Ольга Шумилова - Двадцать отражений лжи (СИ)
В штабе блока А-19 не было ни одной живой души — только дежурная, сидящая за длинным столом для совещаний, и пальма в кадке (пальма была условно живой, а у дежурной по ее собственным религиозным убеждениям души не было).
Завидев меня, Алиссондра оторвалась от каскада экранов, расползшихся на полкомнаты, и широко улыбнулась:
— С возвращением, куратор. Как парад?
— Отвратительно. Прилетел наместник Центра, если ты еще не в курсе, так что поздравлять нас не с чем. Где Чезе? Я же его просила собрать блок на совещание!
— Он собирает. И заодно техников материт — система микроклимата зависла по всему четвертому корпусу, — Алиссондра вздохнула и, подобрав со стола портативку, вместе с облаком голо-экранов переместилась на свое рабочее место. В разгороженных низкими перегородками клетушках по периметру комнаты было темновато, тесновато и откровенно неудобно работать, так что агенты при любой возможности норовили занять «совещательный» стол в середине комнаты, для этого совершенно не предназначенный. Всю столешницу занимал списанный научным отделом древний голограф, и ни на что другое, кроме портативки в два пальца шириной, места уже не хватало.
Плохо быть молодым куратором без регалий и заслуг — даже штаб норовят подсунуть последнего разбора. Ну да хоть мой кабинет в смежной комнате — а так еще и бегать через весь этаж пришлось бы.
— Вот, заверьте. И это тоже, — Алиссондра почти сразу же вернулась со стопкой считывателей в руках. Жестом, ставшим уже почти привычным за два месяца, я начала прикладывать большой палец к био-ленте. А когда-то и подписи хватало… Прогресс, что еще скажешь.
Закончив ставить «автографы», я стянула с запястья портативку и принялась просматривать информацию по «третьему» делу, помечая ключевые моменты. Все-таки какая банальщина — даже для Управления полиции, а уж для Корпуса…
Агенты входили, занимали свои места и от нечего делать начинали живо обсуждать последние новости. Алиссондра на правах «почти младшего командующего», которому после ежегодной аттестации обещано повышение, отправила с документами одного из новичков, и теперь плела перед зеркалом сложносочиненную косу, искоса поглядывая на общий стол, где сидели мужчины. Пешш, наглая морда, тут же послал ей воздушный поцелуй, за что схлопотал жесточайший приступ меланхолии. И правильно.
Алиссо — девушка тихая, трудолюбивая и очень способная. Но, как любая ременка, без блестящих внешних данных. Приятное, но незапоминающееся лицо, длинные белокурые волосы с перламутровым голубоватым отливом и тонкий, как паутинка, узор из чешуи на скулах. В природе такое бывает часто — самцы куда ярче самок. Пешш — тот самый самец, даром, что не ремен. Яркий, шумный, наглый сверх всякой меры красавец с шалыми черными глазами и невнятной расовой принадлежностью. С таким связываться любой приличной девушке — верх глупости.
В коридоре прогудел сигнал смены вахты. Можно было начинать. Звук отодвинутого стула заставил всех поутихнуть и повернуть головы в мою сторону. Я окинула взглядом «совещательный» стол и сказала:
— Итак, фарры, у меня для вас много новостей. И если Чезе явится в ближайшее время, вы даже узнаете, каких.
— Неужели нам повышают зарплату, фарра Шалли? — восхитился голос с дальней стороны стола. Я бросила хмурый взгляд на Пешша, играющего под столом в «бродилку».
— Если учесть, как вы работаете, то ее нужно снимать в пользу пострадавших от техногенных катастроф, — я щелкнула пальцами, и его портативка намертво зависла. И это агент Корпуса, спасите меня Создатели… Мятый китель, рубашка, распахнутая чуть ли не до пояса… С похмелья он, что ли? Да нет, вроде без перегара, щеки выбриты, а короткие темные волосы расчесаны с претензией на стиль, хоть лично мне и кажется, что они просто встали дыбом. — И приведите себя в порядок, не в баре!
Пешш сдул с глаза челку и, пробормотав что-то насчет тирана в нашивках, начал застегивать воротник. Хамло…
С тихим шипением открылась дверь. Чезе бочком просочился в комнату и рухнул на стул по правую руку от меня, красный, как летний закат, и злой, как стая серебрянок. Видимо, починки кондиционеров мы сегодня не дождемся.
Я еще раз оглядела аудиторию. Двенадцать агентов, причем агентов хороших, и с большинством из них я работала много лет.
— Ладно, фарры, приступим к делу. Харлин, Пешш, как там продвигается дело Хайнса?
— Все прекрасно или около того, — Пешш побарабанил пальцами по столу, отвечая за двоих, хотя был всего лишь на подхвате. Харлин возмущенно поджала губы. Родная сестра Алиссондры, она была удивительно на нее похожа внешне и совершенно противоположна по характеру — несгибаемый стальной клинок, а не женщина.
— Вообще-то спрашивали не вас, — я послала наглецу змеиную улыбку. — Последние месяцы я сожалею, что подписала ваше прошение на перевод в наш блок. Насколько я могу судить, это уже четвертый ваш перевод. И вскоре последует пятый, если вы не возьметесь за ум.
— Фарра, моя жизнь — служение вам, — Пешш комически вскинул руки и ухмыльнулся.
— В таком случае, документы по делу Хайнса должны быть оформлены, проверены и переданы на послеоперативное ведение в течение следующих двух суток. Вами лично.
— Но, куратор!.. — наглая ухмылка сбежала с красивого лица.
— Я вас предупредила.
Что я там говорила про хороших агентов? Забыла сказать, что в семье, как водится, не без урода.
— Харлин, вы направляетесь наблюдателем за дальнейшим ведением дела в суде.
Девушка сдержанно возразила:
— Куратор, я бы предпочла остаться на оперативной работе. Дело передают судье Раффу, а он его затянет как минимум на половину сезона, вы же знаете.
— Поверьте, вы будете в гораздо более выгодном положении, чем все остальные. Собственно, это и есть то, ради чего мы собрались. Кто-нибудь просматривал дело Марлен Рис? — я повысила голос. Молчание. — Отлично, фарры, это и есть та самая операция, на которой мы сосредоточим свои силы в ближайший сезон.
Раздались приглушенные стоны.
— Увы, не могу сказать, что в восторге от открывшихся перспектив, но… — многозначительная пауза, — но это дело было настоятельно рекомендовано нашему вниманию высшим командующим составом. Итак, для начала я хотела бы премировать некоторых агентов. К сожалению, — я снова повысила голос, перекрывая заинтересованный гул, — финансового довольствия нам не прибавили, посему премии будут исключительно служебного характера. Особо отличившиеся получат право не киснуть над скучнейшей операцией имени незабвенной М. Рис, а продолжить ведение дела о подпольных лабораториях, к разработке которого мы уже приступили.
