Джаспер Ффорде - Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет
— Обвинения? Кому? (— Да Хопкинсу же, дура! Вы наговорили ему с бочку арестантов на пороге собственного дома! Теперь нам точно придется туго. Ради бога, ни с кем ни о чем не говорите! Вы что, хотите очередную тысячу прочтений просидеть в «Замке Сомнений»[12] или еще где?)
— Четверг, — с тревогой посмотрел на меня Лондэн, — что за чертовщина такая?
— Я разговариваю со своим адвокатом.
— Что ты натворила?
— Сама толком не знаю.
Лондэн воздел руки к небу, и я снова позвала Ньюхена.
— Да скажите же, в конце концов, в чем меня обвиняют? (— Нет времени. Мы с вами все обговорим перед тем, как идти в суд. Запомните: ни с кем не разговаривать об этом деле! Кстати, вы ничего не выяснили о красотке Торпеддер?)
— Похоже, она не замужем. (— Правда? Это интересно. Ладно, мне пора. — Короткие гудки.)
— Ньюхен! Подождите! Ньюхен? Ньюхен!..
Но он исчез. Лондэн смотрел на меня.
— И давно это с тобой, дорогая?
— Со мной-то все в порядке, Лондэн. Но происходит что-то странное. Давай сейчас не будем об этом, ладно?
Муж посмотрел на меня, на чистое голубое небо, затем на сыр, который все еще держал в руке.
— С сыром или с ветчиной? — повторил он в третий раз.
— И то и другое, только сыра клади поменьше, мы мало взяли.
— А ты где его раздобыла? — поинтересовался Лондэн, с подозрением разглядывая сверток без всяких этикеток.
— У Джо Стрижжа в Сырном отделе. На валлийской границе его оперативники перехватывают по двенадцать тонн в неделю. Сжигать жалко, поэтому всем в ТИПА выдают по паре фунтов. Сам ведь знаешь поговорку: «Лучший сыр у копов».
— Прощай навечно, Четверг, — пробормотал Лондэн, глядя на ветчину.
— Ты куда-то собрался? — отозвалась я, не совсем уловив, что он имеет в виду.
— Я? Нет. С чего ты взяла?
— Ты только что сказал «прощай навечно».
— Да нет, — рассмеялся он. — Это я по поводу ветчины. Ты сказала — лучший сыр у копов, я добавил — и лучшая ветчина.
— А.
Он отрезал мне ломтик и вместе с сыром положил на бутерброд, потом сделал такой же для себя. Вдалеке затрубил, с трудом взбираясь по склону, мамонт, и я откусила кусочек.
— Пока и до встречи, Четверг.
— Ты что, нарочно?
— Что нарочно? Разве там не майор Тони Поуканд и твоя школьная подружка Долл Стрейчи?
Я повернулась туда, куда показывал Лондэн. Это и правда были Тони и Долл. Они весело помахали нам рукой, прежде чем подойти и поздороваться.
— Господи ты боже мой! — воскликнул Тони, когда они уселись рядом с нами. — Похоже, у нас в этом году ранняя полковая встреча! Помнишь Проу Счай, которая потеряла ухо при Билогирске? Я только что встретил ее на парковке — надо же, какое совпадение!
При этих словах сердце у меня екнуло. Я сунула руку в карман в поисках энтроскопа дядюшки Майкрофта.
— В чем дело, Чет? — спросил Лондэн. — У тебя какой-то странный вид.
— Я проверяю совпадения, — пробормотала я, встряхивая стеклянную банку со смесью риса и чечевицы. — Это не так глупо, как кажется.
После двух встряхиваний зерна сложились в какой-то спиралеобразный узор. Энтропия на секунду снизилась.
— Пошли отсюда, — сказала я Лондэну, который с озадаченным видом смотрел на меня. — Пошли. Бросай все, и двигаем.
— В чем дело, Чет?
— Я только что заметила старого капитана моей крокетной команды, Альфа Видерзейна. Вот Тони Поуканд и Долл Стрейчи, им только что встретилась Проу Счай — уловил, какая вырисовывается схема?
— Четверг! — вздохнул Лондэн. — А ты немного не…
— Хочешь доказательств? Извините, — обратилась я к прохожей, — как вас зовут?
— Бонни, — сказала она. — Бонни Вуайяж. А что?
— Убедился?
— Вуайяж — не такая уж редкая фамилия, Чет. Да таких фамилий тут наверняка сотни!
— Хорошо, остряк-самоучка, попробуй сам!
— И попробую, — рассердился Лондэн. Он встал. — Извините!
Молодая женщина остановилась, и Лондэн спросил, как ее зовут.
— Зилайя, — ответила она.
— Видишь? — сказал Лондэн. — И ничего…
— Зилайя С. Мертц, — договорила женщина.
Я снова встряхнула энтроскоп — чечевица и рис разделились почти полностью.
Я нетерпеливо хлопнула в ладоши. Тони и Долл тревожно переглянулись, но все же встали.
— Все уходим отсюда! — крикнула я.
— А сыр!..
— Плюнь на сыр, Лондэн, пожалуйста, поверь мне!
Все они неохотно потянулись за мной, смущенные и раздраженные моим странным поведением. Но они явно изменили свое мнение, когда, пронзительно взвыв, прямо на наш опустевший плед для пикника с оглушительным грохотом с неба обрушился огромный и очень тяжелый автомобиль «испано-суиза», так что даже земля дрогнула, а мы невольно упали на колени. Нас осыпало комьями земли, галькой и клочьями дерна, а большой автомобиль-фаэтон погрузился в мягкую почву. Красивый заказной корпус лопнул по швам, массивная рама погнулась от удара, одно из колес слетело и просвистело у меня над головой, а тяжелый мотор, сорванный с резиновой подвески, прорвал полированный капот и с глухим стуком приземлился у наших ног.
На мгновение воцарилось молчание. Мы встали, отряхнулись и убедились в том, что все целы. Лондэну порезало руку осколком бокового зеркала, но каким-то чудом больше никто не пострадал. Здоровенная машина так точно упала на место нашего пикника, что покрывало, термос, корзинка, еда — в общем, все исчезло вмиг. В наступившей после этого мертвой тишине мои спутники, разинув рот, пялились не на обломки машины — на меня. Я так же недоуменно таращилась на них. Затем медленно подняла взгляд туда, где высоко над нами парил дирижабль, уже без своего двухтонного груза по-прежнему направляясь на север, в пункт назначения, где ему предстоит долгая стоянка и расследование несчастного случая. Я встряхнула энтроскоп и увидела, что случайный разброс восстановился.
— Опасность миновала, — заявила я.
— Ты ничуть не изменилась, Четверг Нонетот! — сердито воскликнула Долл. — Где бы ты ни появилась, за тобой тянется шлейф неприятностей! Потому я и не встречалась с тобой после окончания школы, и ты сама это знаешь, птица-роковуха!
Мы с Лондэном смотрели им вслед. Он обнял меня.
— Птица-роковуха? — спросил он.
— Так меня дразнили в школе, — объяснила я ему. — Плата за то, что я была не такой, как все.
— И слава богу. Я бы дважды заплатил, чтобы быть не таким, как все. Пошли, надо уносить ноги.
Мы тихонько смылись с места происшествия, пока вокруг покореженного автомобиля собиралась толпа. Сразу же появились «специалисты» и принялись выдвигать теории по поводу того, почему дирижабль уронил машину. Под дружный хор заявлений вроде «надо было лучше крепить» и «черт, совсем рядом упал» мы тихонько скрылись и сели в мою машину.
