Павел Марушкин - Дело серых зомби
– Не вздумай останавливаться! Ходу, ходу! – подгонял Тыгуа. Мы передвигались бегом, позволяя себе короткие передышки лишь в парадных и подворотнях, где тьма была особенно густа. При этом он яростным шепотом поносил мое пристрастие к светлым костюмам: по его словам, я представлял собой превосходную мишень. Мне даже огрызнуться не удавалось: все силы уходили на то, чтобы сберечь дыхание.
До меня внезапно дошло – я ведь понятия не имею, в какую сторону надо идти, в то время как Тыгуа выбирает путь весьма целеустремленно.
– Откуда… Вы… Знаете дорогу? – выдавил я во время очередной передышки.
– Я здесь родился… Когда-то, – проворчал он.
Ну и дела! Учитель не переставал меня удивлять.
– Так, Эд, стой здесь, никуда не уходи! – внезапно приказал он. – Я гляну, чего там.
С этими словами он растворился в ночи. Я перевел дух. Вопли и грохот выстрелов отдалились: все же мы немного опередили бунтовщиков. Если повезет, выберемся из города живыми – но миссия, увы, безнадежно провалена. Попробуй, возьми след в этой кровавой каше! А что, если все это затеяно нарочно?
Я нервно усмехнулся. Ну еще бы – взбунтовать каторжан, захватить город, и все ради того, чтобы проницательный Э. Монтескрипт был сбит с толку! Какое утонченное коварство! Какой изощренный разум противостоит мне в этом деле! Какой…
За углом послышались быстрые шаги. В полной уверенности, что это возвращается Тыгуа, я вышел навстречу – и нос к носу столкнулся с полицейским. Слабого света, сочащегося от далекого фонаря (на всю улицу горел он один) едва хватало, чтобы опознать форму – и здоровенный мушкет, нацеленный точнехонько мне в живот. Одно неверно понятое движение – и…
– Доброй ночи, офицер! – я попытался придать голосу некое подобие радушия, боюсь только, не слишком натурально. – Что тут у вас происходит?
– Ты кто? – хрипло бросил он.
– Позвольте представиться: Эдуар Монтескрипт, частный детектив… Вчера вечером прибыл из Амфитриты, – быть может, услыхав о том, что я из столицы, эта деревенщина перестанет в меня целиться? Ага, держи карман шире. Он отступил на шаг и поднял ствол малость повыше.
– Раздевайся!
– Простите?
– Снимай пиджак и брюки!
– Но, офицер…
– Живее, кому сказал! – рявкнул он. Мушкет дернулся.
Вот так влип… Пытаясь тянуть время, я начал медленно расстегивать пуговицы.
Коротко свистнул рассеченный воздух. Голова полицейского вдруг мотнулась в сторону, выбросив фонтанчик крови. Колени его подломились, и мой неудавшийся грабитель сунулся физиономией в мостовую. Тыгуа появился словно из ниоткуда – без единого звука соткался из мрака и неверных теней.
– Малость переборщил, – буркнул он, вытирая обух клинка фуражкой упавшего. – Но вроде не насмерть. Не впадай в ступор, Эд. Лучше подбери его ствол, может пригодиться.
– Вы вовремя… – собственный голос показался мне каким-то странным.
– Ага. Лучше я его, чем он тебя, верно? – судя по нетерпеливому тону учителя, сейчас было не время для дискуссии. Я все-таки спросил:
– Думаете, он стал бы стрелять?
– Черт его знает, – глубокомысленно отозвался Тыгуа. – Но лучше не рисковать.
Наверное, он был прав. Привычные правила больше не действовали. Этой ночью в городе правил один закон – закон силы. Кое-как оправившись от шока и вооружившись мушкетом, я поспешил следом за Тыгуа. Уже на следующей улице мне стало понятно, почему тот полицейский стремился избавиться от своей формы.
Трупы блюстителей порядка раскачивались на фонарных столбах, озаряемые пламенем близких пожаров. Со стороны порта доносились крики и лязг железа: похоже, там сошлись врукопашную. Интересно, как бы нам подобраться поближе и оценить обстановку, оставшись при этом в живых? Тыгуа решил задачу гениально: по прошествии пяти минут, нескольких темных, как смоль, лестничных пролетов и короткой, но напряженной борьбы с замком чердачного лаза мы выбрались на крышу. Отсюда порт был виден как на ладони. Русло реки здесь некогда расширили и углубили – достаточно, чтобы в образовавшемся водоеме поместился десяток крупных судов и всякая мелочь, вроде шлюпок и яликов. Парочка пиассов полыхала. Похожие отсюда на суетящихся муравьев фроги пытались отбуксировать обреченные суда подальше от остальных – что любопытно, никто им не мешал в этом благом начинании.
Схватка с полицейскими подходила к концу – причалы и близлежащие улицы усеивали неподвижные тела. Оставшиеся в живых стражи порядка сдерживали силы нападавших, соорудив баррикады в дверях здания портовой администрации. Оно представляло собой эдакий миниатюрный замок с башенками по углам и узкими зарешеченными окнами. Ну, какое-то время каменные стены послужат защитой, а дальше что? Готов поспорить, оборону держат самые упертые парни – те, что похитрее, наверняка сейчас улепетывают со всех ног, избавляясь от униформы прямо на бегу… Впрочем, возможно, полиции просто не оставили выбора. Ружейный огонь почти прекратился: наверное, у сражающихся подошли к концу боеприпасы – но их это не слишком смущало. Обе стороны пустили в ход холодное оружие – насколько я мог разглядеть, в дело шли и традиционные мачете, и самодельные копья, ножи, топоры, палки – словом, все, что нашлось под рукой.
– Если бы у бунтовщиков была хоть капля ума, они подожгли бы дом вместо того, чтобы пытаться взять его штурмом, – прокомментировал я.
– Возможно, они так и сделают, – пожал плечами учитель. – А ты заметил, что эти парни действуют куда организованнее, чем полагается чумазым каторжанам?
– Должно быть, у них там есть кто-то толковый.
– И, похоже, не один… Кстати, обрати внимание – тащат бочку. Уж не керосин ли?
Наши догадки подтвердились в самом ближайшем времени: на баррикадах полыхнуло пламя.
– Каменное здание не так-то просто подпалить, но этого им и не требуется. Если будет много дыма – защитники просто задохнутся, – единственный глаз Тыгуа мрачно сверкнул. – Скверная смерть…
– Если только от дома к реке не проложено водовода.
– Думаю, те парни дорого дали бы, чтобы это оказалось правдой.
С небес донесся нарастающий рокот. Летающая канонерка, вроде той, что доставила нас в Стигию, прошла неподалеку, обдав крыши яростным вихрем, и зависла над причалами. Вспыхнул мощный электрический прожектор; голубоватый луч лизнул площадь перед зданием портовой администрации, пробежался по неподвижным телам и уперся в штурмующих. Треснуло несколько выстрелов, не принесших, по-видимому, никакого вреда обшитому сталью корпусу воздушного судна, а вслед за тем сказала свое веское слово пушка. Заряд картечи ударил в толпу возле баррикад, разметав ее, словно взмах метлы – докучливых муравьев. Второго залпа бунтовщики дожидаться не стали и бросились в разные стороны. Луч прожектора преследовал бегущих. Борта канонерки озарили неяркие вспышки: экипаж палил по отступающим через открытые иллюминаторы.
