Расселл Джонс - Выше головы!
— Что ты обращаешься к людям здесь на «вы»? А они к тебе — на «ты». В русском языке это большая разница! Тебя это всё не огорчает? В английском-то, например, такого нет!
— А в немецком и французском есть.
— А разве в немецком это не отменили? Последняя реформа…
— Ну, её только-только утвердили.
— А в китайском не утвердили, и всё равно почти не пользуются… Так всё-таки — это мешает?
— Нет. Я даже рад, что на «Тильде» русский, и что в русском это есть: «вы» и «ты».
— Рад? Тебе нравится унижаться?
— Это не унижение! Это…
— А что тогда унижение? Одежда такого цвета, что глаза могут лопнуть? Кнопка? Что каждый может тебя убить?
— Отключить.
— Ты это так называешь. А я не могу назвать это иначе как убийством!
— Ну, не надо так!
— А как надо? Ты же умрёшь, если я ткну в эту кнопку! Перестанешь чувствовать, думать, дышать… Правильно?
— Да. Перестану.
— Значит, это убийство!
— Хорошо, это убийство. Ты прав. Я уязвим, и это очень неприятно. По сравнению с кнопкой, «вы» вообще не задевает. Хочу сказать, правильно, что есть это самое «вы». Потому что разница существует, и делать вид, что её нет, это…
— Это удобно для всех, кроме тебя.
— Да, наверное.
— Я тебя очень хорошо понимаю, Рэй! Делать вид, что всё нормально, это ничего не решает. Проблема остаётся. Но ты сам, ты веришь, что однажды тебе вернут все права?
— Что это изменит? Всё равно я не человек!
— То есть как? Ты выглядишь как человек, чувствуешь то же, что и другие люди, тебе не нужна сеть или техосмотр. Если ты заболеешь, то пойдёшь к врачам, а не программистам или, скажем, ремонтникам ОБ!
— Это не делает меня человеком.
— А что делает?
— Слушай, Ирвин, ну это же очевидно!
— Расскажи.
— А ты не знаешь?
— Рэй, нам интересно услышать твою версию. Из первых рук, так сказать.
— У меня не первые руки, а вторые. Меня собрали, а не растили, если уж сравнивать. У меня не было ни детства, ни отрочества — только базовая личность, как прим-эго у камиллов. Я три года думал, что попал в аварию, что у меня амнезия. Я вообще всему учился с нуля! Этого недостаточно?
— Недостаточно для чего? Есть люди, которые попадают в аварии и теряют память, им заменяют части тела и учат заново. Значит, они перестают быть людьми?
— Ну, почему сразу так! Изначально же они были людьми!
— То есть дело только в этом? В происхождении? А чего ты сам достиг — не важно? Знаешь, чем это попахивает?
— Я не говорю, что это не важно. Всё важно! Но… Пойми, меня очень старались сделать похожим на человека. Я точная копия. Стопроцентная копия. Но всё равно не человек!
— Из-за кнопки? А если бы её не было? Давай, представим, что её нет. Ты живёшь здесь без этой дурацкой кнопки. На равных со всеми. Ты бы смог почувствовать себя человеком?
— …
— Хорошо, сформулирую вопрос иначе. Если бы не было «Кальвиса». Если бы всё пошло по-другому — ты бы смог стать человеком?
— Откуда я знаю?
— Ты же…
— Я — это сумма опыта, включая то, что произошло со мной после «Кальвиса». Если бы ничего не было, я был бы другим… И наверное, знал бы ответ. А сейчас я знаю, что я не человек! Мне бы хотелось избавиться от кнопки. Потому что напрягает, когда тебя могут отключить. Но это не сделает меня человеком. Я всё равно буду помнить, кто я, — даже без кнопки. Я знаю, кто я, и не хочу притворяться!
— Можно пожать тебе руку? Я до нашего сегодняшнего разговора немного сомневался. А вот теперь понимаю, почему камрад Кетаки выбрала тебя.
— Спасибо…
— Да не за что! И уж коли мы заговорили об андроидах Б-класса, скажи, а что ты думаешь о «зловещей долине»?
— Я вообще о ней не думаю.
— Совсем? Когда ты видел Б-класс, тебе ничего такого в голову не приходило?
— Я их видел всего несколько раз. В лаборатории, где мы жили, были только камиллы. И несколько автоматов — уборщики в основном.
— Так специально сделали?
— Откуда я знаю!
— То есть ты никогда не задумывался об этом?
— Я знал про Б-класс. Я же говорю, нам пришлось учиться всему!
— А потом был «Кальвис». Как ты это воспринял?
— Я испугался. Мы все испугались!
— «Что теперь с нами будет» — вы об этом думали?
— Да, конечно. Мы ждали, что проект закроют…
— А вас «отключат».
— В конце концов, нам приделали кнопку.
— Ты скучаешь по своим братьям? Ты ведь не один там был? Нормально, что я называю их твоими братьями?
— Да мы сами так друг друга называли! Мы всему учились вместе. Вообще всё делали вместе. Так что братья, да.
— А сёстры?
— Что — «сёстры»?
— У вас были сёстры? Я когда только-только узнал про А-класс профессора Хофнера, сразу подумал про искусственных женщин. Ведь можно было…
— Вот поэтому их нет.
— Потому что «люди для людей»?
— Правило «Люди заботятся о людях» — это следствие другого правила. Которое само является следствием запрета на искусственное воспроизведение.
— Но ведь ты со своими братьями — новый человек, полученный искусственным путём!
— Я не человек, во-первых. Потому что меня произвели. Сделали. Спроектировали всего — от носа до черт характера.
— Но потом ты развивался.
— Это не важно.
— Ну, знаешь ли… А во-вторых?
— А во-вторых, если говорить начистоту, я бесплоден.
— Как и я. Как и все те, кто слишком долго работал снаружи. И что?
— Ирвин, ты родился нормальным. И прежде чем допустить к работе в космосе, у тебя забрали… всё необходимое. А у меня этого…
— Не было изначально. Я понял твою логику. Ну, ладно. Профессор Хофнер не стал создавать искусственных женщин, чтобы не быть обвинённым в нарушении запрета на искусственное воспроизводство. Потому что андроид А-класса женского пола находится в одной категории с искусственной маткой… Никогда не понимал этих юридическо-этических тонкостей! Давай тогда поговорим о твоих братьях. Он похожи на тебя?
— Нет, совсем нет.
— Я имею в виду не внешне.
— Я тоже. Мы изначально были разные. Так было задумано.
— И твоя специальность — управление…
