Геннадий Прашкевич - Шпион против алхимиков (авторский сборник)
Стоянку мы все же нашли – под серой песчаной дюной, укрывавшей нас от противного ветерка. На песок мы бросили желтый брезентовый тент. Брэд и Италия сразу повеселели.
– Ну? – спросил я Нойс, осторожно присевшую на краешек тента. – Так и будешь сидеть?
– Здесь недавно проезжала машина…
– Ну и что?
– Они собирали пьяную рыбу…
– О чем ты?
Она непонимающе подняла на меня глаза. Они манили и волновали, но Нойс правда чего–то боялась.
– Когда ты была здесь в последний раз?
– Лет семь назад… – неохотно ответила Нойс. – Видишь, вон там, прямо в океан, тянутся трубы… А на них эти скворешни… Там дежурят такие, как ты… Из санитарной инспекции… Говорят, наши химики в чем–то просчитались, и океан умер…
– Ну, убить океан не так–то просто.
Будто подтверждая мою правоту, глянцевито блеснув, в воздух взметнулась и шумно обрушилась обратно в воду, подняв столб брызг, крупная рыбина.
Италия и Брэд засмеялись. Они уже успели обняться.
Нойс удивленно взглянула на меня:
– Ты что, на самом деле собираешься ловить рыбу?
– Зачем же я брал снасть?
– Брось ее.
Я не понял:
– Почему?
– Войди в воду, поймешь…
Глаза Нойс выражали столь явную неприязнь и насмешку, что я, не оглядываясь, по колени вошел в воду. Ноги сдавило маслянистым теплом, кусочки битума и нефтяные пятна слабо вращались в поднятых мной водоворотах. А у самого дна, в мутной колеблющейся жути, проявилось нечто длинное, неопределенное, движущееся. Только усилием воли я заставил себя стоять на месте не двигаясь. А длинная тень, странно подергиваясь, подходила все ближе и наконец холодно ткнулась мне в ногу.
Я похолодел. Это была рыба. Она неуверенно двигала плавниками, неестественно горбила спину, болезненно поводила телескопическими глазами, не обращая внимания на мои руки. Я осторожно провел ладонью по скользкой горбатой спине.
Пожалуй, и впрямь тут не порыбачишь. Какой смысл охотиться за тем, что само идет в руки?
Издали донесся смех Брэда. Он увлек Италию за дюну.
Еще одна рыба медленно ткнулась в мою ногу. Не выдержав, я побрел на берег.
– Ты знала об этом, – сказал я Нойс.
– Конечно.
– Почему же ты не предупредила?
– Ты же из санитарной инспекции. Ты же должен знать, что в Итаке не едят рыбу.
– Что ж, – сказал я. – Остается напиться. И притянул Нойс к себе…
11
Когда мы возвращались, дымка над городом сгустилась, едко ударил в ноздри запах все той же химии. Дым из труб уже не поднимался вверх, он как подушкой придавил Итаку.
– Веселенькая прогулка, – буркнул я.
Отправив женщин переодеваться, мы с Брэдом ввалились в «Креветку».
– Глотка пересохла, – пожаловался Хоукс. – Старик, дай воды!
Старый Флай сердито и торжествующе засмеялся. Его смех походил на лай. Он сердито ткнул пальцем в висящий прямо за стойкой плакат: «Не бросайте окурки в унитаз! Смывая их, вы теряете от пяти до восьми галлонов чистой воды!»
– От пяти до восьми, я сам подсчитал! – старый Флай трясущимися руками набил трубку. – И прикройте за собой дверь, опять потянуло химией.
Открывая содовую, он сварливо пожаловался:
– Проклятая погода. Раньше у нас лили дожди, теперь сверху льется кисель. Плохие, плохие времена…
12
К появлению Нойс и Италии ужин, заказанный старому Флаю, был готов. Кальмары, устрицы, дардженский краб… Флай хмыкнул: можно есть, все из банок… Кажется, он нас жалел.
Брэд не выдержал:
– Все из банок!.. Мне надоело. Я хочу в постель. Италия думает так же.
Италия засмеялась.
– Как хочешь, Брэд… Итака не то место, где можно повеселиться от души.
Италия и Хоукс тут же исчезли. Унылый мальчишка в грязной форменной курточке поменял пепельницу и, встав у стойки, от нечего делать глазел на нас.
Как правило, нечто вроде согласия между мужчиной и женщиной возникает сразу. Или не возникает. Нойс сбивала меня с толку. Я не понимал, чего она хочет. Поэтому спросил у нее прямо:
– Пойдешь со мной? Она, наконец, улыбнулась.
13
Я вел машину сквозь сплошной ливень. Стена воды. Нет, не стена. Флай был прав. Ливень походил на тянучку, на кисель. В такую погоду за руль садятся лишь идиоты.
– Поднимись в сорок третий номер, тебя пропустят. Скажешь, что ты со мной.
Запарковав машину прямо у отеля, я поднялся в номер. Нойс сидела в кресле и внимательно разглядывала комнату. «Они здесь все какие–то запуганные», – с неудовольствием отметил я.
– Прими душ. Я сделаю кофе. А?
Она неуверенно кивнула.
Я дождался, когда из ванной послышался шум воды, поставил на плитку джезву, прислушался и погасил свет.
Открыть окно было делом секунды. Я выставил наружу пробирку, принесенную еще днем. Капли шумно разбивались о подоконник, текли по руке. Я попробовал на язык – сильно кислило.
Когда пробирка наполнилась, я плотно заклеил ее специальным пластырем и сунул в карман куртки. Таким же образом я поступил со второй, потом набрал целый стакан дождевой воды, включил свет и удивился – дождевая вода отливала мутью.
Скрип двери заставил меня обернуться. На пороге ванной, придерживая рукой полы халата, стояла Нойс.
– Что ты делаешь? – она явно была испугана.
– А ты? – рассердился я.
– Зачем тебе дождевая вода?
Я демонстративно выплеснул воду и бросил стакан в мойку.
– Чего ты боишься, Нойс?
– Бэд Стоун тоже возился с этой водой… Он что–то искал… Это стоило ему жизни.
– Ты знала «нашего Бэда»?
– Еще бы! Это был мой муж.
Ее сообщение застало меня врасплох. Мне ведь и в голову не приходило, что в Итаке до сих пор живут люди, близко знавшие Бэда. Но зачем ему нужна была эта вода?
– Возьми себя в руки, – сказал я. – Мало ли кто чем занимается?
– Есть специальное распоряжение санитарной инспекции, Герб, и ты прекрасно знаешь это. Вода, почва, воздух Итаки не могут быть объектом частных исследований.
– Я не исследователь. Оставь. Все это чепуха.
– Нет, не чепуха. Бэд говорил так же.
Она закусила губу.
Я злился. Нас могли подслушать. Я схватил ее за руку:
– Сбрось халат. Мы пришли сюда не болтать, правда?
Одновременно я прижал к губам палец. Какого черта! Притащив сюда Нойс, я ошибся. Это нельзя было делать. Она хороша, кто спорит, но мне была нужна не она. Восемь процентов, – вот что меня волновало. Эти два слова стоили любого риска, а я здорово рисковал. Не мне исправлять этот мир. Я хотел получить восемь процентов!
Все еще прижимая палец к губам, я толкнул Нойс к постели.
И в этот момент раздался стук в дверь.
