Георгий Зотов - Асмодей Pictures
«О, Иблис, джинны и дэвы! Четыре месяца ухаживаний — и всё верблюду под хвост!»
Он не помнил, как доехал до «Менделеевской» и зачем. Вышел на улицу и начал смолить одну сигарету за другой. Ему хотелось назад — в пустыни арабского Востока, вдыхать дым кальянов и жарить баранину среди других демонов, обмениваясь шутками о злых делах. Тротуары, несмотря на поздний час, были полны людей — как обычно в Чёрный День.
Мимо, смеясь, прошла пара студенток-первокурсниц.
Обе девушки, одетые в короткие, по-апрельски смелые платьица, в лёгких курточках, вышагивая среди луж, задорно стучали каблучками своих ботильонов. Хамад полуприкрыл глаза и глухо застонал. Надеяться, похоже, было совсем не на что.
— Дэвушки, э… — сказал он слабым голосом. — Едем шашлык-машлык кушать?
Взгляды студенток излили на демона цистерну презрения.
— Да пошёл ты отсюда, хач грёбаный… — прошипела одна из них.
— Пойду, — печально согласился Хамад. — Плохо жить в Москве и быть хачем.
Обуянный безумной восточной тоской раджим запрыгнул в подошедший автобус и поехал по направлению к метро «Савеловская». Пассажиры, судя по внешнему виду, в чём-то ему даже сочувствовали: вместе с ним внутрь влезли и киргизы, и узбеки, и армяне, и даже невесть как оказавшийся негр в зимней шапке. Хамад вспомнил злую шутку соседа Этельвульфа после присоединения к России Крыма — мол, в московский транспорт тоже пора вводить войска для защиты русскоязычного населения. Удивительно, но он не был единственным демоном в этом автобусе: все остальные пассажиры — тоже бесы. Целое транспортное средство, набитое адскими созданиями… Да-да. Армянин в кожаной куртке — дэв, чернокожий парень — гаитянский дух лоа, вселившийся в чужое тело, ну а узбек — шайтан. Что они все здесь делают? Глаз дёрнуло нервным тиком. Он вспомнил другой анекдот Корнелия — как неверная жена, которой предрекли смерть от воды, через три года случайно оказалась на корабле в бушующем море и в панике воззвала к Богу: «Со мной всё ясно, но гляди, сколько здесь погибает невинных людей!» В ответ с небес сверкает молния, и голос молвит: «Я вас, шлюх, три года в одном месте собирал!»
Что заставило его сесть именно в этот автобус? И кто за его рулём?
Он подошёл к выходу. Нажал кнопку «остановка по требованию». Дверь не открывалась. Водитель был отгорожен чёрным стеклом, бес не видел его лица. Прочие демоны сидели, словно оцепенев, — по салону разливалась еле слышная манящая музыка… какой-то детский хор, нежные голоса, поющие про Сатану. Их заманили сюда. Некто включил мелодию в стиле музыканта из сказки братьев Гримм: и демоны, подобно крысам под дудочку, пошли в ловушку — навстречу собственной смерти. Автобус ехал медленно, останавливаясь на каждом светофоре, но Хамаду казалось, что он несётся на всех скоростях. Раджим потряс за плечо своего соседа-армянина: тот не ответил.
Улица Новослободская вмиг преобразилась.
Там больше не было легковых автомобилей. Дорога заполнилась автобусами и троллейбусами с чёрными стёклами, где, застыв лицом, ехали навстречу смерти тысячи демонов всех мастей и обличий. Хамад закричал, в который раз за день умоляя Иблиса, но, видимо, царь зла предавался пагубному курению гашиша либо устал отвечать на его бесконечные просьбы. Задыхаясь, демон пробрался к сиденью водителя: сложив обе руки вместе, как кувалду, в волнении треснул по стеклу. Оно легко выдержало удар.
— Э, брат, открой, во имя духов зла! — заверещал Хамад. — Что ты делаешь, да?
Молчание было ему ответом. Под завязку набитые демонами автобусы ехали по безлюдной улице, и в домах по обе стороны дороги не горело ни единое окно: они были слепы, как глазницы черепа. Небо впереди сияло чем-то нестерпимо белым и страшным.
Хамад потерял остатки самообладания.
Он кидался к окнам. Бился головой о стекло. Тряс безмолвных соседей, Раджим охрип, и горло уже не издавало ничего, кроме клокочущих звуков. Недра сияющих небес исторгли целые тучи чаек — истошно кричащие птицы белыми молниями разрезали воздух, подняв вихрь перьев и усиливая атмосферу бури. Стекло водительской кабины внезапно истончилось, стало хрупким, как плёнка, и расплавилось на его глазах. Внутри сидел человек и смотрел прямо на Хамада. Чёрные губы раздвинулись в страшной улыбке.
— Вам пора в Ад, — сказал водитель. — Суки, вы слишком засиделись на Земле.
Раджим сполз на пол, между сиденьями. Он всем сердцем чувствовал — ему известен этот человек. Хотя человек ли это? Знакомый голос, сверкающие глаза и странные очертания. Чайки разрывали воздух криком — демон судорожно зажал уши ладонями. Яркий белый свет затопил всё пространство вокруг, он уже не видел домов — лишь слепящие лучи и нестерпимо жёлтое солнце на горизонте. Улица резко наклонилась — автобусы с демонами со скоростью американских горок понеслись вниз, прямо в озеро лавы. Жар расплавил металл машин, запылали пассажирские сиденья. В последнюю секунду своей жизни Хамад увидел, как обугливаются лица сидящих рядом существ…
Взрыв.
…Хамад очнулся в квартире Фатимы. На ткани ковра возлежали без чувств обманщица, её отец и мать, а сам раджим валялся рядом в образе мохнатого среднеазиатского осла. Демон в ужасе вскочил на все четыре ноги. О, мощь рогов Иблиса… нет, больше он не станет ждать, пока чары обращения закончатся. Надо выбираться отсюда, и как можно скорее. К счастью, входная дверь была открыта, иначе сложно предсказать, удалось бы ему повернуть дверную ручку с помощью копыт. Тихо стеная от ужаса пережитого, демон-ишак пробрался на лестничную клетку и ткнул носом кнопку грузового лифта. Ад благоволил к нему — благодаря выбитому кодовому замку дверь в подъезд распахнулась настежь. Хамад выскочил наружу и понёсся вскачь в направлении парка, сопровождаемый удивлёнными взглядами прохожих: всё-таки не каждый день на московской улице встретишь ишака. Раджим не обращал на это внимания — его заботила совсем другая задача. Дождаться позднего вечера. Пробраться в Отрадное под покровом темноты. И рассказать Этельвульфу о своём видении. Иначе случится нечто непоправимое. Ведь раньше с ним тоже происходили подобные вещи.
Превращаясь в животное, раджимы способны увидеть БУДУЩЕЕ.
Глава 12
Дракон Вавилона
(Столешников переулок, бар «Адская Кухня»)
Этельвульф только что заказал себе вторую кружку пива. В знак траура по Чёрному Воскресенью в баре подавали только тёмное горькое, без добавления жжёного сахара — детище отдела чревоугодия, бесовская пивоварня «Низвержение Сатаны». На столах плавились чёрные свечи — огоньки светили столь тускло, что полумрак в подвале сгустился больше обычного. Официантки двигались бесшумно, неся на лицах неподдельную печать скорби, а фирменный минет и прочие бонусы разврата было бесполезно спрашивать: по закону они исключались из списка услуг на 666 минут.
