Павел Шабарин - Гимн Беглецов
Девчонка на секунду прервалась и посмотрела на него. Молодая, высокая, красивая, с копной огненно-рыжих волос. Но при этом в тюрьме ее обходили стороной даже стражники. Один-единственный раз трое охранников решили поразвлечься с ней. Один ушел со сломанной рукой, второй без зубов, а третий… о том, что стало с ним… Томасу и думать не хотелось.
– Ага, – улыбнулась ему девушка и нанесла еще один удар, – чтобы нас тут прирезали как свиней? Я уже видела там лезвие ножа. Мне оно без надобности.
Третий, что сидел в дальнем углу – молодой парень, – судя по виду, хотел сказать что-то важное, но промолчал. Возможно, потому, что был крайне сдержан, возможно, потому, что рот его был накрепко заткнут кляпом. Такого обращения обычно удостаивались политические заключенные, те, кто мог сболтнуть лишнего. Но парень был настолько прост лицом, насколько это вообще было возможно. Светлые, выгоревшие на солнце волосы и загорелые мозолистые, мускулистые руки говорили о том, что этот человек раньше работал на земле. Томас никак не мог смекнуть – зачем затыкать рот крестьянину?
Пока девчонка продолжала выбивать крепкую дверь, что, кстати, получалось у нее довольно неплохо, старик закончил возиться со своими кандалами, и те со звоном упали на пол. Он сразу же подполз к парню и выдернул кляп.
– Благо… – Тот закашлялся. – Благодарствую!
– Сочтемся. – Томас попытался улыбнуться и подмигнуть ему сквозь свои синяки. Получилось неважно.
Как раз в этот момент дверь телеги наконец-то отворилась. Ровно за секунду до того, как девчонка нанесла последний удар. Ее босая, разбитая в кровь пятка угодила прямиком в человека, открывшего дверь. Тот, согнувшись пополам, схватил девушку за ногу и попытался удержать, но она тут же ударила его второй ногой в лицо и буквально вывалилась из телеги, гремя цепями.
– Помоги ей, – буркнул крестьянин, – я тут сам справлюсь.
Без лишних слов вор покрепче перехватил гвоздь и вылез наружу.
В свете фонаря, стоящего неподалеку, перед ним предстала следующая картина: на земле, наполовину погрузившись в грязную лужу, лежала эта драчунья и цепями удерживала на себе за шею какого-то мужика. Тот, в свою очередь, упирался острием ножа ей в бок.
Долго размышлять старик не стал. Он подошел к этим двоим и, наклонившись, прижал гвоздь к лицу незнакомца, рядом с глазом.
– Скажи ему, чтобы нож убрал! – рявкнула девчонка.
Томас скорчил недовольную рожу – ему не нравилось, когда им пытаются командовать.
– Делай, что она сказала, – тихо произнес он.
– Я приятно удивлен, – незнакомец широко улыбнулся, – надеюсь, если я соглашусь с вашими условиями, вы позволите мне хотя бы объяснить причину, по которой я пошел на риск и освободил вас?
– Пусть только шило свое уберет! – вновь рявкнула девчонка.
Старик кивнул, и спустя мгновение рукоять ножа оказалась у него в ладони.
Девчонка отпустила цепи и столкнула мужчину с себя. Тот повалился в грязь, а она поднялась на ноги. Как раз в этот момент из телеги показался и третий заключенный – уже без оков.
– Говори, – коротко сказал старик и направил лезвие ножа на незнакомца.
– Мое имя – Лэнгли.
– И что тебе нужно, Лэнгли? – спросил Томас.
– Для начала я хотел вас освободить, – сказал незнакомец и продемонстрировал ключ от оков, который он все это время сжимал во второй руке.
Резким движением девчонка выхватила ключ и начала снимать с себя путы. Парень тут же поспешил ей помочь.
– Отвали! – буркнула она ему. – Сама справлюсь.
– Что еще? – продолжал допрос старик, не давая незнакомцу подняться из грязи. Впрочем, того это, похоже, не очень волновало.
– Я еще хотел предложить вам воды. – Он постучал пальцем по фляжке у себя на поясе.
– Слушай, умник, не юли. Мне тебя тут кончить – дело пустяковое. – Томас решил, что немного блефа сейчас не помешает.
– Это славно, – заключил Лэнгли, а затем добавил: – Кроме того, я хотел посоветовать вам дальнейший маршрут.
– Что?
– Ну… вы можете пойти назад, к ближайшей заставе, или вперед, к долине рудников, куда вас и везли… Ну или уйти в лес к бандитам и диким животным… А можете…
– Вот… – старик улыбнулся, – сейчас мы все же узнаем, чего тебе нужно.
– Можете свернуть через двести шагов с дороги и выйти к заброшенной лесопилке. Там ночуют трое путников. Они не из этих земель. У них с собой золото и документы…
– Отправить их к праотцам, так? – спросила девчонка, потирая запястья.
– Я ни на чем не настаиваю, но если вы трое это сделаете, то вполне можете занять их место… Кстати, можно мне встать?
Старик и девчонка перекинулись взглядами и оба отступили на шаг.
Лэнгли поднялся на ноги. Только теперь у всех появилась возможность его рассмотреть. Незнакомец был совершенно ничем не примечателен. Среднего роста, среднего телосложения, он был облачен в побитую временем военную шинель, которая, похоже, и до падения в лужу чистотой не отличалась. Под шинелью виднелась простая рубаха, а еще на нем были кожаные штаны и армейские сапоги с тупыми мысами. Больше всего такой вид соответствовал бы какому-нибудь дезертиру из стрелкового полка. Глаза у него были черными, как и волосы, и чем-то Лэнгли походил на ворона.
– Воды? – Он протянул им свою фляжку.
Парень, опередив Томаса, выхватил флягу и, откупорив ее зубами, сначала принюхался, а лишь затем отпил.
Сделав несколько жадных глотков, он передал флягу старику.
Вода оказалась ледяной и буквально обжигала все внутри. К своему искреннему удивлению, оторвавшись от горлышка, Томас обнаружил, что вместе с жаждой отступает и ноющая боль.
Лэнгли тем временем развернулся и преспокойненько двинулся прямиком в сторону леса.
– Если все выгорит, то встретимся с вами на пароме до Кретча. Он в одном дневном переходе к северо-западу от лесопилки. Там и обсудим дальнейшее сотрудничество.
С этими словами он покинул конус света и тут же растворился в темноте, оставив позади трех осужденных, а ныне беглых каторжников.
– Будешь? – Старик предложил флягу девушке, но та отрицательно покачала головой.
Томас выпил столько, сколько ему хотелось, а остатки вылил себе на голову и протер лицо ладонью.
Рядом с телегой валялись трупы.
– Мародерство? – предложил старик и обнаружил, что девушка уже стягивает сапоги с возницы.
– Не дело это – с мертвеца одежу носить, – буркнул парень, залезая на верх телеги, где перевозили товары, – тут тоже может что-то быть.
