Йен Бек - Парк прошлого
ГЛАВА 13
Наблюдательный зал 1
Центр связи корпорации «Баксоленд», 22:37
Руководитель следственного отдела Хадсон просматривал запись происшествия, выведя изображение с камеры-«шпиона» на несколько экранов сразу и проигрывая повтор. На месте событий оказалась только одна камера, поэтому картинки были достаточно путанные. Когда камера отодвинулась подальше от юноши, видно стало лучше. Хадсон снова проиграл тот отрывок, когда произошло нападение, перемотал вперед, назад, внимательно вглядываясь в эпизод падения слепого человека, высматривая, в какой именно момент произошел удар и кто именно его нанес. Увеличил и приблизил кусок изображения, чтобы различить подробности. Теперь стало видно, как один из оборванцев вонзил острие ножа слепцу в живот.
— Ух! — Хадсон выдохнул в экран.
Посмотрел, как Зеваку ударили в лицо, сбили с ног, как его схватил за волосы широкоплечий молодой бандит. Понаблюдал, как с юного мальчишки сдернули маску в виде черепа, как он лягнулся, вырвался, перебежал дорогу, скрылся в толпе, и камера его потеряла. Три оборванца припустили за ним, а двое остались возле трупа, еще двое потащили мужчину в костюме скелета куда-то в сторону. «Шпион» держался за ними, пока они не добрались до ожидающей их двуколки с зашторенными окнами. Дверь экипажа распахнулась, скрюченного мужчину в карнавальном костюме запихнули внутрь. Внутри двуколки мелькнуло чье-то лицо в маске. Хадсон быстро нажал на паузу и сохранил изображение — еще одна улика для шефа. Один из оборванцев обернулся и заметил булавочную головку камеры-«шпиона». Он вытянул руку, которая вдруг на миг заполнила собой весь ряд экранов, а потом картинка рассыпалась на белые хлопья и зеленоватые вспышки помех: камеру сломали. Экраны почернели.
Хадсон отправил сообщение Чарли Хватполу, а когда тот пришел, еще раз проиграл для него сцену нападения.
— Я уже запустил поиск по обеим жертвам. Предположительно похищенного зовут Люций Браун. Между прочим, он фигурирует в главном списке — один из идеологов «Прошлого», когда-то был важной шишкой в Корпорации. Потерпевший от удара ножом, на вид слепой, в наших базах не значится — пока что, во всяком случае. Никакой связи обнаружить не удается. Свидетель, мальчик, которого видно на этих кадрах, вот он убегает, — это Калеб Браун, семнадцати лет, сын Люция Брауна. Оба прибыли по личному приглашению Абеля Баксоленда — свободный доступ ко всему и все такое…
— Тело потерпевшего уже забрали?
— Так-так… около десяти минут назад на место происшествия прибыла карета «скорой помощи», — сообщил Хадсон. — И цитирую: «тело исчезло»; а нам известно, что это означает.
— Продали для незаконной экскурсии на убийство, — перевел Хватпол.
— Именно, — подтвердил Хадсон. — И конечно, от мальчишки ни следа. Залег на дно, если хоть что-нибудь соображает. Во всяком случае, вот это тебе тоже нужно увидеть.
Он проиграл сцену с двуколкой и «заморозил» кадр, в котором мелькнуло чье-то лицо в маске.
— Прибавь сюда вчерашний инцидент, прыжок с крыши башни, отрубленную голову, вырезанное сердце…
— Но что же нужно Фантому от этого человека, Брауна? — проговорил Хватпол.
— Кому-то из нас, а если мне снова не повезет, то может, и нам обоим вскоре предстоит это выяснить, — откликнулся Хадсон. — Пора навестить Лестрейда, показать ему все это.
Он машинально потер шею, заранее представляя тугой воротничок, жесткую запонку у горла и тесный жилет.
ГЛАВА 14
ИЗ ДНЕВНИКА ЕВЫ
— Ты никогда не слышала про Фантома? — спросил меня Яго.
— Кажется, нет… — Внутри шевельнулась странное воспоминание: Джек бормочет слово «фантом», низко-низко склонившись над газетой.
— Фантом появляется и исчезает, словно тень, — начал рассказывать Яго. — Он наш местный призрак «Прошлого», он внушает настоящий ужас. Он то перемещается поверху, среди крыш и труб, а то каким-то образом передвигается под землей, там, где никто не видит. Это странный персонаж, давнишний, дерзкий и любящий рисовку мастер преступлений. Он носит, маску, и к тому же быстрый, точно кошка. Нынче он головорез, потрошитель, рубит головы, да еще и вырезает сердца. Говорят, он контролирует всех неофициальных нищих и гораздо более жуткие вещи в этом городе. Он, как сказали бы французы, Roi des pauvres, король нищих, повелитель оборванцев и всех низших преступных слоев общества. Он слишком умен, чтобы попасться, ему нет равных в том, что он делает. О нем слагают баллады и продают их тексты на рынках.
Я с ужасом слушала рассказ Яго и представляла, как кто-то вырезает сердце, человеческое сердце!
Яго пришпорил лошадь, и мы поехали дальше.
— За его поимку назначались огромные награды, но ими никто не соблазнился. Фантома ни разу не пытались сдать в полицию, настолько он неуловим. Нищие его странным образом чтят. Они окутали его таинственным и легендарным ореолом, а теперь еще и наделили сверхъестественными способностями. Он прыгает с высоких крыш. Делает то, что в прошлом веке назвали бы «бейсджампингом», экстремальными прыжками с высоты. Однажды, убегая от погони по крышам, он упал и спланировал на землю на алом парашюте.
Мы проезжали вдоль реки, мимо складов и причалов, топорщившихся по обе стороны от нас, точно кривые зубы. Яго придержал лошадь, и повозка остановилась.
— Завтра встретимся с остальной семьей, — сообщил мне Яго.
— Семьей… — Я попробовала слово на вкус. Прежде мне почти не доводилось его использовать. По крайней мере оно ощущалось как что-то непривычное.
— Мы зовем их своей семьей. На самом деле, это племя всякой шушеры и швали. Уличные артисты, вроде нас самих, и так еще, кто попало — цыгане, юные беглецы и все прочие… у нас ведь большая семья, мы не задаем вопросов и принимаем всех.
— Беглецы, как я?
— Беглецы, точно как ты, — подтвердил он. — Ты можешь остаться с нами, Ева. Мы дадим защиту, если тебе это нужно… Мне почему-то кажется, что нужно.
Он внимательно оглядел меня, как будто рассмотрел впервые. Я всем телом чувствовала его взгляд.
— Знаешь, из тебя можно что-то сделать. Если захочешь, конечно. У тебя тело танцовщицы… уже польза. Если тебя обучить, ты стала бы зарабатывать сама, пока живешь с нами, — предложил Яго. — А хочешь, я отвезу тебя обратно, как скажешь…
Он потрепал меня по запястью. Тонкие пальцы казались холодными, но очень сильными.
— Я никогда-никогда не танцевала, — произнесла я, а потом вдруг добавила, хоть сама от себя и не ожидала: — Но мне бы так хотелось! Я никогда в жизни не ходила по канату, но ужасно хотела бы попробовать!
