Павел Амнуэль - Что там, за дверью?
Будь на месте аптекаря кто-нибудь другой — миссис Корнблат, к примеру, или даже констебль Шепард, — шум они подняли бы изрядный. Маковер, однако, ограничился тем, что запомнил, у какого именно дерева потерял полупрозрачную фигуру, и отправился своим путем, на этот раз старательно, чтобы не отвлекаться, глядя себе под ноги. Дома он ничего не сказал Мэгги о своем приключении, но на другой день, когда Джош Мейсон пришел в аптеку за пластырем для дочери, расцарапавшей руку об острые шипы роз на деревенской улице, Маковер не преминул поведать посетителю о том, что на его участке водится самое настоящее привидение, и Мейсону, как хозяину, надлежит принять меры, иначе какой-нибудь слабонервный прохожий (вроде миссис Корнблат или констебля Шепарда) потеряет рассудок, поскольку привидения в конце двадцатого века существовать не могут.
— Что ты такое говоришь, Рольф? — раздраженно сказал Мейсон, отсчитывая восемнадцать пенсов за упаковку пластыря. — Какой еще призрак? Ты вчера выпил?
— Я не пью, и ты это прекрасно знаешь, Джош, — обиделся Маковер. — Не веришь — сам отправляйся ночью на поле между мастерской и лесом, я тебе даже точнее скажу: около дуба, в который два года назад попала молния, ты должен помнить это место.
— Непременно, — сказал Мейсон, точно зная, что не станет этого делать. — Сегодня же. Когда, ты говоришь, это было?
— Поезд опоздал на одиннадцать минут, значит, из вагона я вышел в половине первого, — принялся рассчитывать Маковер. — Накинь минут двадцать от станции, значит, без десяти час. Луна только-только поднималась, так что время можешь сверить по календарю, а на часы я не смотрел, извини, было слишком темно.
— Ладно-ладно, — сказал Мейсон и, попрощавшись, отправился домой, а оттуда, отдав жене пластырь, в мастерскую, где в ремонте были сегодня два комбайна и трактор, над которыми трудились все семь работников под присмотром Нейла Робертса, от которого Мейсон выслушал пару историй о том, что в Глостершире на полях появились странные круги («Подумаешь, — сказал он, — дайте мне кусок веревки и грабли, я вам тоже такое сделаю»), а к югу от Манчестера женщина родила трехголового ребенка, потому что там находится секретная американская база с атомными бомбами («Первый раз слышу, — сказал он, — чтобы от атомной бомбы рождались трехголовые дети. В любом случае одна голова хорошо, а три лучше»).
О привидении не рассказывал никто, из чего Мейсон сделал вывод, что аптекарь не стал распространяться о своем приключении перед каждым посетителем. Значит, действительно что-то видел. Обычно свои фантазии (скажем, о пятнах на солнце, видимых невооруженным глазом, но почему-то только с крыши ратуши) Маковер рассказывал каждому, у кого были уши, не прикрытые шапкой, а все, что с ним происходило в реальной жизни, предпочитал держать при себе, и потому даже о его нелепом разводе с Джойс в деревне узнали не от самого виновника (впрочем, виновником Маковер себя не считал, скорее — потерпевшим), а от викария Шарплесса, прилюдно возмущавшегося неправедным поведением прихожанина.
— Послушай, Оливия, — сказал Мейсон за ужином своей жене, разрезая рыбу ножом и не реагируя на замечание, что порядочные джентльмены едят рыбу вилкой, — скажи-ка мне, ты веришь в привидения?
— Конечно, — убежденно ответила Оливия, а их двенадцатилетняя дочь Джессика хихикнула и заявила, хотя никто ее не спрашивал, что привидения страшные, и если она увидит хоть одно, то сразу упадет в обморок.
— Помолчи, — сказал Мейсон дочери, а у жены спросил: если она такой знаток нечистой силы, то, может, ей известно, в каких случаях призраки являются в чистом поле случайным прохожим?
— Во-первых, — объяснила Оливия, получив в который раз возможность показать супругу свою большую, чем у него, образованность, — призраки — это не нечистая сила.
— Значит — чистая? — прищурив взгляд, спросил Мейсон.
— Призраки — это души невинно погибших людей, которые после смерти являются на то самое место, потому что…
— Потому что… — поощрил жену Мейсон.
— Не знаю почему, — твердо сказала Оливия, — но являются, это факт. В любом старинном замке есть свое…
— Ты меня внимательно слушаешь, дорогая? — вежливо перебил жену Мейсон и разрезал ножом рыбью голову. — Я сказал, что призрак явился Мако… э-э… в чистом поле, а не в замке. Где ты видела в наших краях хотя бы завалящий замок?
— Глупости, Джош, — отрезала Оливия. — Никогда не читала о том, что призраки появляются в чистом поле. Только в замках и домах — в закрытых помещениях, короче. Иначе как бы они узнавали о том, что пробила полночь? В доме есть часы, а в поле?
После столь неотразимого аргумента Оливия решила, что одержала в споре с мужем окончательную победу, и забрала у него с тарелки искромсанную ножом рыбью голову в знак того, что надо хотя бы к тридцати пяти годам научиться хорошим манерам. Мейсон не стал спорить — рыба оказалась невкусной, а голова так и вовсе несъедобной по причине полного отсутствия в ней соли.
Спать, как обычно, отправились в одиннадцать, и через полчаса, разомлев от несколько преувеличенных мужниных ласк, Оливия, наконец, заснула, а Мейсон тихо поднялся и, подобрав со стула штаны и рубаху, оделся в прихожей, взял с собой дробовик (на всякий случай, мало ли что) и бодро зашагал к полю, надеясь, что никто из сельчан в этот час не стоит у окна и не любуется ночным пейзажем. Вдалеке, на станции, два раза прогудел тепловоз — это отправился последний поезд, и если он не опоздал, как вчера, то время было близко к полуночи.
Вообще-то Мейсон был уверен в том, что в поле рядом с мастерской поселился какой-нибудь бомж, которого аптекарь с перепугу (а может, и с перепою) принял за бестелесного обитателя потустороннего мира. Днем, правда, Мейсон никаких следов не обнаружил, но ведь и искал не так уж тщательно, не до того было, да и не хотел, чтобы ему задавали ненужные вопросы. Мейсон подошел к указанному аптекарем дереву и огляделся. Ночь выдалась темной, звезд не было видно, огни Ингберчуэрда скрывались за деревьями, луна и не думала пока подниматься на небо, фонарик с собой Мейсон не взял по принципиальным соображениям — участок свой он знал как пять пальцев и уверен был, что не оступится даже в полном мраке и с завязанными глазами.
Из-за дерева появилась белесая фигура и поплыла по воздуху, заламывая руки и, как показалось вдруг насмерть перепугавшемуся Мейсону, гремя цепями, хотя никаких цепей он на руках призрака не видел. Ружье выпало из рук, Мейсон сразу же о него споткнулся и едва не упал, сделал несколько шагов, чтобы сохранить равновесие, руки он протянул вперед — чисто инстинктивное движение — и с ужасом понял, что ухватил привидение за… нет, не ухватил, конечно, руки прошли насквозь, не ощутив преграды, и Мейсон упал на колени, на секунду потеряв призрака из виду. Он тут же вскочил на ноги, услышал чей-то сдавленный крик, не сразу понял, что кричал сам, и, обернувшись, обнаружил, что призрак не подумал исчезать — стоял (или висел в воздухе?) на расстоянии нескольких шагов и внимательно следил за тем, как Мейсон в растерянности хлопал себя по карманам в поисках фонарика, который оставил дома на полке в прихожей.
