Григорий Неделько - Три фальшивых цветка Нереальности
[Взииу. Трам-парам-паам.]
И это все главные новости. Киана Эль’Най, “Hell Radio”.
Новости на “Hell Radio”.
[Трам-па-ра-рам-бам, паам!]…
Я выключил радио и резко встал со стула.
– Вельз, решение у нас под носом!
Вельзевул нахмурил брови и уставился на меня. Он ничего не понимал.
– Какое решение?
Всё время, пока мы сидели в коридоре и слушали бубнёж радио, я рассуждал о том, во что мы влипли. И это самое, в которое мы вляпались, неприятно пахло и на вид было не очень.
1) Наш друг в плену.
2) Исчез профессор, у которого был ключ к решению этого дела.
3) На нас охотится «Секретная Армия» и ещё более жуткие существа, хоть таких и тяжело представить.
4) И я помню, что говорил Повелитель, а он говорил: если вляпаетесь во что-то, выпутываться будете сами. Я не могу светиться.
Но как нам выпутываться? У нас на руках – ничего, а теперь мы потеряли и цветок. Как без него спасти Кашпа? Как отделаться от тех, кто на нас охотится? Как распутать это дело?
Вельзевул сделал скорбную физиономию и считал трещины в полу. Наверное, жалел себя. Мне жалость не близка, в том числе и к себе самому. Я размышлял. Долго, усердно. Голова ныла, трескалась, норовила лопнуть. Сначала одна голова – потом все три. Должен быть выход. Должен! Я его не вижу, а он есть!.. Во всяком случае, очень хотелось на это надеяться.
Я бродил по коридору туда-сюда. В полу уже начали появляться борозды, а я думал и думал, и прокручивал в головах события этих двух дней, одно за другим, стараясь ничего не упустить. Я должен, обязан был найти выход!
Мне надоело слоняться, и я снова плюхнулся на стул. Обхватил правую и левую головы руками, придвинул их к средней, принял позу мыслителя. И думал… Никогда не думал, что думать так скучно. Хорошо, что в обычной жизни я этим не занимаюсь: это отнимает слишком много времени и сил. Больше, чем девушки. Во много раз больше, чем наркотики. Чем тюрьма. Чем армия. Даже чем…
Я вскинул головы.
Таак…
– Что «так»? – спросил Вельзевул, и я понял, что произнёс это слово вслух.
– Вельз, постой…
…Даже чем…
Я отмотал назад.
…меч ежаД… яимра меЧ. амьрют меЧ…
Стоп. Теперь немного вперёд.
…Чем армия…
Вот оно. Эти слова привлекли моё внимание:
«Чем армия».
Армия.
В сознании почему-то возникло лицо Кашпира.
Кашпир…
Армия…
Ар…
Нет, не АР. «СА»!
«Секретная Армия»!
Кашпир в моём сознании открыл рот. Я видел, как он говорит, услышал его голос.
А потом вместо Кашпа появилась книга. Нет, не книга – дневник. И ещё кто-то. Он склонился над дневником и всё туда записывал. Это был… был…
Колбинсон!
Я выключил радио и резко встал со стула.
– Вельз, решение у нас под носом!
Вельзевул нахмурил брови и уставился на меня. Он ничего не понимал.
– Какое решение?
– Всё время, пока мы сидели в коридоре и слушали бубнёж радио, я рассуждал о том, во что мы влипли. И это самое, в которое мы вляпались, неприятно пахло и на вид было не очень. А решение… Решение самое простое, и оно у нас на слуху.
– М-ды?
– Кашпир упоминал об этом, когда рассказывал про Колбинсона. И проф тоже об этом говорил, совсем недавно.
– О чём он говорил?
– «СА»! «СА», которой мы перешли дорогу и которая забрала два первых цветка. Колбинсон был «сашником».
Сначала Вельзевул испытал недоумение, потом удивление, а затем его будто по башке шандарахнули.
– Секретный завод, на котором работал Колбинсон!
Я кивнул.
– Дец, ведь этот завод принадлежал… Колбинсон… он же придумывал всякие штучки для «СА»!
– Да, он был «сашником», получил много наград. Кашпир постоянно жужжал об этом, и проф рассказывал о своём прошлом.
– Ну да. Он любит поболтать. Но я бы ни за что не вспомнил…
– Потому что мы привыкли к этим историям. Ты бы смог хоть одну пересказать?
– Нет.
– Это как с музыкой, играющей фоном. Фон приятный, но что это за музыка? Кто исполнитель? Кто автор текстов?
– Погоди, Дец.
Я погодил.
– Что ты хочешь сказать? Что нам предстоит…
– А у нас есть выбор?
Выбора у нас не было и, возможно, не будет до конца этого дела. Кто-то чертит на асфальте линию, водит рукой, как ему заблагорассудится, а мы идём по этой линии. И только стараемся не угодить под чью-нибудь ногу, пока движемся от начала этого отрезка к концу.
Я снял тёмные очки.
– Вельз, ты понимаешь, как нам нужен этот цветок? Понимаешь, что без него нам не обойтись?
– Дец, но это такое дело… одни мы не справимся.
Я надел очки.
– У меня есть на примете парочка кадров. Один поможет нам придумать план, а другой нагрузит техсредствами по самое не балуйся.
– Зыркающ и Мастерик?
Я снова кивнул.
Начальник Адской Разведки и знаменитый изобретатель. Наши давние друзья. Они помогут нам проникнуть в штаб «Секретной Армии» и украсть цветок. У вояк их должно быть два – поделятся.
Что-то скользнуло вдоль стены, мелькнуло так быстро, что я не успел сосредоточиться на нём, только уловил боковым зрением молниеносное движение.
В моём мозгу разлилась чёрная краска. Видение приобретало реальные черты. Я уже мог его разглядеть, но в этом не было необходимости…
Две или три волны страха, перехлёстываясь и беснуясь, накрыли нас с головой и утопили в себе.
Чёрное липкое облако растеклось внутри меня и овладело моим сознанием.
А потом, как сквозь дрёму, я увидел их – дрожащие фигуры. Но это была не дрожь страха. Они сами были страхом. Его воплощением. Его творцами.
Я покачнулся, сделал шаг назад. И упёрся в лабораторный стол.
Разинув жадные, бездонные, безразмерные глотки, три твари приближались к нам. Три бесформенных чёрных «пятна».
Ночь потонула в безмолвии.
День III
Мрак заползал в лабораторию. Он уже захватил Нереальность, но этого ему было мало. Мрак пробрался в помещение, свернулся кольцами, как чудовищных размеров змея, и раскинул свои щупальца, как гигантский осьминог. Темнота смотрела на нас из беспросветной глубины отчаяния, и мы чувствовали этот взгляд. От него веяло неописуемым холодом.
Первой мыслью, которая вспыхнула в моём мозгу, было оказаться как можно дальше от повергающих в ужас «пятен». Были и другие вспышки, но их я не разглядел. Мой разум, мои чувства и весь окружающий мир поглотила необычайно тонкая, но нерушимая завеса. Белая, сотканная из тумана материя.
Я ещё понимал, что стою, прислонившись к столу, но в моей голове кто-то проделал огромную дыру, и из этой дыры хлестали, били ручьём мысли. Сознание опустело, так же как и всё тело. Меня покорила и подчинила себе бездвижность. Из тела словно вынули все органы – осталась лишь пустая оболочка. Глаза расширились и напряглись. Невозможно было даже моргнуть. Я воспарил над полом. Полом, который истёрся из бытия. Не было ничего, а точнее, существовало лишь абсолютное ничто – и я, подвешенный в нём. Марионетка с кожей, но без костей и внутренностей.
