Тимофей Печёрин - Беда не приходит одна
Еще город дшерров оказался многоярусным. Над улицами висели многочисленные мостики, соединявшие пирамиды, башни и прочие здешние постройки. Рядом с коими, как мимоходом прикинул Ролан, даже донжон Каз-Рошала не выглядел сколько-нибудь внушительно.
По мосткам перемещались те из прохожих, кому земля, очевидно, казалась слишком грязной или неудобно-твердой. А может, этим горожанам что-либо понадобилось именно в верхних ярусах. Потому что и на уровне второго, третьего и, наверное, других этажей, тоже располагались двери в жилища или торговые лавки.
Путь нарядного дшерра, его охраны и четверки людей пролегал мимо небольшой площади. С выложенным каменными плитами гигантским узором. Узор напоминал солнце, как его рисуют дети. Нечто круглое с многочисленными, расходящимися во все стороны, лучами. На площади, в расслабленных позах, полукругом сидело с полдюжины дшерров. И еще один стоял в центре, что-то шепча.
«Шаманы или жрецы», — подумал Ролан. Первый вариант, как оказалось, больше соответствовал истине. Потому что на какую-то секунду в руках стоящего дшерра возник пузырь лилового света, размером с сырную голову. Дшерр хлопнул в ладоши, и пузырь рассыпался искрами. Оживились и сидящие аборигены, что-то зашелестев. Один просто кивал, как старательный ученик на уроке. Хотя почему «как»?
Ступенчатая пирамида, расположенная в самом центре города, размерами затмевала даже многоэтажные громады здешних домов. На вершине пирамиды плясало пламя — явно магическое, поминутно меняющее цвета. То желтое, то голубое, то зеленое. И именно к этой пирамиде нарядный дшерр вел своих гостей из рода людского.
У подножья четверке людей пришлось остановиться. Тогда как сам нарядный дшерр засеменил вверх по широким ступеням. На ходу поддерживая руками одеяние из листьев. Да еще сопровождая подъем короткими репликами. Обращаясь при этом к каждому из соплеменников, кто сподобился заступить ему путь.
Ролан и его спутники направились было следом. Но дорогу им преградили сопровождавшие воины. Выстроившись вдоль нижней ступени и вскинув копья. Так что пришлось людям ждать — и не менее получаса. Присев на обочину, и привалившись к стене ближайшего дома.
Время ожидания провели молча… почти. Каждый переваривал свою порцию впечатлений, полученных от города дшерров. И каждый сподобился, от силы, одной реплике.
— А не такие уж они и дикари, — отметил Джилрой.
— Дикари, как же, — вторила ему Аника, — да эти дикари кое-где сто очков вперед нам дадут!
— Это точно, — согласился Ролан, — по крайней мере, зданий такой высоты в наших краях не строят. А еще, скажу вам… да, может, я ошибаюсь. Желаемое за действительное принимаю. Но, по-моему, враждебность дшерров нашими соотечественниками сильно преувеличена.
И лишь Крогер сохранил молчание. Вообще-то словоохотливостью не отличаясь.
А затем возвратился нарядный дшерр.
— Великий Дшерр готов принять вас, — сообщил он, — следуйте за мной.
Изо рта у его капала слюна — единственный, доступный разумным ящерам, способ выражения эмоций.
А дальше был подъем по множеству ступеней. К вершине пирамиды. Где, как оказалось, и располагался тронный зал местного правителя. Полутемный и отчасти освещенный холодным голубым светом магических фонарей.
Вдоль стен выстроились воины, с головы до ног облаченные в деревянные доспехи. В одной руке каждого из них была зажата шипастая палица, в другой — круглый и опять-таки деревянный щит.
Сам Великий Дшерр восседал, кстати, не на троне у одной из стен. Но на циновке в самом центре зала. Возле правителя стоял худосочный кривоногий абориген в белой хламиде и юбке из листьев поверх нее. Одеяние самого Великого Дшерра напоминало цветастое лоскутное одеяло, в которое он будто бы кутался. На шее, поверх одеяла, висело три ожерелья из разноцветных же драгоценных камней. Еще одно ожерелье, маленькое, располагалось на голове, на манер короны.
Взглянув Ролану в глаза, правитель указал рукой на циновку. Верно истолковав этот жест, конфидент опустился на нее, усевшись напротив Великого Дшерра. А спутники Ролана так и остались стоять, не решившись принять приглашение. Остерегаясь нарушить какое-либо положение местного придворного этикета.
Великий Дшерр прошептал что-то на родном языке. После чего худосочный его подданный заговорил по-человечески:
— Много сезонов назад ваши предки пришли из-за моря и разрушили наш город. Убили множество дшерров. С тех пор много раз ваши сородичи без спроса приходили на наши земли, чтобы украсть наши вещи и осквернить наши святыни. И что же привело тебя, человек, на сей раз? И в нашу столицу?
— Изумруды, — не раздумывал над ответом Ролан, — изумруды из Диадемы Нарршшака. Один из них принадлежал дочери нашего короля. Но был выкраден людьми по вашему… заказу.
Правитель и худосочный толмач обменялись фразами на своем языке. А затем последовал ответ собеседнику-человеку:
— Правильнее: изумруд был украден, затем попал в руки дочери вашего короля, а ныне возращен на законное место. Мы лишь возвращаем свое. Прибегая к тем же средствам, что и вы, человеки. Получил ли ты ответ на все вопросы, с которыми пришел сюда?
— Разумеется, нет, — голос конфидента помимо воли прозвучал раздраженно, — а хочу сказать я вот что. Раз первые четыре изумруда из Диадемы Нарршшака у вас — я готов с этим смириться и забыть. И в том же убедить нашего короля. Но я буду препятствовать возвращению оставшихся трех камней. Чтоб вы знали… Великий Дшерр, тот человек, которого вы наняли, вот-вот должен оказаться в темнице… а лучше на виселице. Но я готов и помочь вам с изумрудами… при одном условии.
— Каково это условие, человек? — правителю аборигенов хватило мудрости задать этот вопрос. Вместо того чтобы в гневе топать ногами или давить гонором.
— Мир, — коротко ответил Ролан, — мир и торговля между нашими государствами.
После чего поспешно добавил:
— Я знаю… слышал, что за восстановление Диадемы Нарршшака вас ждет божественная милость. И что она придаст сил вашим воинам и шаманам. Так вот, я хочу быть уверенным, что эту силу вы не примените против нас, людей.
— Много сезонов назад, — было ему ответом, — ваши предки пришли на эти земли не с добром. Мы согласились отдать им город на берегу. Город, открытый всем ветрам и морским волнам… и потому не очень удобный для жизни. То слово, данное нашими предками по-прежнему в силе.
Но главное даже не это. Знаешь ли, человек, что когда мы отдали тот город, Диадема Нарршшака была еще целой? Так с чего же ты решил, будто восстановив Диадему, мы попытаемся изгнать вас с наших земель? И, тем более, преуспеем в этом — на сей раз?
