Зло той же меры - Теверовский Михаил Григорьевич
– Вован изо всех сил пытался остановить тех полицейских тварей, которые утащили Тёмного и Сиплого. Да, Вован? – обратился к нему Коля, когда парень опасливо поднялся на помост.
В ответ Вова неуверенно кивнул. Но столь размашисто, что Диме в какой-то момент показалось, что тонкая шея сейчас просто-напросто порвётся. Только тут он заметил интересный контраст: несмотря на всю худобу Вовы, он обладал большими, даже чуть висящими щеками, которые довольно забавно заколыхались при утвердительном кивке.
– Наши парни не слышат, Вов.
– Да, – прошепелявил тогда парень, бросив взгляд на собравшихся.
– Красава, Вован. Так вот, – продолжил бритоголовый, то ли успокаивающим жестом погладив по плечу Вову, то ли сталкивая его с помоста – в любом случае, тот покорно сошёл, – помимо этого наш братан пообещал им, что мы отомстим. А что это означает?!
– Дракон бросил вызов! – гаркнуло несколько человек, преимущественно из первого ряда.
– Да! Именно, чёрт возьми! А раз Дракон бросил вызов, значит, Дракон сдержит своё слово, верно, парни?!
Теперь раздалось одобрительное радостное улюлюканье множества голосов, усиливающихся эхом высоких потолков бывшего ресепшена отеля. Ведомый толпой и ощущающий благодаря ней какой-то жгучий внутренний подъём, Дима тоже закричал, после чего бросил полный огня взгляд на друга. Андрей же стоял молча, стиснув зубы, скрестив руки на груди и нахмурившись. На долю секунды Дима задумался о причинах такого настроения у друга, но тут же вновь обратил всё своё внимание на бритоголового, сразу же заворожившего его. Дима слушал и слышал лишь его, был согласен с каждым его словом и готов был пойти хоть на смерть. С самого детства он искал кого-то сильного, за кем после ходил, как хвостик, исполняя его любую прихоть и желание. Видимо, эта черта характера развилась до слепого почитания некоего «сильного», возведённого сознанием в кумира.
– Что ж, сегодня очередной патруль, разумеется, заглянет к нам на огонёк. Они думают, что это их территория, – Коля расплылся в улыбке, выдерживая драматическую паузу. Кто-то в толпе подобострастно хохотнул, что было больше похоже даже на хрюк, чем на смех. – А вот хрен там! Мы покажем им, что это наш район. Наш! И точка! Берите биты, ножи, цепи – что угодно. Один наш очень хороший друг много чего подогнал полезного. И когда я крикну «Месть банды Дракона», вы должны будете сделать всё ради того, чтобы разорвать на части этих придурков. У нас есть время до полудня, готовьтесь. И передайте остальным нашим. За банду Дракона!
И Дима кричал вместе со всеми, его кровь кипела, а руки чесались избить полицейских до смерти. Он даже мечтал о том, чтобы в эту секунду патруль забрёл в заброшенное здание отеля – тогда у него была бы прекрасная возможность выместить на них всю свою бурлящую ненависть. И вдруг внезапно за всей этой непонятно откуда взявшейся кровожадностью и желанием крови возникло что-то другое. Что-то сбивающее с толку, отрезвляющее… Страх. Что, если кто-то узнает о том, в чём Дима намеревался участвовать и что сделать? И что будет, когда эта история дойдёт до ушей его родителей?..
Поникший, Дима поплёлся за Андреем. Толпа расходилась, намереваясь растаять в коридорах бывшего отеля, но Андрей направился не вглубь здания, а к выходу. Дима осознал это лишь тогда, когда они оба очутились на улице. Поднимая с тротуара и дороги в воздух пыль и фантики и закручиваясь, улицы Новоградска продувал ледяной весенний ветер. А солнце едва грело, спрятавшись за клубившимися на небе серыми облаками. Дима поёжился, осознав, что вышел в одной футболке, и спрятал руки в карманы джинсов, попытавшись хотя бы так чуть согреться.
– Андрюх, я это… забыл толстовку там, – обратился к другу Дима.
– А, хорошо. Иди тогда туда. А я скоро вернусь, – как-то потерянно ответил ему Андрей.
– Понял. Буду ждать тогда.
– Да… да. Хорошо.
Ответив, Андрей быстрым шагом понёсся по тротуару, скрывшись от глаз Димы за первым же поворотом. После этого Дима, достав из кармана ингалятор начинавшими слегка подрагивать руками, вдохнул из него спасительный от приступа астмы аэрозоль и поплёлся обратно в отель, чувствуя себя, как, впрочем, и обычно, столь одиноким и брошенным всеми.
Глава 3
Четверг, 3 дня до…
С очередным незнакомым мне напарником, чей голос я, кажется, никогда раньше не слышал, мы приступили к выполнению задачи патрулирования. Снова эти улицы… Обыкновенно грязные, пыльные, серые, они наводили на меня тоску и уныние. И сегодня оставались такими же, но в этот раз я шёл весь в напряжении, следя за движением каждого из людей, что шли нам навстречу или стояли группками, что-то обсуждали меж собой или же неотрывно залипали в смартфоны. Кто из них может оказаться из той банды чокнутых, что наносят идиотские татуировки кривых и несуразных недодраконов себе на лицо? Быть может, в их иерархии эту отметину необходимо заполучить, из-за чего идентифицировать потенциального съехавшего чудика не представляется возможным. И тогда убийство полицейских, да ещё после вчерашней суматохи, наверняка привлечёт их, как пчёл влечёт мёд, а мух – говно… Ещё и эти чёртовы скафандры, в которых мы схожи с черепашками. Только те носят с собой свой дом, а мы – грёбаный доспех ради призрачной надежды на хоть какую-то защиту, из которой, если что пойдёт не так, нас будут выковыривать с особым удовольствием.
Я отвлёкся на наблюдавшую за нами с напарником исподлобья группку из трёх подростков и в итоге столкнулся плечами с прохожим. Чуть выше меня ростом и объёмнее в плечах, с пирсингом по всему лицу, в том числе с кольцом в носу и тоннелями в ушах, изрисованный татуировками, с зелёным ирокезом вместо причёски, он остановился и с ненавистью смотрел прямо на меня. Инстинктивно моя рука схватилась за телескопическую дубинку-электрошокер. В случае чего я был готов сорвать её с пояса и обезвредить первого агрессивно настроенного.
– Арестуем его? – услышал я голос в наушнике своего напарника.
– На всякий случай будь наготове… – ответил я, не сводя взгляда с парня.
Внезапно напряжение на его лице испарилось, оно приобрело даже какое-то дружелюбное выражение. Он сделал шаг назад и сказал мне то, что я совершенно не ожидал услышать, особенно на Калининской улице:
– Сорян, брат.
После чего отвернулся и пошёл дальше по своим делам, пока я оставался стоять в той же позе на изготовку, весь на взводе и едва справляющийся теперь с дыханием, сбившимся от ударившего в кровь адреналина.
– Ты чего-то нервный. Всё в порядке? – спросил у меня напарник, вглядываясь мне в глаза сквозь узкие щёлки балаклавы. Забрало шлема я пока что опускать не стал, чтобы оно не мешало следить за людьми вокруг нас на этой треклятой улице.
– Есть немного, – признался я. – Ненавижу этот сектор патрулирования. Калининская, Вышекаменская и Пионерская – прямо бермудский, мать его, треугольник.
– Да ладно тебе. Я на подобные секторы смотрю скорее с точки зрения того, что если начнётся заварушка какая, то можно применять всё, что есть. Весь доступный арсенал. Никто слова не скажет против, только похвалят. Что живым сумел выбраться, – сказав это, мой напарник рассмеялся. Чёрт возьми, неужели мне дважды подряд попадаются не только эти грёбаные улицы, но ещё и съехавшие по фазе напарники… Но последовавшие слова чуть меня приободрили. – Шучу я. Юмор помогает расслабиться. А когда ты напряжён, то теряешь ресурсы организма и внимательность притупляется. Лишних ресурсов же нет на самом деле. А так стрёмновато здесь, соглашусь. Но скажи спасибо ещё, что по таким секторам не шлют патрулировать ночью. Вот это была бы чистая смерть.
– Согласен…
– Надеюсь, скоро всё изменится. Я в том плане, что к нам, полицейским, начнут относиться хотя бы нормально. Я уж молчу про уважение, как к всё же защитникам и охранникам правопорядка. Потому буду за Керчева голосовать, это прямо сто процентов. Только этот мужик сможет разрулить эту проблему, поверь. А ты как считаешь?
