Глен Кук - Коварное бронзовое тщеславие
Последний гость устроился в таком же кресле, как и Барат, в нескольких футах от Альгарды. В отличие от прочих, он явно чувствовал себя на своем месте.
Друг семьи.
Разглядеть подробности я не успел, потому что Метательница Теней начала действовать.
Уродливая старая перечница наводила ужас одним своим присутствием, сидя за массивным дубовым столом длиной восемь и шириной четыре фута. Ее вес составлял около трех сотен фунтов, а рост, в тех редких случаях, когда она действительно стояла, – всего пять футов три дюйма. Перемещалась старуха при помощи целого флота всевозможных инвалидных кресел. Страфа говорила, что, сколько себя помнит, Бабуля никогда не могла стоять, поддерживая свой вес дольше нескольких минут. Но Констанции Альгарде и не требовалось быть балериной. Она являлась Метательницей Теней, одной из темнейших и могущественнейших ныне живущих чародеек Каренты.
Ходили слухи, что она всегда ест в одиночестве. Лично я ни разу не видел ее жующей, но старуха продолжала становиться все толще.
Огромный, широкий рот Метательницы Теней растянулся в подобии улыбки. Она бросила на меня откровенно кокетливый взгляд. Моя утроба взбунтовалась. Утроба. Классное словечко. Нечасто приходит на ум.
– Бабушка, веди себя прилично, – прорычала моя возлюбленная. – Отец, будь любезен, объясни, что здесь происходит. Вы вытащили бедного Гаррета из постели задолго до полудня. Сам знаешь, как это на него действует.
Говорить будет Барат. Его матери это нравилось. Эффект получался еще более зловещим.
Он выпрямился и соскользнул на край кресла. Вытянул в сторону поджарого лысого мужчины правую руку ладонью вверх.
– Рихт Хаузер.
– Рич? – уточнил я. Мужчина больше напоминал Неда или Ньюта.
– Рихт. – Барат выделил голосом последнюю согласную. – Хаузер.
С буквой «з», как в слове «запонки», а не «собака».
Страфа стиснула мою левую ладонь двумя своими. Мне следовало впечатлиться и, возможно, немного испугаться.
Рихт Хаузер не счел нужным даже кивнуть. Это многое сказало о его самомнении – он считал себя самым важным человеком в комнате.
Затем Барат показал на женщину.
– Леди Тара Чейн Махткесс.
Кажется, это имя я где-то слышал, по крайней мере ту его часть, что связана с Махткесс. Дама наклонила голову в ответ на мой поклон, на ее лице, под суженными, расчетливыми глазами, мелькнула слабая улыбка. Я почуял хищника. Под чьей шкурой скрывалось что-то вроде маленькой напуганной девочки.
Барат поднял левую руку. Показал на мужчину в соседнем кресле.
– Киога Сторнс. Часто мешается тут под ногами, потому что мы с ним с детства лучшие друзья. Но на этот раз он явился, поскольку имеет свой интерес в игре.
Это имя я знал. О юношеских приключениях Барата и Киоги ходили семейные легенды. Сейчас Киога больше напоминал жертву, а не мастера злонамеренных проказ.
Расплата за грехи?
Метательница Теней нетерпеливо пошевелилась.
– Да, мама. Гаррет, нам нужны твои ресурсы и опыт.
Потрясающая вежливость. Однако этих людей я не мог послать куда подальше только потому, что мне не хочется работать. А работать мне не придется до тех пор, пока я вместе с моим чудом, Страфой.
– Зачем? И в чем именно?
Поднапрягшись, Метательница Теней ткнула пальцем в Хаузера.
– Начали появляться признаки подготовки к Турниру мечей, – мрачно произнес Хаузер. – У всех нас есть кто-то, кого наверняка призовут в игру.
Я понятия не имел, о чем он толкует. Страфа тоже.
– Что такое Турнир мечей? – спросила она.
Необходимость объяснять мгновенно вызвала у Хаузера раздражение, которое трансформировалось в удовлетворенность тем фактом, что об этом турнире не знали даже члены высшего магического общества.
– Каждые несколько поколений возникают неопределенный сверхъестественный процесс или сила, которые требуют состязания…
Он замолчал. Эмоции пробили броню хладнокровия. Хаузер пытался взять себя в руки.
Инициативу перехватил Барат.
– Суть в том, что для участия отбирают группу талантливых людей, обычно детей. Преимущественно из семей, занимающихся магией. Их согласия никто не спрашивает. Их просто призывают. Они должны сражаться, пока не останется только один. Этот последний получает приз – устройство, содержащее в себе всю объединенную мощь побежденных соперников. Когда турнир только появился, семейства так отчаянно стремились завладеть этим устройством, что все записывались в участники. Этот приз, это могущество, превращал победителя в мелкое божество.
4
Я переводил взгляд с одного лица на другое. Кажется, Альгарда не шутила. Кивенс издала звук, похожий на испуганное блеяние; вполне объяснимо, если все это было правдой.
– Без дураков, Гаррет. У этих двоих есть внуки, которых это может коснуться. Судя по всему, сын Киоги, Федер, узнал новости вчера. Само собой, мы с мамой тревожимся за Кивенс.
– Вы меня запутали. Кто-то или что-то выбирает детей… и непременно с Холма? И у них нет права голоса?
– Практически всегда это члены главных семей. Но некоторые из них прекратили свое существование, не в последнюю очередь благодаря турнирам, поэтому к делу также привлекают выдающихся представителей иных кругов. Или, хуже того, вызов может прийти сразу нескольким членам одного семейства.
Жестоко.
– Ясно. Детишки сливок общества. И они должны убивать друг друга, пока не останется только один.
– Именно.
– Вот напасть. Как? Зачем? И почему целый мир ни черта не знает, если это происходит постоянно?
– Как можно заставить их драться? Если они не хотят? – спросила Страфа.
– Это важный вопрос, – согласился я.
– У них нет выбора. Допустим, ты пацифист и отказываешься участвовать. Кто-нибудь просто перережет тебе горло, раз уж ты подставился.
– Иными словами, это расширенная формализованная игровая версия того, что ежедневно творится в правящей верхушке.
Представители упомянутой верхушки одарили меня недобрыми взглядами.
– Кто-то обязательно станет сражаться, за приз или за свою жизнь, – сказал Барат. – Кто-то попытается выиграть, чтобы обрести власть и покончить с турнирами раз и навсегда. В любом случае погибнут молодые люди, и некоторые из них – ужасным образом. Не все жертвы обязательно будут напрямую вовлечены в состязание. Сопутствующие потери тоже велики.
– Но общественность обычно ничего не замечает.
– Большая часть событий разворачивается не на публике. Это не гладиаторские бои, не рукопашные состязания. Это тайная война, которая по самой своей природе не может не влиять на общество. Будут трупы и локальные катастрофы. Необъяснимые магические стычки в ночи, зачастую фатальные.
