Никита Аверин - Охота на Нострадамуса
— Кого? — оторвавшись от еды, не понял Дениел.
— Всех этих людей? Сарбук сказал, — араб сделал неопределенный жест рукой, и сигаретный дым расчертил в густом воздухе комнаты причудливую кривую линию. — Что они тебе?
— Они убили мою семью.
— Зачем мстить? Мертвым плевать на нашу месть, — пожал плечами Фарид, окружая себя клубами голубоватого дыма. — У них другая жизнь.
— Да, другая, — машинально повторил Дениел вспомнив, как заметал следы. Как тоже самое ему сказал Смит. Им все равно, но ему нет.
— Но вы же… убиваете, — резонно парировал он. — Мстите. Да и какая, в конце концов, разница, я же плачу.
— Мы не мстим. Мы воюем, — докурив, Фарид впервые обернулся и вопросительно показал Дениелу зажатый тремя пальцами окурок, выпуская сизый дым из мясистых ноздрей.
— Кидай в умывальник, — кивнув на раковину рядом с газовой плитой, Дениел допил остатки чая. — Все равно сваливаем.
— Как говоришь, называется твоя контора?
— Чего?
— Организация, которую ты представляешь, — терпеливо повторил Фарид.
— «Красный восход», — выходя на него, Дениел выдал себя за сотрудника известной экстремистской организации, готовой спонсировать американских террористов.
— Арабы, турки?
— Ливийцы.
— Грозный народ.
— Каждому есть что защищать, — пожал плечами Дениел.
— Мы не мстим, — повторил араб, кинув окурок в немытую пластиковую чеплашку из-под китайского салата, наполовину заполненной мыльной водой в пене которой виднелись кусочки моркови. — Мы отстаиваем веру и наши убеждения. Это наша война.
— Тогда у меня своя.
— Твоя, наша. Ты, я, — нетерпеливо отмахнулся Фарид, одергивая костюм. — Да я даже не знаю твоего настоящего имени.
— Я же сказал, зови меня Боб, — засовывая в умывальник сковородку с чашкой, отозвался Дениел.
— Пф! Боб. Охренеть как оригинально. Не смеши меня, — Фарид снял очки и посмотрел на Дениела неподвижным взглядом расширенных зрачков мясника-наркомана, который рутинно каждый день рубит головы еще живым птицам. — С конспирацией у тебя явно проблемы, парень. Еще скажи, что внизу так же записался, а? А может ты вообще коп? На службе у звездно-полосатой свободы полным-полно таких вот простаков, возомнивших себя капитанами Америки!
Верно. Регистрируясь на ночлег Дениел, не назвал настоящего имени суровой пожилой тетке, с тяжелым потерянным взглядом, смотревшей исподлобья поверх распечатанной на принтере надписи «ресепшн». Хотя кому какая разница, под каким именем ты переночуешь в дешевой комнатушке над борделем. С девчонкой, или парнем. Один. С мешком денег, или травы. Да к черту вопросы. Лишь бы деньги платил.
— Я не коп.
— Ну, тогда порядок, брат, мне сразу полегчало! — Фарид развел руки в деланом изумлении. — Боб, Роберт. Шмоберт. Да ты на себя в зеркало посмотри. На лице же написано — ни семьи, ни постоянной работы, ни жилья. А все Бобы сплошь ботаники и очкарики. Не-ет. Ты скорее, Дэйв. Или Дуглас. Может Даг…
Дениел вздрогнул на мгновение перестав запихивать в лежащую на кровати сумку одежду, под которой был упакован бережно завернутый в полотенце планшетник.
— Нет у меня жены, — застегивая молнию, огрызнулся он. — Ни жены, ни семьи. Никого! Я сам по себе.
— И что? Пусть даже так, — не спорил Фарид. — Твоя жизнь только в твоих руках, и больше никого. Не позволяй ее отнимать у тебя.
— Это уже сделали.
— Ты боишься своего имени? Почему, — продолжал говорить араб, а Дениела не покидало неприятное чувство, что из него по кусочкам выбивают признание. — Им тебя наделил отец, когда тебя родила мать, дав жизнь и сделав человеком. Нас с детства уважают чтить родителей и память о них. Чтить семью. А вы вымираете, вот здесь, — Фарид ткнул Дениела пальцем в грудь. — И поэтому вы слабые. В нас с тобой нет ничего плохого. Изначально мы не враги, хоть и принадлежим к разным обществам. Мы никто, так, плоть и мясо, частички этого мира. Со своими тараканами, грехами и амбициями. И в тоже время, мы — часть гармонии. Но вашей стране это не нравится, когда кто-то не похож на нее. Вы на дух не переносите, когда не слушаются ваших надуманных и лживых принципов, которые вы так старательно пытаетесь навязать всему остальному миру, под маской могущества скрывая свою уязвимость. Вы не приемлите, когда кто-то не похож на вас. А сами гордитесь чем — вымышленной историей, построенной на лжи да парой ядерных пукалок, которые готовы наставить на любого, кто не дай бог щелкнет по носу. Как дети в песочнице. Погрязли в порнухе и фаст-фудах, забыв вкус настоящей еды, а потом плачетесь, что в стране восемьдесят процентов населения жертресты. Послушное неуклюжее стадо, которым легко управлять.
— Я этого не говорил, — сказал Дениел. — И я не люблю фаст-фуды.
— А это и не нужно. Это у тебя в крови, — покачал головой Фарид. — Все американцы поражены этой болезнью с рождения. Вы передаете это по генокоду родителей, вместе с молоком матери. Вы везде и во всем должны всегда находиться первыми. Школа, работа, война. Никсону переклинило крышу, и вы дали миру Вьетнам. Вам показалось мало нефти, и вы вошли в Ирак. А затем смело убеждая народ в своей правоте, штампуя патриотические киношки. Громкие фразы и смерть под хруст поп-корна! Ла-ла-ла! Вертолетики с силиконовыми героями летят в закат под глупую музычку. В задницу вранье! Вы сами пропагандируете массовое насилие, а потом удивляетесь, почему ребенок притащил в школу ствол и устроил кровавую баню. Я знаю, что такое смерть, голод и страх. Видел выгребные ямы доверху наполненные телами расстрелянных детей. Знаю на что способна вся эта шваль, гордо именующая себя солдатами и миротворцами. Но то, что задумал ты, это не просто чудовищно. Это предел.
— Так говорит Аллах? — искренне удивился Дениел. — Или ты меня осуждаешь?
— Аллах уже все сказал, — покачал головой Фарид. — Наш черед. Если все что ты рассказал правда, мы поможем тебе.
— Тогда зачем вы это делаете?
— У каждого своя дорога. У нас, и у тебя. Ты сам к нам пришел, — Фарид приблизился к Дениелу, застегнувшему сумку и внимательно посмотрел в глаза. — Принес предложение, и Сарбук решил переговорить с тобой. Только об этом. Остальное — наши дела, — он сверился с часами. — Нам пора, и так задержались. Бесплатный совет — только не вздумай врать Сарбуку. Он не я. Он страшнее. Так что, говори как есть. Если хочешь с нами работать и…
— Что? — смело отвечая на хищный взгляд, усмехнулся Дениел, закидывая на плечо сумку. — Жить? Ты это хотел сказать?
— Ты меня понял, — ответил Фарид, снова надевая на глаза очки.
