Всеволод Глуховцев - Пурпурный занавес
9
С утра душа его устремилась к Марине. К черту все эти тоскливые заморочки! Надоело.
Зная теперь ее домашний номер, он позвонил, но трубку никто не брал. Быстро собрался и отправился в поликлинику.
Но отвлечься от «заморочек» не удалось. Он шел, не торопясь, и думал. Надо было разобраться в себе… вернее, в том, что буйно захлестнуло его душу в эти дни. Так много всего! Есть отчего пойти кругом голове, но нельзя, никак нельзя позволить ей подобную роскошь – ходить кругом. Она должна работать.
И работала. Николай, сам того не замечая, сейчас мыслил по всем правилам логики.
Сперва он занялся анализом. Итак – сказал себе – давай-ка, друг мой Колька, попытаемся вычленить важнейшие факторы, взбаламутившие мою жизнь… Что попервоначалу? Во-первых, конечно, маньяк. Ясно, что в окрестностях завелся серийный убийца, и что он, Николай, каким-то таинственным образом связан… ну нет, не связан, пожалуй. Скажем так: он необъяснимо чувствует присутствие маньяка рядом. И это, очевидно, некое особое свойство Николая Гордеева – то ли дар, то ли проклятье…
Так, ну хорошо. С этим пока довольно. Что у нас дальше? А далее у нас Учитель – великий и ужасный… Шучу, шучу. Не ужасный, но великий. Этот мой дар – он видно, и вправду не пустяк, раз привлек внимание могущественной силы. Что это за сила – похоже, гадать пока не имеет смысла. Есть предчувствие, что сила эта добрая… Но стоит ли верить предчувствиям?!..
Ладно, решил он чуть погодя. Будем считать, что не ото зла. И тогда получается следующее: странный, загадочный, самому ему еще непонятный дар Николая представляет нешуточный, крайне серьезный интерес для этой силы – в том числе и в качестве противодействия таким вот явлениям, как маньяки-убийцы, в свою очередь которые, судя по всему, представляют собой вместилище для нечистых духов… И этот дар, видно, наследственный! Дядя – он что-то знал, кое-что нащупывал; в меньшей, вероятно, степени, но что-то у него было, это уж как пить дать. Вот часы эти чертовы!.. Ну, да хрен с ними, тут тоже голову ломать пока без толку. Покамест вырисовывается: дядя работал со скрытыми сверхъестественными сущностями, но вслепую, наугад. А вот ему, Николаю свет Григорьевичу, надо думать, дано побольше, а значит, более и спросится… Он должен выявить и одолеть маньяка!
Некоторое время Гордеев осваивался с новой для себя мыслью, точно бы павшей откуда-то сверху, неожиданно для него. Но чем дальше, тем яснее ему становилось, что так оно и есть. Все складывалось к тому: его прирожденные способности, на которые ему твердо и однозначно было указано Учителем, и которые, очевидно, могут быть усилены работой с психоаналитиком… Разве не так?
Николай даже остановился. Мысль так захватила его, что он не замечал окружающего. Стоял на довольно людном месте, руки в карманах, взор строгий, устремленный под ноги… Простоял несколько секунд, затем резко вскинул голову, пришел в себя.
Да! Все к тому. Ну, там посмотрим, конечно… А сейчас – тьфу на это все, идем к Марине!
Гордеев сразу повеселел. Вот надо же – в противовес всем напрягам выпал и фарт! Счастье ли это? Сказать сложно, но, во всяком случае, как вспомнишь, на душе становится светло.
Вот и сейчас просветлело. Николай прибавил шагу, да и идти-то оставалось чуть – вон она, поликлиника.
Николай там ориентировался уже уверенно, не топтался возле регистратуры, а прямиком попер по длинному коридору к кабинету педиатра.
Возле него, понятное дело, оказалась уйма народу: мамаши со своими чадами, бабушки с внуками… На Николая все как один уставились с подозрением: а за каким таким делом взрослому мужику понадобился детский врач? Но Гордеев в этой жизни щи лаптем не хлебал, с каменным лицом миновал пациентов, стукнул в дверь, и, не дожидаясь отчета, отворил.
– Марина Владимировна! – обратился он громко и официально. – Вы меня звали?
Марина взглянула нахмуренно: кто это, мол, там ввалился?.. Девушка была занята малышом лет пяти, тут же торчала и родительница. Однако, увидев, кто на пороге, докторша просветлела.
– Ах, да, – молвила она так же суховато, но в глубине глаз мелькнула озорная искорка. – Сейчас мне некогда… Знаете что, не могли бы вы к концу рабочего дня подойти, скажем, к семнадцати часам?
– Хорошо, Марина Владимировна, – ответил он ей лукавым взглядом. – Я буду.
Захлопнул дверь.
– Все! – объявил он очереди, чтоб не сомневались. – Порядок!
И твердым шагом пошел на выход.
Только ступил на крыльцо, как его застиг звонок мобильного. Тамара Михайловна, мать ее яти!
– Коля, – затарахтела она, – заказик есть – хороший!..
Сообщила подробности – вроде бы и в самом деле заказ неплохой, и Николай согласился. Времени еще навалом, а деньги карман не тянут. Быстро дошел до дому, прыгнул в машину и поехал.
За время своей работы он выучил город едва ли не до каждого дома; по крайней мере, никаким редкостным названием улицы в тупик его нельзя было поставить. Вот и на этот раз адрес был назван экзотический: улица Заозерная – и Гордеев ничуть не удивился. Он прекрасно знал, где эта улица, и почему она Заозерная, хотя озера там никакого визуально не наблюдалось. Но оно было! Существовало когда-то, в незапамятные времена, а как поселились там люди, стало стремительно превращаться в болото. Так и превратилось, да еще после революции большевики, которых свербил бес всемогущества, желание покорить природу, преобразовать ее – решили засыпать окончательно болото и взгромоздить на его месте какой-то свой коммунистический вздор. Конечно, из этих бредней ни хрена не вышло; то есть засыпать-то засыпали, а вслед за тем – ни тпру, ни ну, строить, конечно, нечего было и думать. Потом, при Сталине, из покорителей вселенной дурь вышибли навсегда, и на веки вечные осталась на городской окраине сырая, топкая луговина, с беспорядком дикой, неряшливой и сумрачной травы, где ноги с хлюпаньем проваливались по щиколотку в грязь…
Сама же улица Заозерная, огибавшая прежнее болото по периметру, была не мощеная, пыльная, старые дома и заборы на ней смотрели угрюмо. Были здесь и еще какие-то приземистые, грубые сооружения неопрятного вида – то ли базы, то ли склады. Возле одного такого, сверившись по бумажке, Николай и притормозил. Стоп! Приехали.
Дом № 17 оказался полукруглым металлическим ангаром за оградой из бетонных плит. Николай побродил кругом немного, нашел ворота, взялся за ручку…
– Это вы водитель?
Гордеев резко обернулся на бесстрастный голос сзади.
– Верно. Заказывали? – шагнул на встречу коренастому невзрачному мужичку.
– Пойдемте, – вымолвил тот, открыл ворота и зашагал вглубь территории, не оглядываясь.
«Неприветливы здешние аборигены», – решил про себя Николай, но лишь пожал плечами и двинулся следом.
