Семён Данилюк - Убить после смерти
— Да, — коротко подтвердил он. — Сапега, оказывается, пытался найти Павловы акции, чтоб присвоить. Боюсь, что в Завалиху он поехал за тем же.
Анхель озабоченно нахмурился:
— Как бы не обобрал тебя…Кстати, держи. У Мазина забрал. Всё-таки память о муже. Анхель вытащил брелок. — Что с тобой?!
Помертвевшая Ксюша в ужасе уставилась на покачивающегося перед ее глазами божка. — О-откуда? Это ж Павла, — с усилием выговорила она.
— Говорю же, у Мазина забрал. С его слов, от Павла осталось. А в чем собственно?..
— Ты не понимаешь, — прохрипела Ксюша. — Этот брелок Павел ни-ко-му не мог подарить. Потому что сам о нем не знал. Это оберег. Я лично его освятила и спрятала в «бардачок» под бумаги. Понимаешь? Когда я в тот вечер вылезала из машины, он был на месте. А это значит…
— Что брелок мог взять только тот, кто обыскивал машину. Убийца, — холодея, закончил за нее Анхель.
— Да, — беззвучно подтвердила Ксюша. — И тогда выходит… Неужто Мазин?!
Ее затрясло. Татьяна, никогда не видевшая подругу в таком состоянии, бросилась налить воды. — Не может быть, — растерянно покачал головой Анхель. Он вспомнил равнодушие, с каким Мазин отдал ему находку. Что-то не сходилось. Вытащил телефон и принялся набирать номер. — Значит, убийца — Мазин? — Ксюша всё не могла прийти в себя. — Мазин — убил Павла! Того, кто ему всё дал! Анхель требовательно поднял палец. — Мазин? Это опять я, — сухо произнес он в трубку. — Уточни, когда именно Павел подарил тебе этот брелок? Он отодвинул трубку в сторону, чтоб голос на том конце был слышен и Ксюше. — Какой еще?.. — донеслось до нее. — А, этот! Так мне не Пашка. Я его у Сапеги забрал. Когда он меня в больнице после инсульта навещал. Часов у меня как раз не было. Увидел случайно и прикарманил. А ему, с его слов, Пашка подарил. А чего за дела? Не ответив, Анхель отсоединился.
— Теперь Сапега! — от водоворота новостей Ксюшина голова закружилась. — Еще не легче! Чтоб тихий Женечка!
— Но тогда… — Анхель свеже вспомнил, что в машине убийцы находится маленькая беззащитная Рашья. Прежнее беспокойство сменилось неподдельным страхом. — О, Боже!
Ксюша заметила, как краска сползла с лица Анхеля. Поняла причину. — Ты же не думаешь, что что-то может случиться с Рашьей. Ребенку же ничто не угрожает! И еще нанизывая слова , не умом, а интуицией поняла, — именно Рашье и угрожает опасность.
— Еду следом! — коротко объявил Анхель.
— На чем?! — вмешалась Татьяна, о которой подзабыли. Всё это время она с нарастающим волнением вслушивалась в бурный диалог. — Чтоб кого-нибудь уломать ехать под ночь в медвежий угол, — даже не мечтайте. Только на днях два ночных убийства таксистов прогремели!
Анхель, склонившись, поднял с пола оброненный ломик из подсобки:
— Взломаю любую машину на стоянке.
Ксюшу затрясло. Безупречно рафинированный Анхель, взламывающий машины, — это было чрезвычайно серьезно.
— Я с тобой, — объявила она.
— Но-но, разогналась! А кто работать будет? — осадила ее Татьяна. — Мы ж такой бардак развели. Да еще покупатели! А если начальство нагрянет? В секунду уволят.
— Тогда, считай, сама уволилась! — бросаясь в подсобку, рубанула Ксюша. — Мою зарплату можешь забрать себе. Выскочила, на ходу натягивая шубку: — Там ребенок! Понимаешь ты?!
— Постой, гангрена! — Татьяна с силой перехватила ее за рукав. — Вот ведь горячка. Уж и работа, которой год добивалась, по боку. Держите, взломщики! Она всунула в потную Ксюшину ладошку ключи от долгожданной своей «Ренушки». Упреждая слова благодарности, насупилась:
— Постарайтесь все-таки не расколошматить!
Анхелю никогда не доводилось сидеть за рулем. Но мало ли чего ему прежде не доводилось. К примеру, сколько раз бывал в салоне машины, но понятия не имел, как сытно пахнет новая кожа.
Он рванул авто с места, словно только и делал, что тренировал раллийные старты. Обоих вжало в спинки сидений. Перепуганная Ксюша огладила его руку своей ладошкой:
— Не нервничай. Что бы ни было, Рашью эта сволочь не тронет. Это ж просто ребенок.
Анхель незаметно для нее прикрыл на секунду глаза, — если бы он мог ей сказать, что на самом деле грозит этому ребенку. И главное — он опять не уследил!
Отгоняя мрачные мысли, Анхель ожесточенно мотнул головой и прибавил скорости.
Счет мог идти на секунды.
Город проскочили без помех. Но на Одинцовском шоссе движение застопорилось. Главным образом из-за узкой двухполосной дороги. Любой ползущий по шоссе тихоход определял скорость движения всех остальных.
К ужасу Ксюши, Анхель, не колеблясь, вывернул на встречную полосу и погнал, не сбавляя скорость. При разъездах со встречным транспортом, если успевал, вклинивался в собственный поток и тут же вновь выскакивал. Если же возможности втиснуться не было, лишь прижимался предельно. Встречные машины шарахались к обочине и негодующе гудели. Особенно грузовики. С ними расходились в миллиметрах. От потока воздуха «Рэно» то и дело содрогался, так что казалось, его вот-вот перевернет. Даже на крутых поворотах Анхель не возвращался на свою полосу, а, подавшись вперед, продолжал гнать. На «слепом» подъеме они едва не воткнулись лоб в лоб в «ушастый» «Запорожец» с тюками на крыше. Ксюша заметила, как исказился рот у пожилого водителя, как крутнул он руль. Обернувшись, успела увидеть, что «Запорожец» юзом несет к заснеженной обочине, а следом из-под лопнувших веревок на дорогу, перекрывая движение, валятся тюки.
Анхель даже не скосился в зеркало. В районе канашевской птицефермы из кустов, размахивая жезлом, запоздало выскочил гаишник. А еще через полкилометра на шоссе с проселочной дороги вылетел гаишный «Жигуленок» с включенной мигалкой и устремился в погоню.
— Не переживай. Не догонят, — не снижая скорости, бросил Анхель в ответ на отчаянный Ксюшин взгляд. Сказать, что переживала она совсем по другому поводу, Ксюша не решилась.
В самом деле какое-то время сирена доносилась, затем умолкла. Очевидно, гаишники рассудили, что даже с мигалкой мчаться за сто километров по влажной узенькой встречной полосе, беспрестанно увертываясь от «чайников» и большегрузов, — самоубийство.
Ксюша мысленно с ними согласилась, — безумная гонка казалась дорогой на тот свет.
— Нельзя опоздать! — угадав ее страхи, процедил Анхель. — Если опять, не прощу себе. — Что опять? — пролепетала Ксюша.
Анхель не ответил. Таким — недоступным, неподвластным убеждению — Ксюша его еще не видела. Он знал что-то, для нее непостижимое. И это что-то заставляло идти на запредельный риск.
Ксюша выхватила носовой платок и впилась зубками, положившись на судьбу и смутно догадываясь, что в эту минуту судьба сидит рядом с ней.
