Линн Шоулз - Заговор Грааля
Коттен застонала, прижала подушку к груди и зевнула. Полежала еще минут десять; в голове крутились воспоминания об Ираке, детских глазах, глазах Джона, свечах, отражающихся в глазах старухи.
— Забудь, — сказала она себе, поворачиваясь на бок. Попыталась заснуть, но не смогла и в конце концов поднялась.
Вытащив органайзер из сумки, она полистала странички с телефонами, взяла трубку и набрала номер. Через три звонка ей ответили.
— Бюро расследований Руби.
— Привет, дядя Гас.
— Ну и ну, — произнес Гас Руби. — Удивительно — моя любимая племянница все еще разговаривает с нами, презренными батраками, после болтовни с Папой и прочего.
— Во-первых, дядя Гас, я с Папой не болтала — он занимался своими папскими делами. А во-вторых, никогда не думала, что ты презренный батрак. Ты один из самых высокочтимых батраков, которых я знаю.
— Ну, ты меня успокоила.
— Слушай, почему ты отвечаешь на звонки словами «Бюро расследований Руби»?
— Я отказался от этих никчемных секретарш-телефонисток, и по выходным все мои звонки переключаются на эту линию. У меня в конце недели много работы — благодаря пятничным и субботним развлечениям. Ну, рассказывай, каково это, когда тебя знает вся страна?
— Вот увижу свою фотографию на обложке «Нэшнл Инкуайер», рядом с историей о «Спелом ребенке, воспитанном червями», тогда поверю, что я этого достигла.
В трубке раздался довольный смех Гаса:
— У тебя прекрасное чувство юмора, девочка.
Они помолчали, затем Коттен произнесла:
— Я знаю, ты сейчас очень занят, но мне нужна твоя помощь, если найдешь минутку.
— Что такое?
— Ты когда-нибудь слышал о Роберте Уингейте?
— Видел рекламу в передаче «60 минут» и еще в каких-то журналах. Новый кандидат, что ли?
— Я уверена, что ты о нем еще услышишь. Об Уингейте ничего не известно — только то, что он богатый предприниматель, который решил заняться политикой. В один прекрасный день он взял и появился. Мы, как и все остальные, собираемся делать о нем репортаж. Но мне нужны приятные мелочи, которые ты всегда где-то находишь. Можешь узнать подробнее про его финансы, бизнес, общественное положение, предприятия? Или даже последить за ним, посмотреть, чем он дышит. У тебя есть кто-то свободный? Канал оплатит все расходы, как обычно.
— Где этот Уингейт?
— Сейчас он в Майами, это его родной город. Я тоже здесь.
— В Майами? А у нас снег валит. Черт, я приеду и сам все сделаю, лишь бы сбежать из этой морозилки. Ты сколько собираешься там быть?
— До конца недели.
— Опять остановилась у своей подружки?
— Да, у Ванессы.
— Господи, эта женщина такая горячая, просто динамит.
— Дядя Гас, разве я тебе не говорила, что Ванесса лесбиянка?
— Девочка, в твоем возрасте я был сексуальным тиранозавром. Мог бы ее в момент уложить.
— Может, тебе напомнить, что случилось с динозаврами?
Трубку снова сотряс раскатистый смех Гаса Руби:
— Ладно, скажи ей, что я еду, пусть готовится.
— Я ее предупрежу. Отсмеявшись, Гас добавил:
— Что ж, начинаю копаться в делишках этого Уингейта. Давай встретимся ближе к концу недели. К тому времени у меня должно кое-что появиться. Я позвоню.
— Здорово. Я тебя люблю. Увидимся… Ой, подожди, еще не все.
Коттен потянулась за своей блестящей сумочкой и достала визитку.
* * *В пляжной сумке заверещал сотовый. Коттен лежала в бикини на брльшом полотенце, греясь под солнцем Южной Флориды. Она отложила дамский роман и достала мобильник.
— Алло.
— Привет, я из Вашингтона. — Голос Торнтона звучал приглушенно, словно он был не один и не хотел, чтобы кто-то слышал его разговор. — Когда ты возвращаешься?
— Никогда.
— Коттен, нам надо поговорить.
— Мы уже говорим.
— Я мог бы сесть на самолет и вечером прилететь в Майами.
— Нет.
— Почему нет?
— По той же причине, которую я называла уже сто раз. Торнтон, если ты только за этим звонишь, мне некогда.
— Что у тебя за срочные дела?
— Пытаюсь понять, как можно остановить рассвет.
— Что?
— Долгая история. — Она глубоко вздохнула. — Мне правда надо идти. Передай привет Шерил.
— Не вешай трубку. Подожди. Ладно, теперь только о делах.
Коттен убрала палец с кнопки отбоя.
— Давай, — наконец произнесла она. Она профессионал, и сумеет говорить только о делах. В любом случае, надо обсудить этого Уингейта с Торнтоном. У него нюх на новости.
— Тед сказал мне, ты была на ужине у Уингейта. Как все прошло?
— Интересно. Это скользкий и ужасно богатый тип. Он снял один из самых дорогих особняков в Майами, и все было первоклассно.
— Что он говорил?
— Распинался о семейных ценностях, защите детей, высокой морали — обычный треп.
— И все?
— Я попросила его об интервью, но еще не договаривалась.
— Значит, съездила впустую?
— Я сюда поехала не из-за Уингейта, Торнтон, а отдыхать. — Она прижала трубку к другому уху. — Есть кое-что еще. Прямо перед выступлением он ходил на тайную встречу с каким-то человеком, не из гостей. По-моему, это был просто курьер с сообщением. Идеальный кандидат вышел из себя. Он очень разозлился, махал руками, швырнул в курьера визитку.
— Знаешь, кто это был?
— Нет, но мне удалось подобрать визитку, когда они ушли. На ней только имя, и нацарапано два слова: «Немедленно перезвоните».
— Что за имя?
— Бен Гирхарт.
КРЭНАОН-ПАРК
Над морем и пальмами разносился рэп Эминема. У бетонного столика для пикников, потягивая напитки из жестяных банок и кивая в такт музыке, сидели два подростка.
Гас Руби посмотрел на них и поднял бинокль. Не доросли еще пиво пить, подумал он. Наверняка школу прогуливают. Он наблюдал из-за кокосовых пальм сквозь ветровое стекло взятого напрокат «форда гранд-маркиз». На стоянке в Крэндон-Парке на острове Ки-Бискейн стояло около дюжины машин; в четырех милях позади, за дамбой Рикенбейкер, раскинулся Майами. Океан находился в нескольких сотнях ярдов, неутихающий ветер приносил звуки прибоя и музыки.
Из-за влажности Руби сильно потел. Уже скучая по холоду Нью-Йорка, он вытер лоб бумажной салфеткой, оторванной от рулона, который лежал на сиденье рядом с ним. Руби снова вспомнил, почему так и не переехал в Южную Флориду — его крупное тело не переносило такой влажности даже в январе. Летом будет просто невозможно.
Руби закрепил портативную видеокамеру на приборной доске, и время от времени посматривал на маленький экран, установленный на полу возле пассажирского сиденья. Снимал он уже минут пятнадцать — Роберт Уингейт в низко надвинутой бейсболке, темных очках и ветровке с поднятым воротником сидел в одиночестве у стола для пикников в двадцати ярдах от тентов. На столе лежал черный портфель. Уингейт смотрел на бирюзовые воды Атлантики.
