Аркадий Стругацкий - Отель «У Погибшего Альпиниста»
— Я попытаюсь, — с готовностью сказал дю Барнстокр.
Я пожелал ему спокойной ночи и вышел. Я намеревался разбудить чадо, но тут я увидел, как в конце коридора быстро и бесшумно захлопнулась приоткрытая дверь номера Симонэ. Я немедленно повернул туда.
Я вошел, не постучавшись, и сразу понял, что поступил правильно. Через открытую дверь спальни я увидел, как унылый шалун, прыгая на одной ноге, сдирает с себя брюки. Это было тем более глупо, что в обеих комнатах номера горел свет.
— Не трудитесь, Симонэ, — произнес я угрюмо. — Все равно вы не успеете развязать галстук.
Симонэ обессиленно опустился на кровать. Челюсть у него тряслась, глаза вылезли из орбит. Я вошел в спальню и остановился перед ним, засунув руки в карманы. Некоторое время мы молчали. Я не сказал больше ни слова, я просто смотрел на него, давая ему время осознать, что он пропал. А он под моим взглядом все более сникал, голова его все глубже уходила в плечи, волнистый унылый нос становился все более унылым. Наконец он не выдержал.
— Я буду говорить только в присутствии своего адвоката, — объявил он надтреснутым голосом.
— Бросьте, Симонэ, — сказал я с отвращением. — А еще физик. Какие здесь в задницу адвокаты!
Он вдруг схватил меня за полу пиджака и, заглядывая мне в глаза снизу вверх, просипел:
— Думайте, что хотите, Петер, но я вам клянусь: я не убивал ее.
Наступила моя очередь присесть. Я нащупал за собой стул и сел.
— Подумайте сами, зачем это мне? — страстно продолжал Симонэ. — Ведь должны быть мотивы… Никто не убивает просто так… Тем более такое зверство, такой кошмар… Клянусь вам! Она была уже совсем холодная, когда я обнял ее!
На несколько секунд я закрыл глаза. Так. В доме был еще один труп. На этот раз женщина.
— Вы же отлично знаете, — горячечно бормотал Симонэ, — преступлений просто так не бывает. Нужен мотив… Вы же меня знаете, Петер! Посмотрите на меня — разве я похож на убийцу?
— Стоп, — сказал я. — Заткнитесь на минуту. Подумайте хорошенько и расскажите все по порядку.
Он не стал думать.
— Пожалуйста, — с готовностью сказал он. — Но вы должны поверить мне, Петер. Все, что я расскажу, будет истинная правда и только правда. Дело было так. Она и раньше давала мне понять, только я не решался… А в этот раз вы накачали меня бренди, и я решился. И вот часов в одиннадцать, когда все угомонились, я вышел и тихонько спустился вниз. Вы с хозяином несли какую-то чепуху в каминной, что-то там о познании природы, обычная ерунда… Я тихонько прошел мимо и прокрался к ее номеру. У старика света не было, у нее — тоже. Темно было, хоть глаз выколи, но я различил ее силуэт. Она сидела на кушетке, прямо напротив двери. Я тихонько ее окликнул, она не ответила. Тогда, сами понимаете, я сел рядом с ней и, сами понимаете, обнял… Бр-р-р-р! Я даже поцеловать ее не успел! Она была совершенно мертвая. И этот оскал… Я не помню, как я оттуда вылетел. По-моему, я там всю мебель поломал… Я клянусь вам, Петер, поверьте честному человеку…
— Наденьте брюки, — сказал я с тихим отчаянием. — Приведите себя в порядок и следуйте за мной.
— Куда? — спросил он с ужасом.
— В тюрьму! — гаркнул я. — В карцер! В башню пыток, идиот!
— Сейчас, — сказал он. — Сию минуту. Я просто не понял вас, Петер.
Мы спустились в холл навстречу вопрошающему взгляду хозяина. Хозяин сидел за журнальным столиком, положив перед собой тяжелый многозарядный винчестер. Я знаком приказал ему оставаться на месте и свернул в коридор, на половину Мозесов. Лель, лежавший на пороге комнаты незнакомца, проворчал нам что-то неприязненное. Симонэ семенил за мною следом, время от времени судорожно вздыхая.
Я решительно толкнул дверь в номер госпожи Мозес и остолбенел. В комнате горел розовый торшер, а на диване, прямо напротив двери, в позе мадам Рекамье возлежала в шелковой пижаме очаровательная госпожа Мозес и читала книгу. Увидев меня, она удивленно подняла брови, но, впрочем, тут же очень мило улыбнулась. Симонэ за моей спиной издал странный звук — что-то вроде «а-ап!».
— Прошу прощения, — еле ворочая языком, проговорил я и со всей возможной стремительностью закрыл дверь. Затем я повернулся к Симонэ и неторопливо, с наслаждением взял его за галстук.
— Клянусь! — одними губами произнес Симонэ. Он был на грани обморока. Я отпустил его.
— Вы ошиблись, Симонэ, — сухо сказал я. — Пошли.
Прежним порядком мы проследовали в мой номер. Войдя, Симонэ бросился в кресло, на секунду закрыл лицо ладонями, а затем принялся стучать себя по черепу кулаками, как развеселившийся шимпанзе.
— Спасен! — бормотал он с идиотской улыбкой. — Ура! Снова живу! Не таюсь, не прячусь! Ура!
Потом он положил руки на край стола, уставился на меня круглыми глазами и произнес шепотом:
— Но ведь она была мертва, Петер! Я клянусь вам! Она была убита, и мало того…
— Ерунда, — сказал я холодно. — Вы были пьяны, ошиблись дверью…
— Нет-нет, — возразил Симонэ, мотая головой. — Я был пьян — это верно, но тут что-то нечиста, тут что-то не так… Скорее уж это был кошмар, бред. Я глаз не сомкнул все это время, то раздевался, то одевался…
— Где вы находились все это время?
— У себя. Я больше не выходил из номера.
— В какой именно комнате вашего номера вы находились?
— То в одной, то в другой… Честно говоря, пока вы допрашивали Олафа, я пытался подслушивать и сидел в спальне… — Глаза его вдруг снова выкатились. — Постойте-ка, — сказал он. — Но если она жива… — Некоторое время он молчал, глядя на меня круглыми глазами и покусывая нижнюю губу. — Что случилось?
— Убит Олаф, — сказал я.
— Как убит? Вы же только что были у него в номере… Я сам слышал, как вы с ним там разговаривали…
— Я разговаривал не с ним, — сказал я. — Олаф мертв. Поэтому постарайтесь поточнее вспомнить все, о чем я вас спрашиваю. Когда вы вернулись в свой номер?
Симонэ вытер покрытый испариной лоб. Лицо у него сделалось несчастным.
— Безумие какое-то! — пробормотал он. — Сумасшедший бред… Сначала то, теперь это…
Я применил старый, испытанный прием. Пристально глядя на Симонэ, я сказал:
— Перестаньте крутить. Отвечайте на мои вопросы.
Снмонэ мгновенно ощутил себя подозреваемым, и все его эмоции тут же исчезли. Он перестал думать с госпоже Мозес. Он перестал думать о бедном Олафе. Теперь он думал только о себе.
— Что вы этим хотите сказать? — пробормотал он. — Что это значит — «перестаньте крутить»…
— Это значит, что я жду ответа, — сказал я. — Когда точно вы вернулись в свой номер?
Симонэ преувеличенно оскорбленно пожал плечами.
![Аркадий и Борис Стругацкие - Дело об убийстве [Отель «У погибшего альпиниста»]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)