Пер Валё - Стальной прыжок
– Как им удавалось все это осуществлять там, в центральном госпитале?
– А как вы себе это представляете? Гигантская больница, обслуживаемая одной-двумя тысячами обезумевших врачей, которым необходимо дважды в сутки переливать кровь, чтобы не умереть. Они работали как… да, как одержимые, пытаясь найти эффективный способ лечения болезни, от которой сами страдали и которую не могли понять. Проводили исследования за забором из колючей проволоки и стеной из мешков с песком – последняя «забота» военных, прежде чем все они перемерли. Вспомните, о чем вас спросили те двое из санитарной машины, которые остановили вас вчера утром.
– Они спросили, здоров я или болен.
– Вот именно. В их помутившемся рассудке смешались все понятия. Подобно всем людям с больным мозгом, они считают себя здоровыми, а всех остальных больными.
Врач опустил боковое стекло, и в машину ворвался свежий воздух.
– Если бы только к нам прислушивались,—тихо сказал он.
– Что вы с ними сделали?
– С теми людьми?
– Да.
– То, что вы должны были сделать с самого начала. Убили. Через час начинается штурм центрального госпиталя, и как только мы его захватим, убьем остальных.
Он пожал плечами и швырнул окурок в открытое окно машины.
– Значит, это вы забрали из города детей?
– Да. Это все, что мы могли тогда сделать.
Комиссар Йенсен свернул к зданию аэропорта и поставил машину там, откуда угнал ее шестнадцать часов назад.
– Знаете, Йенсен,—сказал полицейский врач.—А ведь кое-кому вас недоставало.
– Кому же это?
– Мне.
25
– Вы входили внутрь госпиталя?—спросил Йенсен. Врач покачал головой.
– Видел его только снаружи,—сказал он.—Этого вполне достаточно.
– Где вы нашли человека с ампутированными ногами?
– В здании Центрального налогового управления. Вчера они сняли оттуда охрану. Не хватает людей.
Он помолчал.
– Вы, верно, представляете себе это здание. Сначала его использовали в качестве тюрьмы. Затем, когда центральный госпиталь и городские больницы были переполнены мертвецами и умирающими, в нем начали сжигать трупы. Само по себе разумное решение… с их точки зрения. Скоро всех безнадежных стали доставлять прямо туда. Кроме тех, кто принадлежал к правящей верхушке и кого оставляли в центральном госпитале, чтобы продлить им жизнь за счет переливаний крови. Жизнь-то продлевали, а между тем их мозг неумолимо подвергался распаду.
– Но ведь этот человек был здоров?!
– Через несколько дней уже не успевали сжигать трупы – те, кто занимался кремацией, либо бежали, либо умерли. Но врачи с маниакальным упорством продолжали доставлять трупы на военных грузовиках. Еще вчера утром продолжалась перевозка.
Йенсен кивнул.
– Я видел несколько грузовиков,—сказал он.
– Грузовики, которые вы видели, перевозили в основном не тех, кто умер от болезни, а трупы доноров, умерщвленных в центральном госпитале или в районных донорских пунктах. Всех, по их мнению, безнадежных больных доставляли в здание налогового управления. У этих людей по различным причинам не брали кровь перед смертью. Именно к этой категории относился человек с ампутированными ногами.
– Почему же никто не сопротивлялся? – вырвалось у Йен-сена.
– Потому что они не хотели слушать наших предупреждений,—с горечью ответил врач.—Потому что они потеряли человеческий облик.
– Вы чрезмерно упрощаете,—сказал Йенсен. Врач метнул взгляд в его сторону.
– Разумеется, упрощаю. К вашему сведению, часть населения сопротивлялась, многие попрятались, немало людей скрылось из города. Кроме того, не забывайте, что в распоряжении медиков были вооруженные солдаты, кадровые военные, которым они поддерживали жизнь по трем причинам: им требовалась защита центрального госпиталя, а также нужны были люди для обороны баррикад на дорогах, ведущих в центр города, и для охраны грузовиков с донорами. И все же я понимаю: этих фактов недостаточно, чтобы ответить на ваш вопрос.
– Я не уловил вашу мысль.
– Вы спросили: почему люди не сопротивлялись? Все дело в том, что высокооплачиваемая реакционная группа врачей в нашей стране создала и постоянно поддерживала дутый образ всесильных медиков. Благодаря этому они имели возможность обращаться с пациентами как им заблагорассудится и наживать огромные деньги частной практикой – и это в то время, как каждый из них занимал официальные должности в государственных больницах и госпиталях.
Йенсен молчал.
– Это надувательство не только на вызывало протеста со стороны правящей верхушки, но и всячески поощрялось. Врачи заняли в стране особое положение, они уподобились божествам, властным над жизнью и смертью. Официально специалисты возглавляли отделения и секторы государственных больниц, но в то время как больные тщетно просиживали в коридорах госпиталей, в лучшем случае попадая к врачам-практикантам или стажерам, сами они занимались частной практикой – обслуживали пациентов, готовых платить за лечение, в котором они по большей части не нуждались.
Он повернул голову в сторону Йенсена.
– Так врач в глазах народа стал олицетворением элиты, подобно правительству и властям, которые с каждым днем отдалялись от простых людей, становились все более абстрактным понятием. Удивительно ли, что законы народ воспринимал как нечто само собой разумеющееся, против чего нельзя бороться. Вот почему народ не сопротивлялся.
Они поднялись в комнату на третьем этаже в здании аэропорта. На посадочной площадке сновали люди, оттаскивая в сторону грузовики и бронемашины. Несколько вертолетов и самолетов готовились к старту.
На поле стояли группы людей в зеленых комбинезонах. Около аэровокзала Йенсен увидел двух молодых женщин и мужчину – у каждого через плечо были перекинуты ленты с патронами. Они курили и негромко переговаривались друг с другом. Лица их были печальные и сосредоточенные.
Спутник Йенсена вновь вернулся к прерванной теме:
– Такое положение вещей вызвало недовольство многих врачей, особенно молодых. Постепенно они стали переходить в лагерь социалистов. Это были главным образом врачи, работающие в государственных больницах. Откровенно говоря, при этом многие из них руководствовались не только общественным самосознанием и чувством долга перед народом, но и личными мотивами.
Он вытер запотевшее стекло. Снова пошел снег с дождем. Темнело.
– Реакционная верхушка смотрела на нас с подозрением и не упускала случая сообщить о крамоле правительству, которое, в свою очередь, передавало эти сведения тайной полиции.
– Вы имеете в виду службу безопасности?
– Если это название вам больше нравится, пожалуйста. Вот откуда и пошла первая волна арестов врачей накануне вашего отъезда.
