Мария Барышева - "Говорящие с...-2" Последствия больших разговоров
- Какого города?
- Я не помню. Я же говорю, все было как в тумане. Я толком в себя пришел только в Дальнеозерске.
- Но разве дядя тебе ничего не говорил. Он ведь забирал тебя...
- Шталь, я знаю, что ты хочешь сделать.
- Я...
- Не делай этого.
- Неужели ты не хочешь знать...
- Может, и хочу. А может, и нет! Я не знаю! - голос Севы резко изменился, сел, стал сиплым и сварливым, словно трубку у старшего Мебельщика отнял какой-то чрезвычайно раздраженный старец. - Да, я хочу знать, что случилось с моей матерью, но мне не больно-то хочется знать, что там случилось со всеми нами, если мы там все были, а мне кажется, мы там все были, потому что иначе как можно объяснить...
- Подожди...
- Мне только известно, что большинство Говорящих ничего знать не хочет! Они ничего тебе не скажут, даже если ты круглые сутки будешь орать им в уши, а это тяжелое испытание для вменяемого человека, потому что голос у тебя...
- Сева, послушай!..
- Я сам когда-то пытался узнавать. Они не хотят вспоминать. Это не осознанное желание, это инстинкт. А город, где я очнулся, тут не при чем. Это мог быть какой угодно город! А они все из разных городов. И все под чужими фамилиями, а про настоящие в жизни не признаются! А ты тут вообще не при чем!
- Просто скажи мне город!
Сева обреченно вздохнул.
- Да это и не город. Так, городок. Почти село. Маленькое крымское село. Слушай, я его правда не помню, и самого Крыма не помню, даже когда дядя увозил меня... домой. Я знаю только то, что он мне рассказал, да и сам он мало что знал. По исчезновению моей матери велось следствие, но оно ничего не дало. Единственное, что они сделали - это проследили наш с мамой путь от Дальнеозерска до Симферополя. Что случилось потом - неизвестно. Дядя сказал, что мама собиралась отвезти меня в какой-то санаторий под Евпаторией, а до этого заехать к своим друзьям в Симферополь, но имен друзей дядя не знал. Это было в июле. Городок называется Веселое. Я помог тебе, Эша?!
- Веселое? Что это за название?
- Название как название, - буркнул Сева уже своим прежним голосом. - В Крыму полно таких названий. Веселое, Приветливое, Отрадное, Красивое. Наверное там живут очень жизнерадостные люди, не знаю. Пока, Эша!
Он отключился прежде, чем Шталь успела еще что-то сказать. Эша опустила руку с телефоном, глядя на Бонни, которая все так же неугомонно семенила поперек кровати. Потом поискала в Интернете село Веселое. Село нашлось не сразу. Это был крошечный населенный пункт в Крыму, в котором на сегодняшний день проживало примерно семь с половиной тысяч человек. Просидев в сети еще час и обшарив бесчисленное количество форумов, Эша выяснила, что в селе Веселом есть одна школа, три детских сада, рынок, кинотеатр, переделанный под диско-бар, редакция газеты "Вечер", гостиница "Дом отдыха виноградарей" и два магазина сотовых телефонов. Эта информация, вероятно, была очень важна для жителей села Веселое, но для Шталь не представляла никакого интереса. Село не было приморским, туристов ничем не привлекало, и основным занятием его жителей являлось сельское хозяйство. Как там оказался двенадцатилетний мальчик из Дальнеозерска, неожиданно начавший слышать мебель? Потерялся, отстал от поезда? В Веселом была железнодорожная станция, но поезда следовали через нее без остановки. А вот электрички останавливались.
Эша схватила себя за волосы и просидела так минут десять, после чего снова начала искать в сети что-нибудь шестилетней давности, что имело бы отношение к селу Веселое, но не нашла информации даже недельной давности. Тогда она попыталась найти сайт газеты "Вечер". В конце концов, Эша его нашла и хмуро уставилась на многообещающую надпись на экране, сделанную бледными зелеными буквами.
Сайт закрыт.
Это было плохо, но еще не являлось поводом сдаться в самом начале поисков. Эши шталь редко сдаются. Если им чего-то надо, они это получают, отнимают, вымогают, выклянчивают, а отступают только в самых крайних случаях. Этот случай не был крайним. Так, чепуха.
Еще через десять минут Эша добыла телефон редакции газеты "Вечер" и тут же позвонила по нему, пока еще не зная, что будет спрашивать, и рассчитывая исключительно на свои журналистские инстинкты. Бонни хмуро смотрела на нее с края подушки. Вечерний ветерок развевал легкие шторы. Все в квартире было погружено в дрему, и только новенький холодильник, с которым Шталь познакомилась в Пижманке, очень резко и радостно ощущался из коридора, где Эша и подключила его, не в силах дотащить куда-нибудь еще.
Прослушав серию длинных гудков из Веселого, Эша положила трубку и посмотрела на часы. Семь - конечно, из сельской редакции все давным-давно разбежались. Может, подумать о том, что ей суждено как можно скорей узнать, откуда взялись Говорящие... но нет, не стоит дергать судьбу всякий раз. Ейщаров прав, это действительно может быть опасно. Может, и к лучшему, что Эша не слышит судьбу. Ведь, получается, что в последнее время Шталь только и делала, что что-нибудь у нее выпрашивала. Вряд ли судьба сказала бы ей что-то хорошее.
А-а, Эша Шталь. Опять пришла канючить? Жаль, я не в силах тебе отказать в стечении обстоятельств, но ты, честное слово, уже достала!
Решив обойтись собственными силами, Эша перерыла все записи в памяти своего мобильника и, наконец, нашла нужный ей телефон. Какое счастье, что она слишком ленива для того, чтобы стирать номера телефонов, в которых отпала необходимость! По этому телефону она точно никогда больше не собиралась звонить.
Аркадий Алексеевич Гречухин ответил после третьего гудка. Вероятно, в данный момент у Севиного дядюшки что-то не ладилось - в его голосе отчетливо звучали предгрозовые погромыхивания, и Шталь невольно поежилась, с трудом удержавшись от того, чтобы не сбросить вызов.
- Да?
- Здравствуйте, вы меня не помните, но не так давно я у вас работала! - протараторила Эша.
- И что же? - мрачно спросил Аркадий Алексеевич.
Хотела узнать, как там поживает ваша мебель?
- Я присматривала за вашим племянником, Севой. Меня зовут Лера.
- Ты? - удивился Гречухин. - Как же, помню! То, что ты Севку выручила, это, конечно... но ничего бы не случилось, будь ты, девочка, побдительней!
- Дыра в голове несколько снижает человеческую бдительность, - дерзко заметила Эша заслуженному дальнеозерскому предпринимателю. - Впрочем, я звоню не по этому поводу.
Аркадий Алексеевич заверил, что ему неинтересен любой из ее поводов, и Эша поспешно сказала:
- Я насчет Севы.
- А что с ним? - голос Аркадия Алексеевича ничуть не изменился, в нем не появилось ни малейшего оттенка тревоги или даже простого интереса. Упаси боже иметь такого родственника!
