Илья Жердяев - Присутствие № 6/15 или Корпорация сновидений
Копил до тех пор, пока не понял, что деньги в чулке теряют со временем свою ценность. Но как было возможно во время, когда все правоохранительные органы, возглавляемые его родной прокуратурой, начали бороться с коррупцией!?
Ответ пришел сам собою во время прокурорской проверки факта очередного прекращения уголовного дела. Одна гражданочка жаловалась Борису на свою родственницу, которая отказывалась бессовестная и неблагодарная выселяться из ее собственной квартиры:
– Понимаете, – в очередной раз пыталась раскрыть прокурору на приеме граждан суть ситуации потерпевшая, – эта квартира приобретена на мои личные сбережения! Но потому, что у нас такой закон о невозможности иметь в собственности два и более дома или квартиры, я оформила куплю этого домика своей покойной тети, царство ей небесное, на имя своей племянницы, понимаете? А когда я расхотела жить в городе и отдала свою квартиру сыну с невесткой, то племянница отказалась меня впускать в тот дом, понимаете? Помогите мне, пожалуйста, родненький! – умоляла представителя власти та женщина, руки у которой были изрыты глубокими, с въевшейся землей, трещинами и морщинами.
Борис еще долго кивал головой. До тех пор, пока и сам все не понял. Это было сложное для его понимания, гражданско-правовое дело и поэтому он, чувствуя, «что в нем что-то есть и для него самого», долго продолжал прикидываться «не улавливающим все детали».
– Вот, и хорошо, что вы ко мне обратились! Это здорово! Правильно сделали! – без устали хвалил Тищенко женщину за ее безмерную глупость. – Конечно, поможем! Вы только все это письменно напишите и завтра мне принесите!
– Конечно, миленький! Напишу и принесу! Дай Бог тебе здоровья!
Записи об этой встрече в журнале учета лиц, обратившихся на прием в прокуратуру Борис Тищенко не оставил…
Как не оставлял следов о своих прокурорских наблюдениях по еще многим и многим делам, результаты которых были, мягко говоря, неоднозначными. И никто бы его и никогда не укорил за «недосмотр». Подумаешь, не заметил нарушения! Ну, и что! За это никакой ответственности предусмотрено не было. Он только снимал с этих дел копии и встречался с заинтересованными людьми. И получал за эти копии не только одни устные благодарности. К тому же Борис грешил еще одним. Он никогда не жалел средств и времени на ксерокопирование и всегда делал две, а то и три копии, только одна из которых всегда превращалась если не в деньги, то уж всегда, поверьте, в необходимые услуги. Свой архив «на всякий случай» Тищенко оборудовал в своем родном селе, выкопав под старым орехом в поле, где много лет тому назад пас родительских коров, ямку, в которую и поместил старенький сейфик, подобранный когда-то родителем на школьном дворе в ворохе металлолома, обвернутый в кусок рубероида. Обновление архива происходило не реже его наездов к родителям за продуктами. А иногда чаще, если возникала такая необходимость…
Всю ночь он размышлял над услышанным, пытаясь выстроить из этих слов-кирпичиков что-то для себя определенное. И долго не мог справиться с этой задачей. Он догадывался, что схема приобретения недвижимости с доверенностью на родственника, есть выход и для него самого. Но как именно все осуществлять он еще точно не знал.
Еще его одно дело свело его с нотариусом Ямкиным. Когда Борис стал задавать ему «нужные» вопросы, о том, «почему нотариус удостоверивал договор купли-продажи автомобиля еще до того момента, как продающая сторона получила от покупателей необходимую сумму, в связи с чем одна из сторон оказалась и без автомобиля и без денег», услышал в ответ не только полный расклад о уже не очень его интересовавшем деле, но и такое долгожданное «предложение к сотрудничеству».
Уже через две недели Ямкин сообщил Тищенко о появившейся у него информации относительно «чудесной трехкомнатной квартирки на Липках всего за копейки». Это первое свое вложение в недвижимость Борис тоже помнил как яркое событие. Оформлена эта сделка была на давно умершего человека, паспортные данные которого «случайно» остались у Ямкина, и который перед самой своей смертью выдал генеральную доверенность на право распоряжения этой квартирой не кому иному, а именно Борису Олеговичу. Сделав скромный ремонт и впустив в присвоенную квартиру первых своих квартирантов, прокурор долго и с недоверием перелистывал толстую зеленую пачку уже честно, по его глубокому убеждению, заработанных денег.
Вскоре все это превратилось в конвейер. Жилье то дорожало, то опускалось в цене. Постоянно менялась престижность районов в его большом городе. Изменялся курс основной валюты в государстве. Все эти обстоятельства не оставляли Борису Олеговичу и свободной минуты! Все свои наличные средства он моментально вкладывал в дело и продавал, продавал, продавал, покупал, покупал…Он был целиком поглощен руководством своей, уже не малой, империей недвижимости. Но, одновременно, Борис был уверен и в том, что всецело теперь зависит от одного-единственного человека, который при желании мог одним письмом или устным заявлением сделать его не просто нищим, а уголовно-наказанным!
Это понимание пришло к нему внезапно и оглушило Тищенко своей убийственной простой. Он давно стал замечать некоторое охлаждение к его проблемам со стороны Ямкина. То в очереди ему приходилось стоять, то нотариус неожиданно перед самым его появлением, согласованным до этого по телефону, исчезал из своего офиса по неотложным делам. Ему срочно было необходимо что-то предпринимать. Борис не мудрствуя лукаво, просто взял и съездил не по графику к своим родителям, достав из ямки в поле нужную копию трехлетней выдержки.
На ту встречу с Ямкиным он ехал с легким сердцем и полной уверенностью в своем успехе. И вошел он тогда в шикарный кабинет нотариуса без стука:
– Ну, поговорим, Гриша? Я думаю, пришло время! – он смотрел в глаза опешившему таким тоном нотариусу.
– О чем, милый мой!? – вскочил со своего кресла и бросился закрывать дверь, отгораживающую его кабинет от помещения с помощниками Ямкин.
– Ты стал вести себя не совсем правильно! И я не понимаю почему! Я что, стал тебе меньше платить за услуги?
Этот вопрос вызвал улыбку на лице нотариуса. Тищенко, не обращая внимания на такое изменение в лице своего собеседника, продолжал:
– Твое нежелание к сотрудничеству в прежнем виде вызывает у меня некоторые подозрения! Гриша я пришел предупредить тебя в том, что если ты не изменишь своего отношения, то я буду вынужден…
– Поднять то старое дело по машинке? Ха, ха, ха! – прямо в лицо громко рассмеялся Ямкин. – Срать я хотел на то дело, понял? Причем, и на тебя тоже! Послушай, что я тебе сейчас скажу, пес! Если ты мне завтра утром не уплатишь тридцать штук долга за все последние квартирки, встретимся мы уже не здесь, а ты догадываешься где! – метал гром и молнию взглядом нотариус.
Наступила пауза. Боре было стыдно в этом признаться, но он струсил. Но отступать было поздно, практически некуда. Позади его было целое состояние и, главное, его личная свобода. Решение в голову пришло стремительно. Что это было похожим на то давнее, армейское дело с горстью патронов, Боря тогда даже и не вспомнил. Видимо, мысль о самосохранении попала на ту же самую извилину в его голове:
– Хорошо, Григорий Борисович… Прости меня, погорячился. Завтра, так завтра… Я, действительно, тебе должен… И не тридцать а тридцать три, мы же по одиннадцать за бланк договаривались, правда?
Ямкин возражать не стал, внутренне удивившись проявлению такой порядочности со стороны прокурора.
– Тогда, до завтра! – протянул с улыбкой на своем лице руку Тищенко. – Я буду выходить, обязательно перезвоню!
Вернувшись на работу, Борис своим появлением крайне удивил соседа по кабинету. Открывая дверь своим ключом Тищенко застал на своем столе совершенно голую дивчину Танечку, принятую на прошлой неделе в качестве секретаря, которую стоя и довольно страстно имел его молодой коллега.
– Ты хоть, скотина, документы бы со стола убрал!!! – заорал Боря и схватив для задуманного со стола прямо из-под самых соблазнительных ягодиц необходимые бумаги, громко хлопнул дверью.
В районном управлении милиции его так поздно не ждали. Заскочив в дежурную комнату, Борис коротко спросил:
– Задержанные есть?
– А кто конкретно вас интересует? – спокойно спросил дежурный майор.
– Все! Я вас попрошу немедленно всех вывести для беседы.
Только с одним мужичком, задержанным по звонку его же супруги за семейную ссору, Борис проговорил добрый час. О чем именно? Это так и осталось тайной для всех.
Еще Тищенко в этот вечер поднялся на третий этаж к оперативникам, откуда вышел совершенно пьяный.
– Что это вы так набрались, Олегович? – участливо спросил у Бориса дежурный.
– Да, так… дельце одно обмывали! Раскрытое…
– Это хорошо! – порадовался вместе с ним майор. – Машина не нужна?
