Джим Батчер - Отступник
Я был напуган, очень напуган. Мне было 16.
Это был тот же самый запах, и этот аромат обладал силой воскрешать останки самых темных воспоминаний, вытаскивая их на поверхность из глубин моей памяти. Психологическая некромантия.
— Мозги, — я простонал сам себе, выводя слова наружу.
Если вы не можете остановить скверные мысли от прихода к вам с визитом, то в конечном итоге начнете испытывать от них удовольствие, пока они закрывают все вокруг.
В проявление немыслимой логики, Командный Центр, расположенный между центральными покоями Высшего Совета и казармами Стражи, включал в себя маленькую кухоньку. Запах свежевыпеченного хлеба вытеснил заплесневелую сырость туннелей, и я почувствовал, что шаги мои ускоряются.
Я прошел через казармы, которые, в основном, были несомненно пусты. Большинство Стражников отправились охотиться за Морганом, что стало очевидно по схеме охраны — увиденному мной на посту Чендлеру. Я получил разрешение, кивнул очень молодому Стражнику, открыл дверь и прошел в Командный Центр Белого Совета.
Это было обширное сводчатое помещение, площадью в сотню квадратных футов, но тяжелые арки и колонны, поддерживающие свод, занимали значительную часть комнаты. Освещающие кристаллы здесь светились ярче, что было удобнее для чтения. Доски объявлений на передвижных подставках занимали место между колоннами, и были покрыты картами, кнопками и мелкими заметками. Большинство из них имели рядом одну или несколько меловых досок, покрытых диаграммами, загадками, сводными пометками, и картами-схемами. Совершенно обычная офисная мебель в задней части помещения, разбитой на кубики-кабинеты.
Машинистки стучали и бренчали за работой. Мужчины и женщины административного персонала, все — волшебники, — двигались по комнате взад и вперед, спокойно говорили, писали, печатали и подшивали. Ряды конторок на передней стене комнаты были уставлены рядами кофейников на пропановых горелках. Несколько хорошо потертых диванов и стульев отдыхали поблизости.
С полдюжины Стражей-ветеранов растянулись на кушетках, сидели на стульях, читая книги, или играли в шахматы за кофейным столиком. В руках у них были посохи и плащи, чтобы в случае мгновенного оповещения быть готовым. Они были опасными, твердыми мужчинами и женщинами, Старой Гвардией, пережившей первые смертоносные дни войны с вампирами. Не хотел бы я пересечься с кем-нибудь из них.
Несколько в стороне от них, глядя на огонь, потрескивавший в грубом каменном камине, сидел мой старый наставник, Эбенизер МакКой. В потрескавшихся от работы толстых пальцах он держал чашку кофе. Большинство старейших чародеев Белого Совета обладали чувством стиля, к которому они относились достаточно серьезно, всегда одеваясь с иголочки, всегда безупречно и в соответствии с ситуацией. Эбенизер носил джинсовый комбинезон с фланелевой рубашкой и рабочими кожаными ботинками, которым должно быть было лет тридцать или сорок. Его редкие серебристые волосы были в беспорядке, будто он только что проснулся от беспокойного сна. Он старел, даже по меркам чародеев, но его плечи все еще оставались широкими, а мускулы предплечий были твердыми и проступали через пятнистую старческую кожу. Он неотрывно смотрел на огонь сквозь проволочные очки, его темные глаза были расфокусированы, а одна из ног слегка касалась пола.
Я прислонил мой посох к стене, взял себе чашку кофе и опустился в кресло около Эбенизера. Я потянул кофе, позволив теплу огня прогреть мои кости, и начал ждать.
— У них тут всегда хороший кофе, — сказал Эбенизер через несколько мгновений.
— И они не называют его прикольными именами, — сказал я, — Это просто кофе. Не фрапе-латте-грандечино.
Эбенизер хмыкнул и отхлебнул из чашки.
— Как добрался?
— Столкнулся с чьими-то головорезами на тропе Зимних.
Он поморщился.
— Да. Наши люди пару раз подвергались нападению за последние несколько месяцев. Как ты, Хосс?
— В неведении, сэр, — сказал я.
Он покосился на меня.
— Ммммм. Я поступил так, как посчитал будет лучше, мальчик мой. Я не буду извиняться за это.
— Я не жду этого, — сказал я.
Он кивнул.
— Что ты здесь делаешь?
— А вы как думаете?
Он встряхнул головой.
— Я не хочу брать тебя в ударную группу, Хосс.
— Думаете я не из той весовой категории?
Он перевел на меня взгляд.
— Тебя слишком многое связывает с Морганом. Это дело требует беспристрастия, а ты самый менее беспристрастный человек, которого я знаю.
Я хрюкнул.
— Вы уверены, что это Морган прикончил ЛаФортиера?
Его взгляд вернулся к огню.
— Я бы никогда не подумал на него. Но слишком много вещей свидетельствует об этом.
— Есть вероятность, что это подстава?
Эбенизер моргнул и бросил на меня взгляд.
— Почему ты интересуешься этим?
— Потому что если жопа наконец получит по заслугам, я хочу быть уверенным в том, что это на полном серьезе.
Он некоторое время покивал. Потом сказал:
— Я не вижу способа, как это могло быть сделано. Смотрится как утка, ходит как утка, крякает как утка, может это и есть чертова утка. Бритва Оккама, Хосс.
— Кто-то мог вложить это в его голову, — сказал я.
— В его возрасте? — спросил Эбенизер. — Навряд ли.
Я нахмурился.
— Что вы имеете в виду?
— Когда разум становится старше, он становится стабильнее, — сказал он. — Все расставлено по своим местам. Как ива: когда она молода, то податлива, а с возрастом становиться хрупкой. Когда твой возраст достигает века или больше, то обычно невозможно заставить разум изменится, не разрушив его.
— Обычно?
— Ты не можешь зайти так далеко, — сказал Эбенизер — Заставить истинно верящего человека предать всё, во что он верит? Ты бы свел его с ума до того, как добился этого. Это значит, что Морган сделал свой выбор.
— Если он его сделал, — я покачал головой, — я спрашиваю себя — кто выиграет, если мы казним Моргана сами.
Эбенизер поморщился.
— Я знаю — это мерзко, — сказал он, — но вот оно, ты смотрел ему в душу, но ты знаешь, это не детектор лжи.
Я немного помолчал и потянул кофе. Затем спросил:
— Просто любопытно. Кто будет держать меч, когда вы его поймаете? Обычно Морган был ответственен за отрубание голов.
— Капитан Люччио, я считаю, — сказал Эбенизер, — или кто-то, кого она назначит. Но она не того сорта, чтобы кому-то всучить такое по субординации.
Я вызвал обработанный ментальный образ Анастасии, отстраняющей от должности своего старого ученика. Как себя, отрубающего голову Молли, и вздрогнул.