Очевидное-Невероятное (СИ) - Главатских Сергей
— Чья?
— Ваша, Зигмунд Фрейдович, ваша. Чья же ещё?
— Позвольте полюбопытствовать… — Прежде я никогда не выражался в таком духе и то, что я обратился к собеседнику подобным образом, вызвало у меня спазм в голове. В его голове, похоже, тоже. — Но если не действует эта простейшая система, тогда на что же мне рассчитывать? На проживание в хлеву и питание из корыта?
На этот раз ответил козлобородый.
— Если произнесёшь ещё хоть одно слово, идиот, — пообещал он, даже не открыв глаз, — я выброшу тебя из машины на первой же помойке!
Странно, подумал я, но почему именно на помойке? Это ж дополнительные трудности — ты уже готов выбросить человека, а помойки нет. Жди теперь! Глупость какая-то!
Больше не говорили. Козлобородый вновь предался грёзам, а одноглазый, прикрепив к лобовому стеклу бумажку с тестом, стал тренировать зрение единственного глаза.
Я глядел за окно на пустынные луга, голые берёзовые рощи, на серое низкое небо и пытался анализировать своё нынешнее положение. Но умение анализировать, в отличие от способности радоваться за улетевших дятлов или сожалеть по поводу опустевших дупел, к тому времени ещё не вернулось и было похоже, что это навсегда. Я подумал, что все самые важные качества, свойственные моему организму забрало с собой сбежавшее «Я», оставив мне на прожитие только самые необходимые для жизни способности — те, которые позволят мне просто не умереть с голода или не утонуть в ванной. Как раз то, что требуется для укрепления Державы.
Машина, меж тем, выкатила на крутой берег реки, дорога теперь пролегала по самому краю обрыва, казалось, одно неверное движение или даже, просто вздох, и ты вместе со всей этой кучей железа и человеческого материала кубарем полетишь в пропасть. Значит, страх тоже вернулся и вот в этом уж точно нет ничего хорошего!
За рекой простиралось огромное, ровное, как столешница, поле до горизонта. Ровное и совершенно пустое. И это было даже пострашнее, чем дорога по-над пропастью!
А ещё я вдруг как-то сразу, в одно мгновение почувствовал какую-то, блин, невероятную, первоначальную тишину! Как вам это слово — первоначальную? На первый взгляд, оно кажется совершенно неуместным, правда? Но, если задуматься, то уже не придёт в голову какого-то более точного определения, чем это, не так ли? Одним словом не берусь вам объяснить это как-то более грамотно с психологической точки зрения, но я почувствовал в этой тишине что-то такое, что существовало ещё до того, как возник весь этот бардак! И что интересно, тут же нашлось объяснение! Ну, конечно, подумал я, это же естественно — в пределах такого вот бесконечного, почти космического простора, разве может существовать вообще какой-то звук? Да будь это хоть всемирное землетрясение или цунами, бесконечное пространство пустоты просто поглотит всё это на корню. Поглотит и не заметит!
Однако, объяснение — объяснением, но испугался то я здорово!
В поисках хоть чего-то живого и привычного я повернулся в противоположную сторону и страх мой возрос многократно! Откуда что берётся — слева от меня, всего в нескольких сантиметрах от обочины, прямо на моих глазах вырастала отвесная горная круча, уходящая настолько высоко, что не было видно края! И вот теперь представьте: справа обрыв, внизу река, как мне подсказал позвоночник, довольно полноводная и глубокая и, наконец, неприступные горы, а между всем этим, на узком жизненном пространстве — дорога. И твоя машина на ней! И вот ты едешь куда-то и, когда всё это закончится, ты не знаешь. Плевать уже даже, куда и зачем именно ты едешь, молишь Бога только об одном — доехать бы!
Уж, не на этот ли путь намекал Важный Специалист?
Стоп! А что думают на тему окружающей нас действительности мои почтенные спутники? Уж эти-то наверняка должны блажить на весь свет и рвать на себе волосы! Ну, или на мне!
Я поглядел на соседа — козлобородый спал так глубоко и беззаботно, что хотелось немедленно составить ему компанию. Что до одноглазого, тот по-прежнему увлечённо тренировал всевидящее око! Судя по буквам, произносимым вслух, он так и не продвинулся ниже первой строчки.
Но был же ещё водитель — скажете вы. С этим то что? А ничего! Позже мне объяснили, что маршрут от Офиса ВАжного Специалиста до Очевидного-Невероятного отлажен настолько, что никакого водителя и не требуется! Вот так. И вообще, как рассказали мне мои новые знакомые, роль водителя в обществе сильно преувеличенна.
— Вы ж проехали как-то полдороги, и вас совершенно не волновало, кто там, за рулём? И есть ли там вообще кто-то?
— Верно. Но только до тех пор, пока ситуация не вышла из-под контроля!
— О, да! И тогда последнее упование на мастерство шофёра, не так ли?
— Именно!
— То есть, на человеческий фактор?
— То есть, да.
— А известно ли вам, многоуважаемый, Зигмунд Фрейдович, что в восьмидесяти случаях всех смертельных аварий, причиной трагического конца служит как раз-таки человеческий фактор? Человек — существо слабое и непредсказуемое. Может, у него жена загуляла? Или ребёнок заболел? Может, сон плохой увидел? И ещё — миллион всяких «может»? Так вот вы и подумайте — может, ну его, на фиг!
Аргумент, конечно, весомый, что там говорить, но там — на дороге, разве могло мне прийти в голову что-нибудь подобное!
«Это что же получается, — подумал я тогда, — вся эта экстремальная ситуация касается исключительно меня одного?»
Короче, сижу и глазами хлопаю. Повторяю, как заведённый: Ликино-Дулёво, Курово-Александровское, Усолье-Сибирское! Ликино-Дулёво, Курово-Александровское, Усолье-Сибирское! Ликино-Дулёво, Курово-Александровское, Усолье-Сибирское!
И уже, когда подумал, что всё — конец света, уже руки на груди сложил, чувствую внутри приятное и, как бы сказать… понятное тепло. Вот! Знаете, будто грелку проглотил! Качаюсь в такт движения, машина идёт ровно, плавно и никакой опасности больше не существует. Была, да вся вышла. Наверное, что-то подобное испытывают космонавты, когда преодолев земную гравитацию, погружаются в невесомость! Это, знаете, что было? А вот никогда не догадаетесь. Это оно тогда первый раз меня и посетило, моё «Я». Устроилось на насиженном месте и просто так, будто ничего особенного, будто мы в домино играем, бормочет:
— Ну что, чувак, обкакался?
— Близко к тому, — признаюсь, а сам ещё не до конца понимаю, кто это.
— Объясняю — все эти твои неожиданные переживания — исключительно результат нашей встречи! Просто ты посмотрел на всё моими глазами.
Только тут понял — кто это!
— А, может, моими?
— Да нет, чувак, именно что — моими, а это, поверь, не одно и то же. Теперь ты понимаешь, от чего я тебя избавил?
Тут машину качнуло, да так, что козлобородый ударился ухом об дверь. Проснулся и орёт — какого, типа, хера? И — в лоб отточенным движением. Мне хоть и больно, но сижу, молчу. Делаю вид, что на Луне.
Одноглазый защитился.
— Отстань от него, в этом месте всегда трясёт. Забыл?
— При чём тут! Ты послушай, чё он несёт!
— Ну и несёт, — сказал одноглазый, — и что? — Потом снова буквы называет. — Е…М…Ш…К… С сумасшедшего какой спрос!
Послушал малость — вроде угомонились. И машина снова перешла в плавный режим. Настолько плавный, что я ещё подумал — какое ровное переключение скоростей, прям ни сучка, ни задоринки!
— Давай потише, — попросил я «Себя». — Ты ещё здесь?
— Здесь, — сказало «Я», — но только на минуту. Значит, слушай и запоминай. Тот мир, который ты только что видел — он и есть то, что существует на самом деле.
— Да ну? — удивился я.
— Болт гну! — Ёрничать в такой ситуации! — Надо тебе это?
— Мне? Нет.
— Вот я от тебя и ушёл. Поэтому и ушёл, понимаешь? Чтобы ты с ума не сошёл! Мир — это белый лист и каждый из нас разрисовывает его кистью своего воображения. Когда краски заканчиваются, на помощь приходят общественные институты со своими законами, императивами и моральными кодексами. А ещё есть политика, история, Фонды спасения и прочая мишура! Красок, знаешь, сколько? Боюсь, что никто этого не знает! А, главное, человеку уже никогда не вырваться из этого бесконечного художественного процесса. Но попадаются редкие идиоты, типа тебя и вот тогда с ними происходит нечто вроде того, что сейчас произошло с тобой. В смысле, со мной. Это я для примера, ты, надеюсь, понял? Так что давай, скажи мне «спасибо», чувак, и до новых встреч! Рисуй дальше! И убери ты руки с груди — смотреть противно! Раз, два, три!
