадаться по описанию. По правде сказать, я ничего бы не узнала, только нынче утром все слуги разом уволились!
