Джаспер Ффорде - Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов
— Я взяла этот «спешиал» у графа только напрокат, — объяснила она. — Перри Томас[30] заберет машину на следующей неделе и приспособит для установления личного скоростного рекорда. Я работала над новой топливной смесью. А419 — прямое и ровное шоссе, на нем я смогу разогнаться минимум до ста восьмидесяти.
— Сверните направо на В4019 у Джесмонда, — сказала я ей, — когда светофор переключится на зелеееееныыыыииий!
Грузовик промелькнул в каких-то шести дюймах от нас.
— Ты что?
— Ничего!
— Четверг, тебе надо просто расслабиться и получать от жизни удовольствие. Порой ты такой тормоз!
Я погрузилась в молчание.
— И не дуйся, — добавила мисс Хэвишем. — Не переношу надутых стажеров.
Мы неслись по дороге, едва не вылетев в кювет на повороте, пока каким-то чудом не оказались на главной магистрали Суиндон — Сиренчестер. Поворота направо тут не было, но мы все равно туда свернули под хор скрежещущих тормозов и вой клаксонов. Хэвишем снова дала газу, и только мы выехали на вершину холма, как наткнулись на огромный знак «объезд», перекрывавший дорогу. Моя наставница сердито стукнула по рулю.
— Глазам своим не верю! — прорычала она.
— Дорога перекрыта? — спросила я, пытаясь скрыть облегчение. — Слава бо… То есть, сладчайший боже, какая жалость!
Хэвишем переключилась на первую передачу, мы развернулись у знака и покатили с холма вниз.
— Это все он, нюхом чую! — ворчала она. — Пытается увести у меня из-под носа рекорд скорости!
— Кто? — спросила я.
Словно в ответ, мимо нас, громко сигналя, пронеслась другая машина.
— Он, — прошипела Хэвишем, когда мы съехали с дороги возле камеры слежения за скоростным режимом. — Он такой никудышный водитель, что опасен и для себя самого, и для всех разумных существ на дороге.
Наверняка этот самый «он» действительно был страшен, коль скоро даже моя наставница так говорила. Через несколько минут та машина вернулась и припарковалась рядом.
— Привет, Хэвишем! — крикнул водитель, снимая с выпученных глаз очки и ухмыляясь во весь рот. — Все еще ползаешь на старой развалюхе Улитки Зборовского?
— Добрый день, мистер Жаб, — холодно поздоровалась Хэвишем. — А Глашатай знает, что вы на Той Стороне?
— Конечно нет! — расхохотался мистер Жаб. — И вы, голубушка, ему не скажете, потому что и вас тут быть не должно!
Хэвишем молча глядела прямо перед собой, стараясь его не замечать.
— А в ней авиационный двигатель «либерти»? — спросил мистер Жаб, тыча пальцем в капот «спешиал», который дрожал и трясся, пока громадный мотор работал вхолостую.
— Возможно, — ответила Хэвишем.
— Ха! — с нехорошей улыбкой сказал Жаб. — В мой драндулет втиснут роллс-ройсовский «мерлин»!
Я с интересом наблюдала за своей наставницей. Она по-прежнему смотрела прямо перед собой, но глаз у нее еле заметно дернулся, когда мистер Жаб завел мотор. В конце концов она не выдержала и любопытство пересилило презрение.
— И как она бегает? — спросила мисс Хэвишем, сверкая глазами.
— Как ракета! — ответил мистер Жаб, подпрыгивая от возбуждения. — Больше тысячи лошадиных сил на заднем приводе. Ваш «хайэм спешиал» по сравнению с ним все равно что мопед!
— А вот это мы еще посмотрим! — ответила, прищурившись, Хэвишем. — На том же месте в тот же час, те же ставки?
— Идет! — ответил мистер Жаб.
Он завел мотор, надел очки и исчез в облаке воняющего резиной дыма. Эхо его клаксона висело в воздухе еще несколько секунд.
— Склизкая гадина, — пробормотала Хэвишем.
— Ни то ни другое, если уж быть точным, — возразила я. — Скорее, сухокожая амфибия.
Я дерзила без зазрения совести, поскольку она все равно меня не слушала.
— На его счету больше аварий, чем у тебя горячих завтраков!
— И вы собираетесь устроить с ним гонки? — с некоторым трепетом спросила я.
— Мало того, я намерена сделать его, — ответила она, протягивая мне кусачки.
— Чего вы от меня хотите? — спросила я.
— Открой камеру и вытащи оттуда пленку, как только я проеду мимо.
Я выбралась из машины. Она надела очки и исчезла под рев мотора, взвизгнув напоследок шинами. Я нервно оглядывалась по сторонам, пока ее машина неслась прочь. Рычание двигателя превратилось в гудение, порой прерываемое приглушенным треском выхлопа. Взошло солнце, и я увидела в небе по крайней мере три дирижабля. Интересно, как там поживает ТИПА? Я оставила Виктору записку, что меня не будет где-то с год, а то и больше, и подала прошение об отставке. Внезапно что-то резко выдернуло меня из воспоминаний. Нечто темное и неуловимое. Что-то несделанное или забытое. Я вздрогнула, и тут в голове у меня щелкнуло. Вчерашняя ночь. Бабушка. Мозгоед Аорнида. Что она выгрызла из моего разума? Я вздохнула. Осколки мозаики у меня в мозгу медленно становились на места. Бабушка наказывала мне постоянно обращаться к воспоминаниям, дабы обновлять знакомые картины, которые Аорнида пыталась стереть. Но откуда начинать выяснение, что ты уже позабыл? Я сосредоточилась… ЛОНДЭН. Я не думала о нем весь день, и это было необычно. Я помнила, где мы встретились и что с ним случилось, тут ничего не потерялось. Что же еще? Его полное имя. Черт, черт! Лондэн Парк-как-его-бишь-там. Кажется, на букву «Б»? Вспомнить не получалось. Я вздохнула и положила руку на живот, где, по моим представлениям, находился сейчас наш будущий ребенок, пока всего с полмонетки величиной. Я помнила достаточно много, чтобы понимать, что люблю Лондэна и ужасно по нему скучаю. Наверное, это хороший знак. При воспоминании о предательстве Лавуазье и о братцах Дэррмо в душе у меня закипел гнев. Я закрыла глаза и попыталась успокоиться. У обочины стояла телефонная будка, и, поддавшись порыву, я позвонила матери.
— Привет, мам, — сказала я. — Это Четверг.
— Четверг! — воскликнула она. — Минуточку, духовка горит!
— Духовка?
— Нет, кухня это… минутку!
Раздался грохот, и через несколько секунд я снова услышала ее голос.
— Ну все. Дорогая, ты в порядке?
— Да, мам.
— А ребеночек?
— И с ним все хорошо. Ты-то как?
— Жуть! — воскликнула она. — Стоило тебе уехать, как «Голиаф» и ТИПА прямо-таки окопались возле дома, а Эмма Гамильтон поселилась в свободной комнате и жрет, как лошадь!
Послышался сердитый рык и громкий свист, когда Хэвишем размытым пятном пронеслась мимо меня. Камера дважды быстро мигнула, затем послышалось еще несколько громких ударов — моя наставница сбрасывала газ.
— Что это за шум? — спросила мать.
— Если скажу, все равно не поверишь. А мой… ну, муж… он меня не разыскивал?
