Фагим Лукманов - Пленники подземного тайника
— Придет этот счастливый день. Скоро придет!
Андрей размечтался:
— Я уже не тот дурак, каким был раньше.
Я буду умным! На что мне заводы да земля?
В приморском городе, где веют теплые ветры, открою два-три хороших ресторана! Спокойно, уютно, весело! Рядом свой доктор, собственные слуги. Своя автомашина, свой шофер. А капитала, добытого здесь, на это хватит.
От болтовни Андрея Махмут устал, глаза его закрывались.
— Спишь? — спросил Андрей обиженным голосом. — Ну спи! Горе! Сколько еще будешь лежать? Всю работу взвалили на меня одного.
А тут еще с животом что-то неладно. Постоянно болит, а отчего — не знаю, — Андрей потрогал ладонью живот, презрительно посмотрел в сторону Махмута и тихо удалился.
Махмут перевернулся на бок и задремал
Когда он проснулся, дверь была открыта. Рядом стоял Шариф. Увидев, что Махмут открыл глаза, Шариф радостно улыбнулся.
— Тебе легче? Да?
Махмут приподнялся. В первую минуту показалось, что он уже вполне здоров. Но тут же почувствовал, что еще очень слаб
— Это после температуры, — успокаивал его Шариф. — Еще раз поспишь, и все пройдет…
— Сколько дней ты пропадал?
— Двое с лишним суток. Сейчас ночь…
— Так идем же! Идем!
— Нет, уж, ты оставайся.
— Понимаю. А там… долго будешь?
— Шариф задумался:
— Часов пять поработать придется.
— Это долго. Могут заметить. Пока вода будет убывать, да пока будешь лазить по той мокрой трубе, понимаешь, сколько времени уйдет. Да и обратно…
— Нет. Я хотел сказать: всего пять часов.
— Это другое дело. Так бы и сказал.
— Не все ли равно? Часов-то у меня нет.
— Они у себя оставили.
— Часы… А на что они нужны? Без часов разве нельзя измерять время?
— Чем? Аршином? Да и аршина-то у нас нет, — горько усмехнулся Шариф.
— А голова-то у тебя есть?
— Голова-то, кажется, на месте. Но она, мне думается, не измерительный прибор.
— Наоборот, самый точнейший.
Ладно, лежи ты, я пошел.
— Погоди! Ты что? Думаешь, когда я пластинки проявляю, отцовские часы с собой таскаю? Или ходики со стены снимаю?
— Но ты же считаешь…
— Вот и ты считай. Только не торопясь.
— Досчитаешь до ста — одна минута. Приблизительно, конечно. Но не путай счет с количеством секунд. Шестьдесят — это очень неудобно. Почему древние халдейцы такую систему счета придумали. Не знаю. Ну, вот, оба будем считать. Досчитаем до шести тысяч — будет час, а до тридцати — пять часов.
— Хорошо, Махмут! Так я и буду делать.
— И я тоже!
Ты бы спал…
— Эх, ты…
— Ладно, ладно, успокойся, я ведь… Наконец, выключили свет. Шариф прислушался. Тишина.
— Ну, я пошел.
— Только будь осторожен. И давай начнем считать — раз, два, три, четыре…
Свою постель Махмут перенес ближе к приоткрытой двери. Лег так, чтобы можно было наблюдать за всем садом. Шепотом он вел счет:
— …девяносто семь, девяносто восемь, девяносто девять, сто, — согнул большой палец правой руки. Это уже был десятый палец, значит, еще одна тысяча. Неужели прошло всего лишь пятьдесят минут? Не допустил ли ошибку? Шариф, может быть, сейчас убирает последний камень? А может, он уже вышел куда-нибудь в лес и полной грудью дышит земным воздухом, смотрит на звезды?
Может быть, там не ночь, а день. Яркое солнце. Зеленый лес.
Мозг считает автоматически, не мешая другим мыслям. Как только сто — очередной палец загибается сам.
Какие только картины не лезут в голову! Иногда кажется, что время остановилось, оно задавлено огромными камнями и не может преодолеть чудовищную тишину пещеры. А может быть, время уже прошло. Вот-вот зажгутся лампы, а Шариф не успеет выйти. А тут еще
Андрей… У него явное расстройство желудка: три раза уже сходил в туалет. Кажется, сейчас успокоился.
Пошла последняя сотня… Все! Махмут, преодолев слабость, встал, осторожно подошел к гроту и, как условились, тихо ударил четыре раза. Изнутри ответа не последовало. Подождал минуту и еще раз стукнул. Никакого ответа. Он бесшумно сдвинул камень и произнес шепотом:
— Шариф…
Ответило ему эхо, усиленное, как показалось Махмуту, в десятки раз:
— Шшррршфф!..
Его охватил испуг. Почему-то он не думал о возможности какого-нибудь несчастного случая. Ему до сих пор казалось, что Шариф спокойно долбит и выворачивает камни, вытаскивает их.
А ведь там всякое могло случиться. Даже может быть и обвал.
Наконец, мелькнул свет.
Махмут, забыв об условленном сигнале, громко шепнул в щель: «Выключи!» и тихо опрокинул камень.
— Воду закрыл?
— Закрыл и проверил, как она поднимается. А там… Не пробился?
— Пока никак не получается. Камни пошли крупные.
— Много еще осталось?
— А кто знает…
Словно какой-то легкий ветерок прошел по узким, извилистым проходам между полками. Через минуту ребята уже были в постели.
Махмута очень удивило то, что Шариф, оказывается, к моменту встречи досчитал только до двадцати восьми тысяч семисот.
— Может по ошибке пропустил тысячу?
— Нет, ты, наверно, считал быстрее, чем положено…
— Завтра пойду я.
— Тсс! После поговорим… Давай спать…
СТРАННЫЙ ПРИКАЗ
— Смотри-ка, все еще лежат! Ну и собаки же, а! Сволочи! Ну и проучу же я вас теперь!..
Андрей ворвался как вихрь, сбросил с ребят тряпье. Но ребята спали так крепко, что Шариф вообще ничего не слышал, а Махмуту казалось, что все это происходит во сне. Но сны он каждую ночь видел и более кошмарные, поэтому сейчас на происходящее не обращал никакого внимания.
Андрей вышел из себя и каждому дал по пинку. Это уже заставило ребят не только открыть глаза, но и выскочить наружу.
В саду никого не было. Они побежали к кранам.
Холодная вода освежила их.
Андрей вышел за ними и закашлял.
— Окончательно вывели из терпения! Но сегодня станете миленькими. Век не забудете. Марш на кухню, щенки!
Махмут заметил, что Андрей при кашле хватался руками за живот. Он озорно подмигнул Шарифу и сказал Андрею сочувственным тоном:
— Ай-ай-ай, дядя Андрей! Что с вами? Заболели, да? Извините нас, что мы проспали. Мы же не знали, что с вами такое случилось.
Эти слова окончательно рассердили Андрея. Он начал было ругаться, но Махмут продолжал:
— Немедленно надо принять меры. Не то… — Андрей сморщил лицо: О чем… ты болтаешь?
— Ой, дядя Андрей. Покажите, пожалуйста, ваш язык.
Андрей с недоумением открыл рот и высунул язык.
— Шариф, смотри-ка! Точно! Я так и думал! У меня есть соседка, врач. В инфекционной больнице работает. Уж она-то знает! Она кое-чему и меня научила. У вас, дядя Андрей, дизентерия! Точно, самый отвратительный вид дизентерии!
