Luide - Записки практикующего адвоката
Посетитель заюлил:
— Видите ли, мы проверяем различные варианты, потому что виновный в оговоре должен понести наказание.
Так, похоже, меня прощупывают. Нужно соблюдать максимальную осторожность.
Я пожала плечами и как можно безразличнее спросила:
— А причем тут я? Я к вашей организации не имею никакого отношения.
— К вам на прием приходила госпожа Ларина… — многозначительно заметил седой.
— И что? — я приподняла брови, стараясь показать умеренное удивление.
— Вы хотите сказать, что она ничего не говорила вам о «Сахатравале»? — не выдержал гоблин.
Я ответила, заставляя себя держаться спокойно:
— Не в моих правилах предавать огласке проблемы клиентов, к тому же я связана адвокатской тайной. Однако могу сказать, что госпожа Ларина обратилась ко мне по сугубо личному вопросу, никак не связанному с вашей организацией.
Надеюсь, у клиентки хватит ума не признаться, о чем она говорила со мной. В конце концов, это поставит под удар и ее саму, так что я вполне могла рассчитывать на ее молчание.
— Вы думаете, мы не можем это проверить? — подался вперед седой.
— Проверяйте на здоровье, — пожала плечами я, отчаянно блефуя.
— Мы так и поступим, — с угрозой заметил человек, поднимаясь.
Они вышли, не прощаясь, а я с колотящимся сердцем осталась одна.
Владимир меня не сдаст, в этом я была уверена, а никаких других доказательств у них быть не может. Хотя одновременно я понимала, что этим никаких доказательств не нужно — достаточно лишь веского подозрения, и однажды вечером я просто не вернусь домой. Ну и влипла я с этой историей! Я знала, что придется платить за мягкосердечие, но даже не подозревала, сколь велика цена. Но теперь уже все равно поздно отыгрывать назад.
Не скрою, мне было страшно. Фанатики тем и опасны, что готовы на все ради своей веры, как бы чудовищна она ни была.
А что с этим делать мне? Изобразить, что ничего не случилось, или просить о помощи? Поразмыслив, я позвонила Владимиру — вряд ли он мог чем-то помочь, но хотелось хотя бы поговорить об этом с кем-нибудь.
Виноградов долго не брал трубку, но наконец ответил.
Я поспешно сказала:
— Привет. Слушай, у меня только что были люди из какой-то религиозной организации.
Говорить открытым текстом по телефону я не хотела — мало ли, может быть есть доля правды в страшилках, что можно легко слушать чужие разговоры по мобильному.
— И что они сказали? — явственно напрягся мужчина.
— Завуалированно угрожали, — ответила я и призналась, — Я их боюсь.
Владимир отреагировал моментально:
— Я сейчас на выезде и могу приехать к тебе только завтра вечером. А ты сейчас же позвони кому-то из друзей и езжай домой, только не вздумай вызывать такси. И до моего приезда никуда не выходи, не открывай дверь и выключи телефоны, кроме второй мобилки. Ты меня поняла?
Мне было приятно, что он так встревожился. И даже то, что Виноградов тут же принялся командовать, как-то грело сердце, к тому же я сама несколько растерялась, а четкие распоряжения Владимира меня встряхнули и заставили немного прийти в себя.
— Хорошо, — ответила я. — Целую, пока.
— И я тебя целую, — отозвался мужчина, — Будь осторожна, прошу тебя!
Я заверила, что буду осмотрительна, как никогда, и принялась разыскивать, кто из близких мог забрать меня с работы. Брат трубку не взял, звонить родителям не хотелось, потому что пришлось бы объяснять, в чем дело.
Я набрала номер Артема, и он сразу согласился отвезти меня домой, видимо, по моему голосу было понятно, что это не шутки.
Друг заехал за мной уже через полчаса, и все это время я просидела в офисе, трясясь, как заяц.
Когда распахнулась дверь, я вздрогнула, не в силах контролировать свой страх. Ничего удивительного, ведь от оглашенных сектантов можно было ожидать чего угодно.
Это оказался Артем — он практически ворвался в кабинет и прямо с порога обеспокоено спросил:
— Что случилось?
Вероятно, мой звонок с внезапной просьбой приехать показался ему странным.
Я постаралась успокоить друга:
— Ничего страшного, просто психованный клиент попался.
Мне не хотелось его тревожить, все равно реально Артем помочь мне ничем не мог. Он не стал настаивать, хотя явно не поверил такому простому объяснению.
До моей квартиры мы добрались благополучно. Артем сдал меня с рук в руки домовому и велел сразу звонить, если мне потребуется его помощь.
Я была искренне благодарна ему за поддержку и заверила, что непременно сообщу, если что-то потребуется.
С каким же облегчением я заперла дверь в квартире на все замки!
Весь вечер и следующий день я тихо сидела дома, отменив все дела. Это было несложно, достаточно было сослаться на внезапное недомогание.
Домовой, перепуганный происходящим, все пытался выспросить подробности, но я не стала делиться с ним своими сложностями, лишь попросила пока никуда не выходить. Нат устрашился еще больше и вел себя так, будто дом находился в осаде. Было смешно наблюдать, как он передвигается по квартире перебежками.
Владимир приехал уже вечером во вторник, и я была очень рада его видеть. Чтобы я не волновалась, он заранее позвонил и попросил открыть дверь.
Первым делом Виноградов убедился, что я жива и невредима, потом прикрыл дверь и нежно меня поцеловал. Что и говорить, это было весьма приятное занятие, и мы прервались нескоро.
Наконец я отстранилась и пригласила мужчину проходить.
Мы удобно устроились на диване в гостиной, на коленях Владимира мне было удивительно уютно.
Но даже это не заставило меня забыть о том, из-за чего он приехал:
— Слушай, а чем закончилось то дело о секте?
Виноградов покрепче прижал меня к себе и принялся рассказывать.
Оказывается, приговор сектантам был вынесен только сегодня.
Итоги дела были предсказуемы, хоть и огорчительны: из тридцати двух подсудимых лишь четверо отправились за решетку, остальные отделались небольшими испытательными сроками. Самое интересное, что есть Постановление Пленума Верховного Суда Мидгарда, согласно которому суд не имеет права назначать отсрочку исполнения приговора (то есть то самое условное осуждение) в случае, если речь идет о тяжких и особо тяжких преступлениях. Но судья Долженко высокомерно проигнорировала эту рекомендацию вышестоящего суда, так что большинство сектантов, можно сказать, отделались легким испугом. Можно лишь догадываться о причинах такого снисхождения, хотя я практически уверена, что дело не в беспримерном человеколюбии, а скорее в сребролюбии — но тут наверняка говорить не возьмусь, поскольку за руку судью никто не схватил.
