Поппи Брайт - Потерянные Души
Пока Стив не узнал о том, что она ему изменяет.
Первым это понял Дух. Энн всегда казалось, что он может читать ее мысли… и мысли Стива… и, наверное, всех остальных. Энн не раз замечала, что Дух смотрит на нее как-то странно и отводит глаза, когда видит, что она тоже смотрит на него. Он не задавал ей вопросов и ни в чем ее не обвинял, но она знала, что он все знает.
Однажды она пришла к ним домой, когда Стив был на работе. Она остановилась в дверях комнаты Духа и долго наблюдала за тем, как он что-то пишет в блокноте. Когда он наконец оторвался от своих записей и увидел ее, он как будто и не удивился. Его бледные голубые глаза были спокойными, но все-таки настороженными.
– Ты ему скажешь? – спросила она.
Дух долго молчал. Просто смотрел на нее и молчал. И она уже было решила, что он вообще не ответит. А потом он легонько пожал плечами и покачал головой – нет, не скажу, – но Энн поняла, что ему очень больно держать все в себе и скрывать этот грязный секрет от Стива. И вот тогда ее прорвало. Горькое ощущение вины и обиды захватило ее всю. Она разрыдалась, упала на постель Духа, зарылась лицом в простыни, от которых едва уловимо пахло заплесневелыми розами, и рассказала ему все – вывалила наружу всю грязь и мерзость. Дух слушал молча и только гладил ее по спине и по волосам, но Энн понимала, что он не хочет этого слышать. Не хочет. Но он все равно слушал. Потому что он – Дух. Потому что он очень хороший и добрый.
Но Стив все равно все узнал. То ли он заходил к ней в комнату, когда ее не было дома, и нашел ее дневник; то ли «бытовая телепатия» между ним и Духом была такой сильной, что он все понял сам, хотя Дух ничего ему не говорил. Энн так никогда и не узнала, что именно произошло. Все случилось слишком быстро. Как-то вечером Стив пришел к ней, когда отца не было дома, и он все знал. Однако не стал выяснять отношения прямо с порога. Он заговорил намеками; нес какой-то маниакальный бред, потом угрюмо умолк. Но по его глазам Энн поняла, что он ее ненавидит.
– Ну хорошо! – закричала она, не в силах больше выносить его злобный взгляд. – Хорошо! Да, я трахалась с другим, и мне это нравилось! Он лучше тебя как любовник. Он умнее тебя. И еще он не пьет как лошадь…
Она начала заводиться и наговорила бы еще много чего, но он поднял руку и со всей силы ударил ее по лицу.
Удар получился неслабым. Энн отлетела назад и упала на кровать. Она даже не сразу поняла, что произошло. В голове все плыло. Стив никогда ее не бил. Никогда. Ее вообще никто никогда не бил, кроме отца. Щека и челюсть онемели, а потом стали легонько покалывать. Больно пока еще не было, но Энн знала, что обязательно будет. Сейчас Стив попросит прощения. Конечно, попросит, а как же иначе?! Но он просто стоял над ней, его глаза полыхали огнем, а когда она попыталась встать, он не дал ей подняться – ткнул носком ботинка прямо ей между ног. Это было обидно и очень больно.
– Ты блядь, – произнес он безо всякого выражения. – Но я знаю, что сделать, чтобы тебе еще долго не захотелось трахаться на стороне.
И он стал расстегивать пояс у себя на джинсах.
Энн испуганно вжалась в стену. А потом Стив набросился на нее и тяжело навалился всем телом, не давая ей даже пошевелиться. Она забилась под ним и почувствовала, как у него встает. Похоже, его возбуждал ее страх. От этой мысли ей стало еще страшнее, и она перестала сопротивляться. То есть она еще дергалась, но понимала, что все это бесполезно. Сейчас она была слабой. А он… он был таким сильным.
Он задрал ее юбку и грубо засунул два пальца – с жесткими мозолями от гитары – ей между ног. Ощущение было такое, что сейчас он ее разорвет изнутри. Теперь он лежал, вжавшись бедрами в ее бедра. Она и не заметила, когда он успел спустить джинсы. Он вынул пальцы, но тут же засунул в нее свой член. Насухую. Это было противно и больно. Ей показалось, что он продрал ее до самой матки… она не хотела так… так ей не нравилось. Но все-таки это был Стив, и они всегда так хорошо подходили друг к другу, и Энн кончила еще до того, как поняла, что происходит. Кончила, сама того не желая. Кончила в боли и унижении. Но зато как… всем своим естеством.
Стив принял судороги ее оргазма за очередную попытку сопротивления и больно прижал ее руки к матрасу. Его большие и сильные руки были как стальные тиски на ее хрупких запястьях. Энн показалось, что она чувствует, как трещат ее кости. Она испугалась, что он их сломает. Она повернула голову и впилась зубами в основание его большого пальца. Она прокусила его до крови, во рту появился солоноватый привкус. Теперь он вбивал в нее с таким безумным упорством, что, похоже, и вовсе не замечал боли – но его хватка слегка ослабла, а потом он и сам содрогнулся в мощном оргазме, и на этом все кончилось.
– Ну вот, – выдохнул он, глядя ей прямо в глаза. – Вот так. Хотелось бы мне посмотреть, как ты теперь будешь трахаться со своим новым дружком.
Когда он ушел, хлопнув дверью, Энн подумала лишь об одном: почему она себя чувствует такой грязной.
С того вечера прошло уже больше месяца, и она больше не видела Стива. Она знала, что он пытался звонить пару раз – во всяком случае, кто-то звонил в три часа ночи и вешал трубку, когда она отвечала, – но ей было уже все равно. Как будто в ней что-то умерло. Элиот стал ее утешением, ее убежищем. Он был таким милым и предупредительным, что под конец это стало ее раздражать, а в последнее время ее и вовсе от него тошнило. Но она не могла от него уйти. Не могла просыпаться одна в пустой кровати. Ей было страшно. Она боялась, что, если у нее в жизни опять образуется пустота, Стив снова заполнит ее, а если это случится, она окончательно перестанет себя уважать.
Она зарылась лицом в подушку и попыталась опять заснуть. В последнее время она стала спать очень много – по четырнадцать-пятнадцать часов в сутки. И она уже начала засыпать, как вдруг раздался звонок в дверь. Энн решила не отвечать.
– Меня нет, уходи, – прошептала она.
Звонок зазвонил еще раз. Энн тихо выругалась, и словно в ответ звонок зазвонил в третий раз. Энн резко встала с кровати – в первый момент у нее закружилась голова, и ей пришлось постоять пару секунд, пока головокружение не прошло, – и пошла открывать.
Доски на старом крыльце неуютно шатались под ногами у Духа. Брансби жили в древнем викторианском доме из тех, которые называют шедеврами архитектурного безобразия. Дом давно уже нуждался в ремонте: краска на стенах потрескалась и облупилась, кирпичная кладка крошилась на углах. Дух не стал звонить по телефону и предупреждать о своем приходе, потому что боялся, что Энн не захочет его видеть. Поэтому он просто взял и приехал на свой страх и риск. Машина Энн стояла на подъездной дорожке. Стало быть, Энн была дома. Машины ее отца не было; значит, его дома нет. Должно быть, поехал на очередную встречу анонимных алкоголиков или в библиотеку – больше он никуда и не ездил. И это очень хорошо, что его нет дома. Дух не хотел с ним встречаться. Он всегда немного побаивался Саймона Брансби.
