Мария Барышева - "Говорящие с...-2" Последствия больших разговоров
Среди нас много зеркал. Приди и посмотри на них. Но вначале посмотри на нас. Выпусти нас...
Но где вы?
На мгновение ощущения пропали вовсе, потом снова появились, теперь слившись в нечто единое, определенно раздраженное, словно кто-то снова и снова, теряя терпение, окликал задумавшегося человека, который, ничего не слыша, шел мимо. Ощущение начало медленно удаляться куда-то по направлению к середине этажа, и Шталь вскочила и, распахнув дверку подсобки, ринулась следом за ним, уже не думая о том, что кто-то может ее увидеть. Почти сразу же она столкнулась со стайкой младших Швей, те удивленно окликнули ее, но Эша, ничего не услышав, помчалась за удаляющимся призывом арестантов. По дороге она чуть не сшибла Славу, который озадаченно крикнул:
- Эй! Ты чего?!
Где вы? Где же вы?!
Призыв остановился. Теперь он, казалось, шел прямо из гущи растений, но за ними не было ничего, кроме свободного пространства, плетеных диванчиков и окон, и Шталь озадаченно застыла.
Мы здесь. Мы же прямо здесь!
Призыв начал удаляться в обратном направлении, одновременно уплывая куда-то вверх, на третий этаж, и Эша удивленно приоткрыла рот. Не может же все это собрание вещей летать по офису?! Или комната, в которой они...
Погодите-ка! А ведь комната, как раз-таки, может! Разве не это она наблюдала в гостинице Домовых, где любая комната могла оказаться где угодно?!
Только само хранилище знает, где оно.
Конечно же. Если кому-то и взбредет в голову пробраться в хранилище - пусть даже ради мелкой шалости, невероятно трудно попасть в комнату, которая каждую минуту перемещается в новое место. Получается, здание института все-таки разговорено. Или, во всяком случае, разговорен один из его кабинетов. Кем? Все Домовые еще на реабилитации, доверия им нет, сомнительно, что Олег поручил бы им разговор с собственным хранилищем. Кто же тогда? Какой-то Домовой, которого она еще не видела? Или сам Ейщаров? Ведь он сказал, что иногда ему удается договариваться с некоторыми вещами. Что, если ему удалось самому создать эту комнату? Комнату, которая может прятать сама себя. Комнату... найти которую, вероятно, может только он. Только тот, который слышит разные вещи. Способностей Домового тут недостаточно. Нужно ощутить не только комнату, но и тех, кто в ней заперт. Хотя бы одного из них.
Она бросилась к лестнице, а призыв арестантов был уже совсем далеко, где-то в районе четвертого этажа, одновременно стремительно смещаясь влево. Эша запрыгала по ступенькам, путаясь в халате, и по дороге сбила с ног задумавшегося Шофера, который гневно завопил уже откуда-то снизу:
- Зачем ты меня уронила?!! Шталь!
Эша добежала до площадки четвертого этажа. Кажется, там тоже кто-то был, но она их не заметила, сосредоточенная только на призыве, а тот уверенно удалялся в конец коридора, и она кинулась следом, на бегу пытаясь ощутить не только вещи, но и само хранилище.
Что тебе надо?! Отстань от меня! Я тебя не знаю! Запрещено! Запрещено!
Новое ощущение. Незнакомое. Кто-то очень сердитый.
На правой стене неожиданно появилась дверь. Едва намеченная, дрожащая, словно марево, с изящной серебристой ручкой. Дверь, подрагивая, летела по ровной поверхности, то подпрыгивая к потолку, то сползая почти к самому полу, переламываясь на плинтусе, словно кто-то бежал впереди Шталь, отчаянно размахивая включенным кинопроектором. От двери исходили отчетливые, предельно негативные эмоции.
Назад! Запрещено! Запрещено!
- Я хочу войти! - рявкнула Шталь, напугав выглянувшего из кабинета Тимку-Фантаста. - Впусти меня!
Запрещено!
Призрачная дверь доехала до конца коридора и по диагонали устремилась было к потолку, но Эша, мысленно накрепко вцепившись в удирающее хранилище, прыгнула вперед, прямо в эту улетающую дверь, совершенно не думая о том, что, скорее всего, сейчас просто разобьет себе голову о стену.
Я хочу войти!
Что-то словно треснуло внутри ее напряженного организма, а в следующую секунду Шталь провалилась в пустоту. Полетела кувырком, чувствительно стукнулась боком о что-то твердое, после чего с размаху рухнула на какой-то мягкий, плюшевый предмет, который непонятным образом тут же стал медленно вращаться. Руки и ноги, на предмете не поместившиеся, повисли в воздухе. Сразу же стало очень тихо.
Застонав, Эша приподняла голову, в которой кружилась развеселая карусель, увидела, на чем лежит, и с воплем ужаса слетела на пол. Принявшее ее в свои объятия зеленое кресло еще раз мягко провернулось вокруг себя и приглашающе застыло.
Не хочешь ли присесть, дитя? Не хочешь ли отдохнуть? Успокоиться? Я умею успокаивать. О, я славно умею успокаивать. Навечно.
Шталь отпрыгнула подальше и тут же присела, уворачиваясь от тяжелого баскетбольного мяча, полетевшего точно ей в голову. Мяч стукнул о пол метрах в пяти от нее и остался лежать, хищно покачиваясь из стороны в сторону и словно примериваясь для нового прыжка. Тем временем что-то обернулось вокруг ее ноги, несильно, но вполне ощутимо сдавив шталевскую конечность, и Эша поспешно сдернула с себя подкравшийся узорчатый шелковый шарф и отшвырнула его подальше, после чего отступила на кажущееся безопасным место, относительно свободное от вещей.
Молодец, Шталь! Залезла прямиком в осиное гнездо!
Хранилище оказалось внушительных размеров - величиной, наверное, с пол-этажа - и было сплошь заставлено и увешано самыми разнообразными вещами. Здесь стояла даже какая-то машина, наглухо закрытая чехлом. Многие вещи были плотно укутаны в покрывала, и под тканью даже нельзя было разобрать очертания того, что она скрывала. Возле одной из стен была аккуратно сложена целая горка ковровых рулонов, туго перетянутых веревками - оказывается, и Ковроведы умели создавать опасных собеседников. В большом угловом шкафу за прозрачной дверцей сидели куклы и плюшевые игрушки, кажущиеся совершенно безобидными. Несколько статуй, выглядевших куда как более недобро, чем злополучный мраморный сатир из холла. Внушительный железный ящик, судя по ощущениям, доверху забитый нехорошими собеседниками Михаила. Несколько люстр и бра, мебель, множество коробок с ярлыками. А вон и ее зонт - мирно висит на стене.
Эша нерешительно переступила с ноги на ногу и почти жалобно оглянулась на закрытую дверь, которая сейчас казалась вполне реальной. Ощущения исходили из всех уголков хранилища - приглушенные, неразборчивые. Казалось, вещи присматриваются к ней, прежде чем начать что-то делать, и Эше подумалось, что очень скоро они наверняка начнут что-то делать. Ейщаров знал, как вести себя в хранилище, она - нет. Нужно действовать быстро. Призвавшие ее вещи вот-вот поймут, что она обманула их и вовсе не собирается давать им никакой свободы. Остальные вещи просто захотят заняться тем, чем занимались с тех пор, как встретили своих Говорящих.
