Максим Алексеев - Марионетка
— Так оно и было, Ирэн.
Лоренц принялся подробно рассказывать свои похождения, пока Ирэн массировала виски. Она мрачнела.
— Лоренц, я даже не знаю, как отблагодарить вас за то, что вы спасли меня. Если бы не вы… Я так вам обязана! Одно плохо, что я так наследила в этом Цвикау.
— Ирэн, я просто выполнил свой долг! — оберлейтенант горделиво выпятил грудь, но быстро сник. — Я был бы вам очень благодарен, если бы вы объяснили, что вас подвигло на преступление.
Ирэн вздохнула в ответ.
— Нехватка денег…
— Кхм… — на тихое покашливание никто внимания не обратил.
— Мне бы хотелось услышать более развернутый ответ. Давно вы, фрекен, занимаетесь воровством?
— Это всего второй раз, — девушка покраснела и уставилась в землю. — Мне очень надо в Карнатак. Но я не могла заработать в этих лесах игрой на лютне. Ведь вы поможете мне? Наверное, сама Иштар справедливости, Нинхурсаг, послала мне вас, своего верного слугу, за мои муки, — Ирэн взяла Лоренца за руку и посмотрела в глаза.
— Я… — мысли баронета смешались от этого взгляда и приоткрытого рта Ирэн. Он уже забыл, что перед ним преступница, которую он взял на поруки и за которой стоит какая-то темная история.
— Кхм!!!
/ Ты бы назад посмотрел, что ли, Лор… /.
Романтический момент, грозивший перерасти во что-то большее, был безнадежно испорчен оглушительным кашлем. Лоренц и Ирэн резко обернулись и увидели, что за их спинами стоит старик, одетый в ветхую тунику, испятнанную чем-то коричневым. На поясе у гостя висела пара фазанов, мясницкий нож и фляга, сделанная из высушенной тыквы. За спиной — объемистая торба. В руке Ирэн незаметно для Лоренца оказался метательный кинжал.
— Я сильно извиняюсь, молодые люди, но к костру пустите погреться? Я уже минут десть тут стою, жду, когда вы на меня внимание обратите, — старик говорил с акцентом — шепелявил, странно разбивал слова на слоги и путал ударения.
— П-пожалуйста, присаживайтесь, — баронет был несколько ошарашен внезапным визитом. Ирэн смотрела на гостя подозрительно, словно пытаясь что-то вспомнить.
— Давно бы так, — брюзгливо пробурчал старец, сел на колени у огня и начал методично ощипывать свою добычу.
На опушке на некоторое время воцарилась тишина. Ирэн сместилась в тень рядом с лошадьми за спиной у старца, под предлогом того, что ей надо достать одеяла. Лоренц собрался с мыслями и хотел представиться, чтобы начать разговор, но гость опередил его.
— Я сам виноват. Примерещилось мне просто… — начал гость, — Но с другой стороны, в моем возрасте в этом нет ничего удивительного, мне ж восьмой десяток уже идет… — он хитро посмотрел на Лоренца и добавил, — веков…
Пока оберлейтенант стыковал в голове факты, Ирэн начала действовать. Первый нож воткнулся в спину старику, со вторым в руке она набросилась на древнего вампира, а это был именно он, Лоренца уже понял это — по знакомой фляге, и по возрасту, и по пятнам на тунике, в которых он опознал кровь, и по акценту характерному для обитателей Ки-эн-ги. Однако на месте, где сидел у-и-на-э-наг, девушку встретил только вихрь теней. Она чуть не упала, но успела затормозить. Сам вампир оказался в этот миг у Ирэн за спиной и, положив ей руку на затылок, проговорил:
— Уша на-ну![17]
Ирэн плавно опустилась на землю и тихонько засопела. Все это произошло настолько быстро, что Лоренц только успел несколько раз беспомощно моргнуть. У-и-на-э-наг между тем снова присел у костра и начал разделывать ножом одну из птиц.
— Вот сразу видно образованного и воспитанного молодого человека, настоящего будущего энши, или, чем Энлиль не шутит, лугаля. И законы гостеприимства блюдет, и старость уважает. И даже титул мой правильно назвал перед судом ну-эш-галь[18] Не то, что эта муш-луль!
— Энши Эанатум?… — только и смог Лоренц.
— Да, Лу-рен-шу, тебе выпала честь встречи с древнейшим из у-и-на-э-наг! — вампир начал кидать куски фазана в котелок, где уже закипала вода. — Кинжал мой с собой забрал, чую, молодец.
Оберлейтенант сидел ни жив, ни мертв. Успокаивало его только то, что если бы Эанатум хотел их убить, он бы мог это сделать без помех. А у-и-на-э-наг между тем продолжал.
— Я ж на нее ночью сначала нарвался. Вижу, сидит у костра, на лютне играет в одиночестве, да еще песню мою любимую «э-сир куш за-гин-на». И тени вокруг шевелятся. Я и подумал, никак сестрица-ведьма думу-гиг[19] чары творит. А я их не люблю. Да и они меня не жалуют. Эх… Каша есть?
Лоренц протянул мешочек с гречкой, и вампир высыпал пару пригоршней в котелок. Ирэн повернулась на бок и устроилась удобнее, не просыпаясь.
— Так вот, когда она под утро на меня набросилась, я струхнул малость. Знал бы, что она человек просто — выпил бы на месте. Это потом лютню нашел ее и понял, что не владычица тьмы она никакая, а просто музыкант.
— Вы пришли за своим кинжалом? — перебил его Лоренц, уже пришедший к определенным выводам.
— Догадливый. Да. Мне его Гильгамеш подарил, еще до своего второго рождения. Память.
— Забирайте и уходите. Оставьте нас в покое.
Эанатум ощерился совершенно нечеловеческой гримасой. Позеленевшие острые медные зубы-иглы заполняли его пасть.
— Принесешь ли ты мне в дар посвятительный клинок рукой Биль-гамеса Многоповидашего отлитый? — прошипел вампир. Лоренца начало трясти от страха.
— Да, если ты поклянешься не причинять нам вреда и объяснишь, что случилось с Ирэн, — баронет зажмурил глаза, чтобы не сидеть лицо вампира.
— Проклятье падет на любого, кто захочет клинок получить грабежом, воровством, обманом или еще каким насилием. Тот, кто попытается это сделать, тень потеряет. Его, только найти после потери можно. Даже подарить нельзя, но я знаю пару фокусов, как обойти этот запрет. Так, что за себя не волнуйся.
— А за нее? — спросил Лоренц, указывая на спящую девушку.
— Человек не может жить без своей тени.
— Но Ирэн до сих пор жива! — воскликнул Лоренц.
— Она погибнет. Она жива потому, что ее тень теперь внутри кинжала. Если эта змея окажется далеко от него, то она умрет.
— Ты можешь освободить ее тень? Иначе я не отдам клинок тебе.
— Нет, это невозможно, — вампир явно хотел соврать, но потом вспомнил про проклятье и все же сказал правду.
— Тогда ты ничего не получишь!
— Это всего лишь девушка. У тебя еще много женщин будет, а кинжал мне дорог как память…
— Изыди исчадие тьмы! — Лоренц начал читать молитву Мардуку. — А-а-мезе ки-туш-ша ан-э…[20]
Эанатум злобно оскалился, на его руках начали удлиняться когти. Лоренц продолжал читать молитву зажмурившись. Голос его дрожал от страха.
