Опасные манипуляции 3 (СИ) - "Роман"
Я уже усадил понурого Чмоню в отделение для задержанных вызванного из отдела патрульного «УАЗика», когда в отдалении раздался дикий женский крик. Чмоня попытался выскочить из машины, но я успел перехватить его под локоть, втолкнуть обратно и захлопнуть металлическую дверь.
— Куда вы забрали моего сына — женщина лет сорока, в засаленном халате в горошек, из-под которого виднелась посеревшая от времени ночнушка, пыталась столкнуть меня с дороги и выпустить Чмуню, который, как рыбка в аквариуме, беззвучно открывал рот за стеклом маленького окошка, заглушаемый хлопками из прохудившегося глушителя старого «лунохода».
Я дважды хлопнул по корпусу ладонью, и машина покатила к выходу из двора. Женщина рванула вслед, но услышав угрожающий треск рукава халата, за который я успел ухватиться, остановилась и обратила свой гнев на меня:
— Ты куда, сволочь, моего сына отправил?
— Гражданочка, вы кто Силкину будете?
— Ты что, дебил, я же сказала — мать. Мой сын больной, ты за это ответишь!
— По этой статье не важно, больной — здоровый, все равно расстрел.
— Что? — мадам Силкина сделала рот колечком.
— Я говорю, что по этой тяжкой статье, все равно здоровый или инвалид, конец будет печальный, расстреляют и все.
— Какой статье? — мама догадывалась, что сын ее далеко не праведник, но расстрел….
— Изготовление и сбыт поддельных денежный знаков.
— Что?
— Что слышали. При Иване Грозном и Петре Первом виновным расплавленный свинец в горло заливали, а теперь или пятнадцать лет или расстрел.
— Да как так то? Какие поддельные деньги? Он у меня тихий мальчик, постоянно дома сидит.
— Угу. А сегодня, в виде исключения, в первый раз, случайно, пошел разменивать фальшивки. Бывает. Вы гражданочка лучше органы за дебилов не держите, по таким статьям прежде чем кого-то задержать, все тщательно документируют.
— Да вы поймите — женщина схватила меня за рукав: — Это какая-то ошибка. У нас дома нет никаких поддельных денег, можете пойти и проверить.
— Вы что, хотите оказать помощь следствие и добровольно показать все купюры, что хранятся у вас дома?
— Ну да, пойдемте, я вам покажу, все деньги. У нас денег то этих почти что и нет. А спрятать он ничего не мог, я постоянно все потайные места проверяю.
— Ладно, уговорили, сейчас я понятых приведу, ждите здесь.
Пенсионерки, погруженные в тайну зеленых полосок на боку денежных знаков, не раздумывая согласились поучаствовать в осмотре квартиры гражданина Силкина, участковый, тоже заинтригованный, поплелся вместе с нами.
В квартире Ильи Константиновича, я, сев за колченогий стол из старого кухонного комплекта, производства завода сельхозмашин, чья поверхность была накрыта клетчатой клеенкой со следами многочисленных порезов, и наскоро составил протокол осмотра квартиры, дважды подчеркнув, что хозяйка квартиры делает это сугубо добровольно, желая оказать помощь правоохранительным органам в деле установления истины.
По обстановке было видно, что из квартиры внезапно исчезают ценные вещи — непонятные провалы и пустые места в обстановке, участки невыгоревших старых обоев, наводили на нехорошие мысли. Добровольно хозяйка, которая представилась Ниной Демидовной Силкиной, выложила на стол две голубые бумажки по сто рублей, заявив, что другой наличности в доме нет, обитатели ее — люди честные. После этого мы все прошли в комнату Ильи Константиновича, где, через минуту, я выудил из потертого корпуса старой гитары, с остатками переводных картинок, несколько с десяток бумажек разного достоинства. На из боку, у всех, без исключения, была видна светло-зеленая пометка.
— Ну и что, что точка зеленая — Нина Демидовна схватила одну из купюр и стала рассматривать ее на просвет: — Это мои деньги, я две недели назад на работе зарплату получила и сыну дала, чтобы он, для работы, приличный костюм купил. Я просто думала, что он их уже потратил.
— Я правильно понял, что эти деньги вы получили в виде заработной платы и отдали их сыну на покупку костюма две недели назад? Подскажите, а как вы из узнали, что этот те самые деньги?
— Да как-как? У меня зарплата небольшая, поэтому я все бумажки заполнила, вот они, все тут. А если деньги какие-то неправильные, то вы идите, на моей работе разбирайтесь, а моего сына не впутывайте.
— Нина Демидовна, нам необходимо взять эти деньги на проверку. Вы не возражаете?
— Да забирайте конечно, хотя я, уж на что дура безграмотная, вижу, что деньги настоящие. Надеюсь, вы их не прикарманите, а то много чего я наслышана про нашу милицию — начала борзеть мама грабителя.
На момент моего прибытия в РОВД, сегодняшняя жертва Чмони уже была допрошена дежурным следователем в больнице «Скорой помощи» № 2, куда она была помещена в связи с симптомами сотрясения головного мозга. Когда я выложил перед молодой старшим лейтенантом все акты и мой рапорт, она на пару минут задумалась, потом решительно заявила:
— Так, чтобы все было окончательно сделано, я поеду на почту, сделаю выемку этого зеленого маркера, и в ЭКО все отправлю, чтобы экспертизу сделали, что полосы на всех купюрах сделаны именно этим маркером. Но тебе в любом случае, надо с парнем поработать. Бабка ничего не видела, никого не опознает. Так что без признания….
— Слушай, забыл сказать — поедете на почту, оттуда заскочите на участок после пожара напротив дома двадцать четыре по улице Истребителей. Там, под картонной коробкой из-под чипсов, лежит сумка потерпевшей, с ключами и документами. Ее злодей после грабежа выбросил, может быть там отпечатки его пальцев будут. Я рукой не трогал, палочкой пользовался. Сумку изымешь, оставь на этом месте в чем-либо записку об этом, вдруг потом «проводку» будем делать, а Чмуня это место укажет.
— Ага, все записала, а ты давай, работай с ним, мне признание необходимо.
Разговор с Чмуней не заладился с самого начала. В тюрьму он не хотел, понимая, что уже завтра отравленный организм будет требовать свое, а там, за крепкими решетками с регулярным получением «дури» сложно, возможно, но не с Чмуниными возможностями. Любые увещевания он воспринимал агрессивно, клялся, что вены себе вскроет, орал на весь коридор, что его убивают. Я понимал, что конструктива тут не будет, спустил парня в камеру на первый этаж и пошел звонить любимый женщине в телефонную будку на углу, возле популярной в РОВД мантной.
— Привет, дело есть на миллион.
— Привет, ты мне только по делу звонишь?
— Нет конечно, сказать, что ты лучшая, но по делу тоже.
— Рассказывай.
— Есть наркоман, грабил бабок, бил по голове сзади, забирал пенсию. Все доказательства собраны, но он не признается. Надо что-то сделать, чтобы он признался. Бить его я не хочу, тем более он и так орет на все РОВД орет, что я его бью, так что пришлось видеокамеру на запись включать. Если не признается, его отпустят. Можешь чем-то помочь?
— Сколько у меня времени?
— Часа три.
— Через два часа приезжай. Но эффект будет ночью, длительный, но только ночью, когда он спать ляжет. Других вариантов я не знаю.
— Ладно, давай хоть это.
Через два часа я получил из рук моей ведьмы пластиковую бутылку с питьевой водой. При внимательном осмотре было видно, что бутылка вскрывалась.
— Ему надо выпить хотя бы стакан, тогда будет стойкий и длительный эффект. Надеюсь, что будешь сегодня ночевать дома — меня чмокнули в щеку, обдав легким ароматом каких-то цветов, забрали уставшего и отчаянно зевающего Никсона и вытолкали за дверь.
— Коля, я ничего не могу сделать — дежурный следователь выглядела уставшей и расстроенной: — начальница сказала, что если не будет признательных показаний, то задерживать его никто не будет. И вообще, ей непонятно, если ты знал о предстоящем грабеже, то почему не предупредил или не задержал на месте преступления. Она слово провокация упомянула.
— Слушай Оля — я положил ладонь на тонкое худенькое плечо под голубой тканью форменной рубашки: — Ну сама подумай, какая такая провокация? Я информацию получил, что возможно будет грабеж, а когда — сегодня, завтра или послезавтра, этого никто сказать не может. На три дня мне людей в засаду бы не дали, сказали бы — тащи сюда, коли его. А как его колоть, ты же видишь, он к нормальному общению не готов. Даже если я его поколол, твоя бы начальница сказала — признания недостаточно, где вещественные доказательства. А один я его на месте задержать не успел, он успел убежать.
