Николай Новиков - Месть карьерского оборотня
— Ох, грамотей! Ну и сказанул!
— Это по-немецки на русском.
— Спасибо, что просветил. Ну и куда я вчера собиралась направиться сегодня?
— Ко мне домой. Я для тебя кофе приготовлю.
— И чесночные баклажаны?
— Могу предложить маринованные огурцы, помидоры, патиссоны. Домашнее вино и яичницу с окороком.
— Прямо как в ресторане, — задумчиво сказала Таня.
Метров десять они шли молча, Роман ждал, что же она скажет по поводу предложенного меню, но Таня молчала.
— Ты чего это насупилась? — нарушил молчание Роман. — Не нравятся Катькины баклажаны, так я…
— Да нет, Ромка, баклажаны были просто обалденные. Но сегодня я не могу, понимаешь?
Он обнял Таню, склонил голову на ее плечо, прикрыл глаза, чтобы она не видела его взгляд. Жадно втянул ноздрями холодный воздух. Она пахла не так, как вчера и раньше — духами, кремами и дразнящими женскими ароматами, сегодня — еще и кровью. Таня подумала, что он обиделся, легонько толкнула кулачком в бок.
— Ромка, ты чего? Я правда хотела к тебе прийти, но этот придурок вчера… Знаешь, я так испугалась, что…
— Все нормально, Танюшка. Мы просто отложим наше самое замечательное свидание.
— Ты правда не злишься?
— Почему я должен на тебя злиться?
— Ну, мало ли, я ведь сама сказала… А теперь так получилось, что сама же и…
— Тань, самое главное, что мы вместе, так ведь?
— Ой, так, Ромка! — Она остановилась, крепко обняла его, поцеловала в губы. — Мне хорошо с тобой, правда-правда. Дня через три, когда все будет нормально, мы с тобой как нажремся Катькиных баклажанов!
Роман довел девушку до ее двора, там они снова поцеловались, и он пообещал, что завтра придет к ней вечером и они будут гулять вдвоем по темным улицам. Таня, вполне довольная его обещаниями, побежала домой, а Роман пошел по улице к своему дому, потом побежал, остановился у старого пирамидального тополя, прижался горячим лбом к холодной, влажной коре, яростно забарабанил по стволу кулаками. Хриплый стон прорывался сквозь плотно сжатые губы, а в глазах мелькали зловещие красные искры.
Он хотел, чтобы это случилось сегодня, думал об этом весь день. Но когда учуял запах крови, этого нестерпимо захотел и зверь, страшных усилий стоило ему, человеку, удержать в себе зверя. Поэтому и побежал, когда Таня скрылась во дворе своего дома, поэтому и хрипел теперь, выпуская из себя дикую ярость.
Она не виновата, эти твари все испоганили! Кто? Кого он должен наказать за свои муки? Их там несколько… И они ответят, но кто первый?
Немного успокоившись, Роман медленно побрел к своему дому. Яростное желание наказать тварь, которая испортила ему первое настоящее свидание, еще горела в груди, но он уже уничтожил одного подонка. И от этого красивое женское тело не стало более понятным и близким.
До калитки было метров пять, когда навстречу шагнула широкоплечая, коренастая фигура. Во дворе, под голыми виноградными лозами «Изабеллы» светилась лампочка, и Роман без труда узнал человека. Любой в поселке узнал бы эту квадратную «будку», сросшиеся над переносицей черные брови. Гусляр, начальник охраны фирмы Варвара. Не уголовник, но жестокий и злобный мужик.
— Слышь, пацан, побазарить надо, — сказал Гусляров.
— О чем?
— О тебе. Ты базарил с Потапом вчера?
— Я его уже неделю не видел.
— Ну да? А насчет своей телки не жаловался ему?
— Я пообещал Тане, что сам найду этого козла. Но пока что не нашел. Таня не узнала его.
— Так она тебе пожаловалась, а сама не врубилась, кто это был? — недоверчиво спросил Гусляров.
— Я найду этого урода, сам найду. А тебе какое дело до этого? Может, это был ты? Тогда заказывай себе памятник, Гусляр.
— Ты че мелешь, пац-цан?! Рога поотшибаю! Я такими делами не занимаюсь, заруби себе на носу! А интересуюсь потому, что нашего человека грохнули. Подумали, может, твой Потап оборзел и стал мочить всех подряд?
— Мне плевать на ваших людей. Я того козла сам найду и сам накажу, понял?
— Найдешь, да? — Гусляров задумался, потом иронично хмыкнул: — Крутой, что ль? Лады, ищи, мне главное, чтобы твой долбаный родственник Потап не мочил наших людей. Ну, короче, такие дела. Весь этот базар — между нами. Вякнешь Потапу — я тебя по грязи размажу, сопляк. Понял, да?
Роман опустил глаза, чтобы Гусляров не увидел красные искры в них. Молча кивнул и пошел к калитке. Пошел прямо на Гуслярова, который стоял перед ним. Тот посторонился, пропуская парня. Выходит, он тут ни при чем, это ясно было из разговора; значит, Потап — и подавно. Гусляров по-прежнему не верил идиотской версии Краснухи, но кто-то же убил Мошку, и теперь совсем непонятно, кто.
Заперев калитку на засов, Роман пошел не в дом, а в кухню. Он уже знал, кто будет наказан за сегодняшние его проблемы. В другое время простил бы Гусляру грубость и хамство, но не сегодня. Тем более ясно — он знал о нападении на Таню, а значит, виновен в том, что случилось, вернее, что не случилось. Виновен и должен быть наказан.
Поэтому он пошел в кухню. Предупредит отца, что будет спать там, печка горит, разжег, чтобы Таньке не было холодно. Чайник поставил, пусть кипит помаленьку вдали от самых жарких конфорок, чай заварил, кофе приготовил… Так ждал сегодняшнего свидания!
Он убрал чайник, убрал со стола тарелки с закусками в холодильник, пошел в дом предупредить отца.
Федор Петрович сидел в гостиной перед включенным телевизором и вязал сеть. Челнок с шелковой нитью скользил в воздухе, описывая знакомые Роману фигуры — поддев ячейку из предыдущего ряда, нитка ложится на плоскую палочку, определяющую размер ячейки, большой палец левой руки прижимает ее, петля влево, а челнок снизу и на себя — узел затянут, ячейка готова. Глядя на отца, Роман вдруг подумал, что он совсем еще не старый мужчина и мог бы жениться второй раз. Но, видимо, так и не смог забыть умершую маму. Катька заменила ее во всех хозяйственных вопросах, и отец жил для того, чтобы обеспечивать их, своих детей. О себе не очень-то думая.
Теперь, когда Катька вышла замуж и ушла жить к Ивану, отец загрустил. Роман отчетливо понял это, когда увидел его с челноком в руке.
— Добрый вечер, Рома, — сказал Федор Петрович. — Вот, сеть вяжу, к лету пригодится. Бредень или «фатку» соорудим, рыбку половим. Ты есть хочешь?
— Нет, пап, спасибо. Я сегодня опять буду спать в кухне, ладно?
— А что не в доме?
— Ну… может, ко мне кто-то и придет. Пап, все нормально.
— Понимаю, Роман, — тяжело вздохнул Федор Петрович. — Если это девушка, то хорошо. Женись и приводи ее в дом. А то без Кати что-то у нас пустовато в доме стало. Хозяйка нужна, мы, мужчины, как ни стараемся, а без хозяйки плохо…
