Айзек Азимов - Лаки Старр и большое Солнце Меркурия
Робот немедленно ответил:
— Я отведу вас к ближайшей тени.
И быстро пошел, причем его металлические ноги двигались не совсем нормально.
Лаки пошел за ним. Ему не нужно было указывать, где ближайшая тень; он задержался, чтобы понаблюдать за походкой робота.
То, что на расстоянии казалось неуклюжей походкой, оказалось вблизи самой настоящей хромотой. Хромота и хриплый голос. Такие неполадки в роботе, который кажется механическим чудом.
Лаки пришло в голову, что робот может быть не приспособлен к жаре и радиации Меркурия. В результате длительного облучения он был поврежден. В Лаки было достаточно от ученого, чтобы пожалеть об этом. Слишком прекрасная вещь, чтобы ее выводить из строя.
Он с восхищением рассматривал машину. Ему было известно, что внутри массивного черепа из хромостали находится яйцеобразная платиново-иридиевая губка размером примерно с человеческий мозг. В ней квадрильоны и квадрильоны позитронов возникают и исчезают в миллионные доли секунды. Возникая и исчезая, они продвигаются по рассчитанным каналам, которые в упрощенном представлении можно сравнить с нервными клетками человеческого мозга.
Инженеры рассчитали эти позитронные каналы, чтобы они служили человеку. И этому же служат три закона роботехники.
Первый закон: робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.
Второй закон: робот должен повиноваться командам, которые ему дает человек, кроме тех случаев, когда эти команды противоречат Первому закону.
Третий закон: робот должен заботиться о своей безопасности постольку, поскольку это не противоречит Первому и Второму законам.
Лаки оторвался от своих мыслей, когда робот споткнулся и чуть не упал. Поверхность была ровной, запнуться не за что. Если бы была неровность, ее выдавала бы черная тень. Но робот прервал движение без всякой причины, наклонился в сторону. Помахав в пустоте руками, он вернул себе равновесие. И продолжал двигаться к тени, будто ничего не случилось.
Лаки подумал: «Он, несомненно, в плохом состоянии».
Они вместе вступили в тень, и Лаки включил свой фонарь.
Он сказал:
— Ты поступаешь неправильно, уничтожая необходимое оборудование. Ты приносишь вред людям.
На лице робота ничего не отразилось, да и не могло отразиться. Не было и эмоций в его голосе. Он ответил:
— Я выполняю приказ.
— Это Второй закон, — строго сказал Лаки. — Но ты не можешь выполнять приказы, которые приносят вред человеку. Это нарушение Первого закона.
— Людей я не видел. И никому не причинил вреда.
— Ты причинил вред людям, не видя их. Говорю тебе.
— Я не причинил вреда людям, — упрямо ответил робот, и Лаки нахмурился при этом неразумном утверждении. Несмотря на сверкающую внешность, возможно, это не самая совершенная модель.
Робот продолжал:
— Мне приказано избегать людей. Меня предупреждали, когда появятся люди, но меня не предупредили насчет вас.
Лаки смотрел мимо тени на сверкающий меркурианский ландшафт, преимущественно красноватый либо серый, но в некоторых местах черный: черные пятна часто попадаются в этом районе Меркурия. Он вспомнил, что Майндс дважды видел робота (теперь его рассказ обретает смысл), но терял из виду, когда пытался подойти ближе. К счастью, в его случае сработали таинственность его предприятия и использование эргометра.
Неожиданно и настойчиво он спросил:
— Кто приказал тебе избегать людей?
Лаки не надеялся перехитрить робота. Мозг робота механический, думал он. Его нельзя обмануть или провести; точно так же невозможно заставить космический костюм передвигаться, просто замкнув контакт.
Робот сказал:
— Мне приказано не отвечать на этот вопрос. — Потом медленно, хрипло, будто произнося слова вопреки своей воле, продолжил: — Я не хочу, чтобы вы задавали такие вопросы. Они меня тревожат.
Лаки подумал: «Нарушение Первого закона будет еще более тревожащим».
Он сознательно вышел из тени.
И сказал двинувшемуся за ним роботу:
— Какой твой серийный номер?
— РЛ-726.
— Очень хорошо, РЛ-726. Ты понимаешь, что я человек?
— Да.
— Я не оборудован для меркурианской жары и солнца.
— Я тоже, — сказал робот.
— Я это понимаю, — сказал Лаки, вспомнив о том, как робот только что чуть не упал. — Тем не менее человек для этого подготовлен гораздо хуже робота. Ты понимаешь это?
— Да.
— А теперь послушай. Я хочу прекратить твои разрушения и хочу, чтобы ты сказал мне, кто тебе приказал их совершать.
— Мне приказано…
— Если ты меня не послушаешься, — громко сказал Лаки, — я останусь здесь на Солнце, и ты нарушишь Первый закон, допустив, чтобы я погиб, когда мог это предотвратить.
Лаки напряжено ждал. Показания робота не примут ни в каком суде, но Лаки убедится, что идет по правильному следу.
Но робот ничего не ответил. Он покачнулся. Один глаз его погас (опять неисправность!), потом снова ожил. Послышался какой-то неразборчивый скрип, потом как будто заговорил пьяный:
— Я унесу вас в безопасное место.
— Я буду сопротивляться, — ответил Лаки, — и ты вынужден будешь причинить мне вред. А если ответишь на мой вопрос, я вернусь в безопасное место по своей воле, и ты спасешь мою жизнь, никому не причинив вреда.
Молчание.
Лаки спросил:
— Ты скажешь, кто приказал тебе уничтожить оборудование?
Неожиданно робот двинулся вперед и остановился в двух шагах от Лаки.
— Я просил вас не задавать этот вопрос.
Его руки поднялись, словно он хотел схватить Лаки, но не завершили движение.
Лаки следил за ним мрачно и без страха. Робот не может причинить вред человеку.
Но вот робот поднял могучую руку и поднес к голове: очень похоже на человека с головной болью.
Головная боль!
Неожиданная мысль появилась у Лаки. Великая Галактика! Он был слеп, глупо, преступно слеп!
Не ноги робота не в порядке, не его голос и не глаза. Как они могут пострадать от жары? Поражен позитронный мозг; сколько времени этот нежный позитронный мозг подвергается прямому действию жары и радиации? Месяцы?
Мозг, должно быть, отчасти разрушен.
Если бы робот был человеком, можно было бы сказать, что у него душевная болезнь. Он на пороге безумия.
Безумный робот! Сведенный с ума жарой и радиацией!
А Лаки Старр угрожает этому роботу собственной смертью, роботу, который приближается к нему, подняв руки.
Должно быть, дилемма, перед которой поставил его Лаки, окончательно свела его с ума.
