Кирилл Королев - Время полной луны
Признаться, по дороге я пожалел, что не поехал один: и в самолете, и потом, когда мы ехали из Далласа в Чейни, ты пилила меня не переставая — дескать, я наверняка думаю, что коров и того приезжего покусал вампир; когда же я наконец повзрослею, когда пойму, что нельзя в каждой дырке на шее видеть укус вампира… Слава богу, Чейни недалеко от Далласа — всего миль пятьдесят, иначе я мог не выдержать.
По прибытии на место выяснилось, что морга как такового у них нет, поэтому трупы держат в мертвецкой при больнице, а попасть туда можно через похоронный зал. Ну, насчет зала, конечно, громко сказано — мой кабинет и то больше: два окна, три гроба и гробовщик. Между прочим, любопытный типаж: длинный, худой, голова яйцом, и улыбается так, словно укусить хочет. Я спросил, зачем столько гробов — или у них мор начался? Он ответил, что мора нет и не предвидится, но клиентов всегда хватает. Ты поморщилась — впрочем, я давно заметил, что черный юмор тебе не по душе. Вдруг распахнулась дверь и на пороге появился этакий Джон Уэйн: ковбойские сапоги, плащ до пят, шляпа набекрень, на поясе кобура… Правда, у Джона Уэйна зубы были не лошадиные, и улыбался он не так, будто ему на голову кирпич уронили.
— Молдер! — перебила возмущенная Скалли. — Что ты такое говоришь? У шерифа Хар-велла зубы вовсе не лошадиные!
— Тебе виднее, — согласился Молдер. — Я продолжу, с твоего позволения?
Нас провели в мертвецкую. Шериф сообщил, что тело никто не осматривал — привезли из мотеля, положили, с тех пор и лежит. Ты спросила мистера Ковбоя, есть ли у него какие-нибудь предположения. Он признался, что хотел задать этот вопрос нам. Я думал, говорить будешь ты, но ты молчала и только смотрела на шерифа. Скажу прямо: по-моему, ты просто млела. Короче, я понял, что отдуваться придется мне. Начал я с того, что, по моим представлениям, мы имеем дело с вампиром. Ты, естественно, скривилась, шериф пожал плечами. Я напомнил, что вампиры встречаются в фольклоре всех народов, а это означает, что легенда имеет под собой реальные основания, поскольку миграция сюжета, на которую обычно ссылаются, вряд ли возможна — слишком уж разнятся культуры: ходячий пример — вампиры известны и европейцам, и африканцам, и китайцам, причем всех у них легенды о вампирах возникли глубокой древности, задолго до того, как состоялось знакомство Европы с Китаем и с Африкой. В нашей культуре самый знаменитый вампир — безусловно, Дракула, он же граф Цепеш безбожно оболганный Брэмом Стокером, версию которого впоследствии растиражировали голливудские режиссеры. Тут ты меня перебила и заявила, что нам следует искать человека, насмотревшегося фильмов с Белой Лугоши и вообразившего себя вампиром. Шериф моментально с тобой согласился — судя по всему, Скалли, вы с ним запали друг на друга.
Ты говорила что-то еще, но я уже не слушал: мне внезапно бросилось в глаза, что у трупа на башмаках развязаны шнурки. Я спросил шерифа, нет ли у них в округе старого заброшенного кладбища. Он сказал, что есть, и я предложил съездить туда. а тебя попросил заняться вскрытием.
— Ну, развязаны шнурки, и что с того? — осведомилась Скалли.
— Подожди, и до этого дойдем. Итак, мы с шерифом приехали на кладбище. Я стал осматриваться, а он ходил за мной и до поры помалкивал, но потом не вытерпел и спросил, что мы здесь ищем. Я объяснил, что ищем мы признаки обитания вампира — сдвинутые надгробия, следы когтей на камне и тому подобное. Кстати, сказал я, имеет смысл прислушаться — может, услышим вой из-под земли. Шериф, должно быть, решил, что я его дурачу, но комментировать не стал, лишь головой покачал. А я был уверен, что наш вампир проживает именно здесь и обязательно вернется сюда, на кладбище. Пока мы с шерифом ходили между могил, по дороге мимо кладбища прокатил красный «фордик»; притормозил у ворот, из окна высунулся какой-то парень в джинсовой куртке и крикнул: «Привет, шериф!» «Привет, Ронни! — отозвался Харвелл. — Как дела?» Ронни ответил, что идут помаленьку, и поехал дальше, а мы продолжили осмотр. К сожалению, ничего не нашли и двинулись на выход: шериф первым, я за ним, рассыпая семечки, которые были у меня в кармане.
В машине шериф поинтересовался, что это я такое делал. Надо отдать ему должное: несмотря на свой дурацкий наряд, он замечал все. что должен был замечать по долгу службы. Ну, я пояснил, что рассыпать семечки — самый верный способ задержать вампира: он не двинется с места, пока не соберет их все до единого. И годятся не только семечки: сойдет и зерно, и даже спички. Услыхав про спички, шериф сразу вспомнил сцену из «Человека дождя»; я подтвердил, что да, приблизительно так, но в «Человеке дождя» герой не собирал спички, а просто их считал. Кроме того, я объяснил насчет шнурков: вампир не выносит одежды, застегнутой на все пуговицы, и завязанных шнурков. Шериф глубокомысленно кивнул, и вдруг у него запищала рация. Дежурный сообщил, что в мотеле «Всегда на колесах» произошло какое-то несчастье и надо бы съездить посмотреть. Мы и поехали.
У мотеля собралась приличная толпа. Все глазели на фургон-минивэн, который наматывал круги по стоянке. Честно говоря, Скалли, в этом движении по кругу было что-то жуткое… Мы с шерифом присоединились к зевакам; рядом оказался тот самый парень, который днем проезжал мимо кладбища. Они с Харвеллом перекинулись парой фраз, потом шериф спросил у меня: «Что будем делать?» Я достал пистолет, он тоже. Знаешь, никогда не думал, что так сложно попасть с десяти метров в колесо движущегося фургона. В общем, промазали оба. Тогда я решил испробовать другой способ… Вообще-то я хотел запрыгнуть на ходу на подножку кабины, а вместо этого кругов пять или шесть меня волокло по асфальту за машиной. Весь плащ изгваздал; хорошо хоть, ничего себе не отдавил… Наконец я улучил момент, разжал руки и откатился в сторону, а когда встал, фургон неожиданно остановился, будто водитель устал кружить. В кабине никого не оказалось. Когда же я распахнул дверцу кузова, на меня выпал мертвец — мужчина лет тридцати, с укусом на шее и с развязанными шнурками на ботинках…
Шерифа я оставил улаживать формальности, а сам рванул к тебе, в мотель «У Сэма Хьюстона»…
— По-моему, он все-таки назывался «У Дэйва Крокетта», — вставила Скалли.
— Без разницы, — буркнул Молдер. — Приехал, постучал, вошел. Ты лежала на кровати. Я сказал, что у нас еще один труп и нужно сделать еще одно вскрытие. В ответ ты обложила меня по полной программе, самое мягкое, что я услышал в свой адрес, было слово «охренел». Извини, Скалли, ругаешься ты почище любого рэппера. Ну да ладно, ты уехала, а я решил прилечь. Снял ботинки, поставил возле кровати, аккуратно разделся и лег. Тут в дверь постучали. Как был, в майке и в брюках, я пошел открывать. На пороге стоял тот самый парень с кладбища — оказывается, он развозит пиццу. Я мысленно поблагодарил тебя за заботу, расплатился, снова лег и принялся за еду. Слопал с половину пиццы — и вдруг заметил, что на моих ботинках развязаны шнурки. А в следующий момент накатила дурнота — в пиццу явно что-то подмешали. Я сполз с кровати на пол, дотянулся до мобильника, набрал твой номер, но говорить уже не мог… Дверь приоткрылась. Я пошарил вокруг, нащупал на прикроватной тумбочке кулек с семечками — хотел полузгать после пиццы, — набрал горсть и швырнул в сторону двери. Толстяк — а это был он, парень в джинсовой куртке, которого шериф называл Ронни, — толстяк прорычал: «Я это тебе припомню!» и принялся собирать семечки. Пока он возился, я потерял сознание. Очнулся и увидел прямо над собой оскаленные клыки… Что было дальше, помню смутно. Какой-то грохот… Два выстрела… Парень подскочил, перепрыгнул через кровать — это я запомнил хорошо — и кинулся к двери…
