Илья Жердяев - Присутствие № 6/15 или Корпорация сновидений
Именно с того самого дня, когда он потерял свое настоящее имя, Сергиенко не садился более за руль. Любого автомобиля, своего или, тем более, чужого. Он, просто, боялся это делать! Как и многое другое из своей прошлой жизни… Сейчас, после своего удачного избавления от чеченцев, он пересилил себя и впервые за три года прикоснулся в черной коже рулевого колеса от чего все тело без остатка пронзил холод. Точно такой, как тогда…
Он вслух ругал своего водителя за то, что тот так далеко оставил «Джимми». И по пути к этому месту чуть не потерял сознание. Эта странная волна поднималась откуда-то из глубины его тела и полностью лишала его рассудка, уничтожала без остатка волю и превращала в слабого, больного и беспомощного карлика. Охвативший его ужас еще более усиливался невольным созерцанием этой знакомой дороги, на которой за прошедшие годы, прошедшие с той памятной ночи, ничегошеньки не изменилось. Виталию казалось, что сейчас в его голове прокручивается кинопленка! Ведь он запомнил все на ней до последнего камушка и ямки! До того самого момента взрыва за своей спиной…
Когда Хохряков, наконец, остановился и сделал знак, что они уже на месте, Сергиенко-Колиушко чуть не выпал из салона, до такой степени он хотел покинуть это ненавистное и страшное место! Но ему ведь предстояло ехать и рулить еще до самого конца! Кто же знал, что Виктория заинтересуется его водителем и, более того, он полностью подойдет ей…
– Дурашка! Он думает, что ему платят по штуке в месяц за его одно шоферство…, – процедил сквозь зубы остатками губ Сергей Сергеевич и тяжело вздохнул.
Глава V
Кладбище казалось пустынным и навевало своим видом грусть. Не от того, что здесь нашли свое упокоение столько людей, что и не сосчитать. Грустно становилось от вида этого последнего в жизни, здесь лежащих, пристанища.
Единственные перед глазами живые существа, редкие в ветвях вороны, сохраняли полное молчание. Им было все давно здесь привычно. Это место сейчас было полностью покинутым людьми. Не сезон.
Высеченные на камне и увековеченные в фотоснимках лица на надгробиях только усиливали полное одиночество любого живого существа, кто сюда попал. От могил тянуло совсем не вечностью. Все они, вместе взятые, излучали зыбкость человеческой жизни и ее пустоту. Пятна ржавчины, отстающая коржами масляная краска на старых и покинутых могилках. Частые островки царства запустения, когда холмик полностью скрыт в траве и забвении. Покосившиеся от времени и отсутствия памяти у людей кресты. Если все так заканчивается, одним камнем и горсткой печенья на день очередной годовщины, стоит ли вообще топтать эту землю!?
Старший следователь районной прокуратуры Борис Тищенко стоял напротив свеже выкопанной могилы. Пока в некотором отдалении. Почти скрытый деревьями от единственной к этому месту дороги. В плаще с поднятым воротником и руками в карманах он сам своей неподвижностью казался памятником. Он приехал сюда намного раньше того времени, на которое было намечено погребение очередного тела. К тому же, интересующий его ритуал погребения, по всей видимости, задерживался еще и по объективным причинам. У Бориса Олеговича еще оставалось время поразмышлять…
Кем бы он сейчас был, если бы ему не довелось служить в том самом месте? Наверняка, не простым трактористом, и не скотником. Минимум на что сгодились бы его способности было бригадирство, а то и заместительство руководителя его родного колхоза! И все… Это был бы максимум в его отдельно взятой жизни. Без никакого преувеличения, если бы не место, куда он попал служить срочную.
Полк министерства внутренних дел в самом начале службы казался не самым лучшим местом в советской военой машине. Своей муштрой и постоянным вбиванием своеобразного понимание дисциплины, изредка разбавляемыми участием в оцеплении торжественных событий и празднично-спортивных мероприятий.
Тогда, находясь под трибунами с руководителями партии и страны над своей головой, Борис впервые понял, что власть в руках не только у физически сильных людей. А еще большая по степени власть у тех, кто имеет право быть начальником. Ну, и что, что он стал младшим сержантом вместо парня, как его фамилия?… Уже и забыл! Это тогда его мучила совесть. Сейчас уже нет… Тем более, даже тогда, никто не сомневался в том, кто именно украл из оружейки снаряженный магазин. Да, именно тот, у кого его и нашли! Все было просто! Отпечатки пальцев снимать никто и не подумал… Почему именно автоматный магазин? Так вышло… Так случилось. Хотя, могло быть подброшено в тумбочку, все, что угодно.
Это была первая в его жизни должность, дающая власть! Поэтому он помнит те дни до сих пор в цвете! Какая радость переполняла его сознание, когда по его одному слову падало и начинало отжиматься от земли целое отделение! Или как забыть ту лесть, с которой он сталкивался каждую неделю при подготовке списка к выходу за забор воинской части в очередное увольнение. И даже от тех, кто был его ровесником. Не говоря уже о тех, кто был старше! За ту, первую в своей жизни власть, он держался зубами и делал все, чтобы ее сохранить! Заставлял, унижал, бил и угрожал, льстил и подлизывался. Но добился своего и стал заместителем командира взвода! Правда, не надолго… Жаль, что он больше не встретил того паренька, который не побоялся его угроз и все-таки нажаловался командиру.
Оставшийся после того случая на его плечах внешний атрибут власти в виде широкого шеврона старшего сержанта на погонах, уже было не то… Он даже несколько раз срывался на старое, но в ответ уже слышал от всех без исключения «пошел ты…». И ничем уже ответить не мог. Хотя до сих пор помнит лица всех своих обидчиков!
Но тогда грустить не пришлось долго, так подошло время увольняться. И как его оставили тогда дослуживать в своей части? Когда командир ушел на повышение, новый не стал вспоминать былое и внес его, Тищенко фамилию в список достойных для поступления на юридический факультет университета. Хотя, он тогда совсем не догадывался, какой это большой шаг к достижению еще большей власти над людьми.
Учиться было тяжело. Десятилетка в его родном селе вообще не оставила следов в его голове в виде каких-либо знаний программы курса средней школы. Поэтому он быстро приспособился и стал уже сам лебезить и унижаться перед более умными и настойчивыми в обучении. Физическая сила его здесь уже была лишней и бесполезной. Возможность готовиться к экзаменам и зачетам рядом с успевающими стала для него единственным шансом получить диплом! И он воспользовался им на все сто! Даже на двести процентов, когда по распределению он попал в органы прокуратуры.
Это был его звездный час и день! Надев погоны помощника районного прокурора, Тищенко вспомнил, все то, что оставила в его сознании армия. Умение подставлять и рваться к более высоким должностям по головам коллег было у него развита от природы! Он это понимал и не стеснялся называть самому себе вещи своими именами. И если раскрыться в полную силу раньше, во время службы в армии, ему не позволили обстоятельства, то какой был здесь, в прокуратуре, фронт для его деятельности!
Первой его «грядкой» стала функция бдить за законностью в районном отделе милиции. Не за всей деятельностью конечно! Только выборочно. Но он к этому стремился изо всех сил! Пока он с самозабвением и даже в сверхурочное время, о чем его не просило начальство, перелистывал и перелистывал подшивки с отказными материалами. И он помнил это точно – то, что искал, он нашел на второй же день своей великолепной службы!
– …И что вы такое выдумали, Борис Олегович? Этого не может быть! – еще смеялись над ним, прокурором, до конца не понимающие глаза этого мальчишки, одного из дознавателей отдела дознания районного управления милиции.
– Вы подумайте хорошенько… Подумайте и потом только ответьте на мой вопрос. Я не тороплю вас с ответом. У вас есть уйма времени, – просил лейтенанта тихим голосом Боря ответить на свой вопрос «почему постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по факту причинения телесных повреждений на основании пункта 2 статьи 6 Уголовно-процессуального Кодекса вынесено как «за легкие», хотя, судя по полученным травмам, у потерпевшего были, как минимум, средней тяжести телесные повреждения?».
– Хорошо, я подумаю…, – многозначительно посмотрел тогда ему в глаза лейтенант. – Когда к вам можно прийти с ответом?
– Да, хоть завтра! – уже, в свою очередь, улыбался понятливому молодому человеку Тищенко.
«Раздумья» того лейтенанта материализовались в первые на новой должности триста долларов, что стало первым ощутимым проявление его нового властного положения.
Все последующие смешались в один общий и тоже цветной клубок и не имели для Бориса сейчас конкретных следов в памяти. Да и в любых остальных проявлениях тоже. Борис осторожничал и все заработанное своей должностью, в основном, копил, дожидаясь того времени, когда о всех этих деньгах у него никто ничего не спросит.
