Maks - Записки практикующего адвоката.
Я знала, что просто не могла поступить иначе.
Принципы – это замечательно, но жизнь штука сложная и иногда заставляет поступаться своими убеждениями. Вот только, как показывает практика, отступление от внутренних этических позиций всегда стоит дороже, чем неуклонное следование им. Одно дело – теоретические, умозрительные убеждения, а совсем другое – те, за выработку которых пришлось платить собственными нервами, а иногда и кусочком души.
Выстраданные, они действительно становятся частью взгляда на мир, но жизнь по-прежнему продолжает подбрасывать занятные ситуации и головоломки. Она постоянно искушает, будто проверяет их на крепость, и чем сильнее ты твердишь о незыблемости своей морали, тем сильнее соблазны.
Мы выбираем постоянно, на каждом шагу, даже не замечая этого. Я уже сделала свой выбор – ответила «да» Виноградову, и не стану ему изменять, как бы сильно мне этого ни хотелось в данный момент.
В общем, в итоге я все же настояла, чтобы Вик отвез меня в гостиницу.
Он молча проводил меня до номера и остановился перед дверью.
Откровенно говоря, мне было неловко, я не знала толком, как себя вести, и потому старалась демонстрировать невозмутимость.
Я отперла замок (получилось у меня лишь с третьей попытки), потом попыталась улыбнуться парню:
- Пока, Вик.
Но он смотрел на меня мрачно и будто даже уязвленно.
Я едва заметно пожала плечами, распахнула дверь и шагнула вперед.
- Я больше никогда тебе не приснюсь! – остановил меня на пороге голос Вика.
- Я знаю, - чуть слышно ответила я и осторожно закрыла за собой дверь.
До вылета самолета оставались остаток дня, вечер и ночь, и я провела их практически безвылазно в номере. Нахлынула апатия, не было сил что-то делать. Я просто лежала в постели и слушала по радио бравурные песенки – приближались зимние каникулы, время праздников и развлечений, поэтому в эфире преобладали бесшабашно-веселые мелодии.
Мне весело не было, тем более что я прекрасно представляла, как задел Вика мой отказ.
Впрочем, его любовь – всего лишь выдумка романтически настроенного парня, слишком одинокого в своей долине, а оттого ищущего родственную душу.
Быть может, я была для него таковой, пока это были лишь сны. Но реальность разительно отличается от встреч в видениях, и с этим ничего нельзя поделать.
А остальное он просто себе придумал. Говорят, это переживают многие дети – ведь проще придумать себе воображаемого друга, чем подружиться с кем-то в реальности.
Потому я бездумно слушала музыку, глуша в себе желание поехать к Вику и попытаться хоть как-то утешить его. Я прекрасно знала, что от этого будет только хуже, а потому не рассматривала всерьез подобные побуждения.
А потом я летела в родной Альвхейм и все время полета бездумно смотрела в иллюминатор. Но перед моими глазами была не завораживающая красота гряды облаков, которая в другое время, безусловно, заняла бы все мое внимание, а лицо голубоглазого мальчишки по имени Вик.
Я не могла даже предположить, как больно мне будет расставаться с ним и знать, что мы больше никогда не увидимся, что даже в мимолетном сне он не коснется меня.
Так правильно, так должно быть, но отчего же мне так горько?
Я помогла Вику, но одновременно причинила боль, потому что не захотела краткого и незаконного счастья.
Должно быть, я просто чересчур принципиальная дура…
Глава 33. Добрососедство.
Трудно быть хорошим соседом в плохом соседстве. ( Уильям Касл )
Всем известна пресловутая фраза: "Человек - животное социальное" (в нашем мире высказывание принадлежит Аристотелю, прим. автора), а потому от людей и нелюдей вокруг никуда не деться, как бы этого порой ни хотелось.
Особенно часто об этом сожалеют, когда речь идет о соседях.
Кодексы устанавливают туманное понятие "добрососедство", и ссылаются на его необходимость, однако в реальности чаще случаются проблемные соседи, чем дружелюбные.
Кто ни разу не сталкивался с шумными вечеринками этажом выше часов эдак до трех ночи, не выяснял отношения из-за протекающих труб, плачущих младенцев и прочих радостей соседской жизни? Полагаю, такие вряд ли найдутся в этом густонаселенном мире.
Лично я - человек не скандальный и всегда предпочитаю договориться мирно, но и моего терпения иногда не хватает. К примеру, когда я делала ремонт, пенсионеры из соседней квартиры постоянно устраивали истерики, сводившиеся к позиции "почему ты ремонт делаешь, а мы нет? Несправедливо!". Вот только, невзирая на все сомнительные аргументы и регулярные скандалы, я все равно не горела желанием обустраивать жилье еще и соседям.
Думаю, любой сходу припомнит не менее десятка разных жизненных историй и страшилок о соседях.
Веселее всего приходится обитателям коммунальных квартир, ну а второе место занимают хозяева частных домов. Казалось бы, в собственном доме проблем должно быть много меньше, поскольку никто не танцует посреди ночи у тебя над головой и не слышно, какие арии исполняет поутру в ванной дяденька из квартиры рядом, да и испортить твои недавно поклеенные обои обитателям соседних домов затруднительно.
Но, видимо, дело вовсе не в бытовых сложностях и прениях, которые возникают в многоэтажных "скворечниках", а в сволочной человеческой натуре, которая не дает спокойно жить и подстрекает испортить жизнь соседям. А закон, к моему превеликому сожалению, почти не вмешивается в вопросы этого самого добрососедства, отдавая его на откуп совести и порядочности самих граждан. Зря, конечно, но с другой стороны, ведь нельзя поставить милиционера на каждой коммунальной кухне!
Именно об этом я размышляла хмурым январским утром по дороге на работу (я ночевала у Владимира, а потому добираться было далеко).
Сегодня мне предстояло сложное заседание, непосредственно связанное именно с вопросами соседского общежития.
Это дело мне подкинула институтская подруга, с которой мы некогда сидели за соседними партами. После получения диплома она поступила в аспирантуру, стала преподавать в нашей альма-матер и до сих пор оставалась сугубо теоретиком, а я окунулась в водоворот практической деятельности.
Кстати, немало дел я получаю именно от разных друзей и знакомых, так что в моей работе общительность играет немаловажную роль.
Правда, на самом деле я не слишком коммуникабельна по характеру, однако старательно культивировала в себе контактность, и со временем это стало обыкновением, равно как и привычка сохранять нерушимое внешнее спокойствие.
